— Ладно, но вы тоже поскорее давайте! — воскликнул сидевший по другую руку от дамы молодой человек.
— Посуда! — в ужасе вскричала жена сквайра. — Смотрите не разбейте посуду... О! — Последнее восклицание прозвучало вслед за звоном разбившейся тарелки.
— Раз вы решили убрать столы, так уберите сначала со столов! — прогремел бас сквайра.
— Да уж приберем! — фыркнула одна из девушек. — Только для этого прислуга имеется вообще-то!
— Так дайте прислуге время прибраться!
— Нет, уж лучше мы сами все сделаем — быстрее будет! — выкрикнула другая девушка.
Мэт встал из-за стола и испуганно попятился.
— Прошу прощения, — извинился он перед сквайром. — Никак не ожидал, что поднимется такая суматоха.
— Да вы тут, пожалуй что, ни при чем. Они теперь все время такие.
Скоро убранные столы отодвинули к стенам, молодежь собралась посередине зала, и один из юношей выкрикнул:
— Сыграйте нам рил* [4]!
— Нет, лучше джигу! — возразил другой.
— Тогда уж хорнпайп* [5]! — крикнул третий.
— Хорнпайп — это матросский танец, балда! — пристыдила его девушка.
— А джигу танцуют только крестьяне, чтоб ты знала, — огрызнулся юноша. — Хотя ты такая неуклюжая, что тебе все равно не станцевать ни то, ни другое.
— А ну, перестань с ней так разговаривать! — крикнул какой-то парень и загородил собой девушку.
— Друзья, друзья! — урезонил молодых Мэтью. — А давайте так: я сыграю мелодию, а вы уж сами решите, что это за танец!
Его предложение восторга не вызвало, но Мэт уже заиграл мелодию «Когда святые маршируют», так что молодым ничего не оставалось, как только мало-помалу уловить ритм и пуститься в пляс. Старинный спиричуэл странно звучал на лютне, но поскольку слов этой песни здесь никто не знал, то никто и не протестовал, что танцевать под песню с такими словами грешно Мэт решил, что затанцевали молодые люди все-таки рил — во всяком случае, какой-то быстрый танец, при котором пары движутся строем, друг за дружкой.
Не успел Мэт извлечь из лютни последний аккорд, как один из молодых людей выкрикнул:
— Слишком вяло! Подбавь-ка жару, менестрель!
— Что такое? — притворно удивился Мэтью — Неужто вы вздумали разогнать ваших привидений?
Зря он так пошутил — все тут же, как по команде, оглянулись через плечо.
— Привидения у нас, конечно, имеются, — ворчливо проговорил сквайр. — Причем про которых мы вспоминать не любим. Так что сыграй-ка что-нибудь повеселее, менестрель, а не то я тебе выделю комнату с призраком на ночь!
Мэт подумал, уж не будет ли компания призраков посговорчивее, чем компания живых хозяев дома, но сказал.
— Как скажете, ваша честь, — и заиграл изящную мелодию, популярную в Бордестанге.
Молодые люди удивленно переглянулись, потом закивали в такт, разулыбались, повернулись друг к другу лицом и затанцевали нечто такое, что, по мнению Мэтью, со временем вполне могло превратиться в менуэт.
Закончив танец, одна из девушек крикнула:
— Чудесная мелодия. А слова есть?
— Есть, — ответил Мэтью. — Могу спеть.
Куда ты пропала, невеста моя
Наверно, сбежала в чужие края
Мне скучно, мне грустно, спрошу не тая
Жива ль ты вообще-то, невеста моя
А вдруг ты, невеста моя, не жива
А вдруг над тобой зеленеет трава?
И весело птички поют по весне
Тогда ты навряд ли вернешься ко мне
— А ну-ка, подпевайте! — выкрикнул Мэт и повторил последнюю строчку. Ответом ему был еле слышный ропот, и он крикнул: — Я вас не слышу. — Молодежь ответила ему чуть погромче, тогда Мэт повторил последнюю строчку еще раз, крикнул «Как вы сказали? — и сделал вид, будто бы прислушивается: — Тогда ты навряд ли вернешься ко мне! — ответил Мэту хор рассерженных голосов. „Ох, — подумал Мэт, — ну и зануды тут собрались!“ Приземистый сквайр с хорошо очерченным брюшком, одетый в бархатный камзол и кружевную сорочку, которую, впрочем, успел заляпать жирными пятнами, выругался и проворчал:
— А ничего более подходящего нету?
— Сквайр Бесценини собирается жениться на моей дочери, — объяснил Мэту хозяин. — И уж конечно, ему неприятно слушать, что чья-то невеста убежала, да к тому же еще, может, и померла.
Собирается жениться на дочери! Мэт получше пригляделся к сквайру Бесценини. Седоватый, годков пятидесяти, не моложе, маленькие свинячьи глазки, вместо носа — пипка какая-то, жиденькая бороденка. От одной мысли о том, что Панегира вступит в брак с этим старым сатиром, Мэту стало дурно. Однако он заметил, что Паскаль отвел девушку в сторонку и занял каким-то разговором, посему счел за лучшее перейти к следующему куплету:
Но верится мне, что невеста моя
Жива и не смылась в чужие края.
