– Говори сейчас! – спокойно, но требовательно произнес Даймонд.
Ах так? Ладно же! Сказала бы правду, а теперь – обойдешься!
– Мне хотелось есть, потому что я пропустила обед, а ужин слишком скудный. Я пошла во двор за тутовником. Сначала рвала так, потом полезла на дерево – мне показалось, что наверху он крупнее. Полезла, ну и не удержалась, брякнулась на спину. Думаешь, очень приятно в таком признаваться? Если хочешь, могу это дерево тебе завтра показать, оно с белыми ягодами.
Я сочиняла так вдохновенно, как никогда в жизни. Главное – как минимум, половина здесь была правдой.
Бабочки моментально исчезли.
Я распахнула шкаф – саквояж был на месте, и его точно не открывали.
– Бедная голодная девочка, – с нежностью в голосе произнес Даймонд. – Я видел тебя возле этого дерева. Потом Ральф увел меня в подвал, и как ты лезла на него, я уже не застал.
«Повезло», – подумала я.
Мы вместе закрыли двери шкафа, и Даймонд снова обнял меня, на этот раз очень бережно.
– Я бы уже не выпустил тебя, – сказал он вполголоса. – Но у тебя на спине такие жуткие раны, что я не могу это так оставить.
– Может, кто-нибудь умеет заживлять? – предположила я.
– Умеет, – кивнул Даймонд. – Ральф. Он у нас ходячий медпункт и неотложка. Но мне не хочется его сюда звать.
Даймонд вновь отпустил меня и нахмурился.
– Хотя есть другой вариант. Он тоже не супер, но это меньшее из зол. Подожди, я сейчас.
Он кинулся к балкону и пропал.
Я бросилась за ним, но, услышав совсем рядом стук, замерла у выхода.
– Вечер добрый! – говорил Даймонд совсем рядом – видимо, он стучался в соседний номер. – Прости, пожалуйста. Но мне очень нужно…
Дальше я не слышала.
Я отошла от балкона. В ушах у меня сильно стучало. Пульс танцевал канкан. Я машинально направилась к раковине и открыла воду, чтобы умыть разгоряченное лицо.
Он пошел к Этель! Зачем?
Пока я мучилась догадками, Даймонд успел вернуться с какой-то банкой.
– Это самопальная мазь, – с порога пояснил он. – Этель у нас занимается. И знаешь – неплохо помогает. Ложись. Сейчас обработаем твои боевые ранения.
– Ты