Пошла она просто в лесок погулять
Цветочков весенних букетик нарвать!
На этот раз хор дружно подхватил последнюю строку, и Мэт, окрыленный успехом, завел новый куплет:
Давно я, жених мой, не вижу тебя!
И верно: нельзя разлучаться, любя!
Ночами я вижу тревожные сны,
Как будто бы ты не вернулся с войны
Иль где-то еще ненароком убит
И в землю сырую навеки зарыт.
А может, ты даже лежишь под водой?
Увижу ль тебя я, единственный мой?!
Хор не очень охотно подпел Мэту при повторе последней строки — все, кроме сквайра Бесценини. Этот побагровел и буркнул:
— Ты, менестрель, видать, решил тут всех отправить в могилы!
Стало тихо-тихо. Все семейство смотрело на сквайра.
— Прошу прощения, ваша честь, — извинился Мэт. — Вот не знал, что у вас есть сын.
— Нету у меня никакого сына! Только ты явно намекал на человека моего возраста!
Мэт улыбнулся с нескрываемым облегчением:
— О нет, добрый сквайр. О возрасте там не было и речи!
И пока сквайр не успел опомниться, Мэт ударил по струнам и громко пропел последнюю строку. Молодежь вопреки его ожиданиям дружно подхватила: «Увижу ль тебя я...», — продемонстрировав редкостное единодушие. Мэту показалось, что молодые не прочь позлить сквайра Бесценини. Тот уже, весь лиловый от злости, приготовился в очередной раз что-то возразить, однако по лицу хозяина было видно, что его гораздо больше забавляет согласие в семействе — судя по всему, вещь редкостная для этого дома. Паскаль и Панегира тем временем отправились к занавеси, за которой скрывался коридор, и Мэт решил, что пора как следует занять хозяев и дать им почву для размышления.
Жили-были два семейства
За рекою, возле гор.
Жили-были, не тужили
И дружили с давних пор.
Так дружили, что казалось,
Не разлить их и водой —
Это Хэтфилдов семейство,
И соседи их, Мак-Кой.
Как-то раз, труды закончив,
В город дружною гурьбой
Вместе вышли поразвлечься
Братья Хэтфилд и Мак-Кой.
Крепко выпив без закуски,
В кабачке пустились в пляс.
Что за танец был, не знаю,
Но, видать, не па-де-грас!
Был ли скользкий пол виною
Или кто-то перепил —
Врать не стану. Но Мак-Кою
Хэтфилд палец отдавил.
И пошло, тут, братцы-други,
Хоть ложись и волком вой:
Через пару дней соседу
Прострелил башку Мак-Кой.
Вслед за тем Мак-Кой-папаша
Вывел войско на покос,
Чтобы, значит, отыграться.
Но случился перекос:
Возле хэтфилдова сада,
Под прикрытием плетня,
Ожидала их засада,
Грозно вилами звеня.
Мэту удалось целиком и полностью завладеть вниманием аудитории. Вот только выражения лиц слушателей ему не очень-то нравились — такого он не ожидал. Но песня была в самом разгаре, и он не мог взять и бросить ее на самой середине, а Паскаль с Панегирой уже исчезли за занавеской, поэтому Мэт счел за лучшее допеть до конца. Балладу он допел, причем уничтожению обоих семейств посвятил больше подробностей, чем их имелось в оригинале.
Как только Мэт поведал слушателям о том, как папаша Хэтфилд, после смерти попавший в ад, встретился там с чертом, все явственно задрожали и принялись пугливо оглядываться. Когда Мэт закончил повествование, сквайр-хозяин поинтересовался:
— Стало быть, менестрель, Паскаль рассказал тебе историю нашего дома?
— Нет, дядя, я ничего не рассказывал, — откликнулся Паскаль, который на последних строчках баллады появился в зале в сопровождении Панегиры.
Та зарумянилась и была чем-то очень довольна. А вот у Паскаля вид был такой понурый, что сердце у Мэта ушло в пятки. Паскаль явно нуждался в моральной поддержке, и Мэт поторопился:
— Да-да, ты мне, Паскаль, не рассказывал, что у вас здесь водятся призраки.
Паскаль глянул на Мэта, но не понял, к чему тот клонит.
— Призраки? Ну... а как им тут не быть? В старых домах они всегда водятся.
Мэту было ужасно любопытно, что же такого сказала Паскалю Панегира, но он, конечно, не мог вот так взять и спросить друга об этом. Пришлось продолжать разговор о призраках.
— Это понятно, вот только признаюсь, большинство из тех призраков, про которых мне рассказывали, не были злобными, их просто неправильно понимали.
Паскаль вздрогнул и мигом стряхнул угрюмое настроение.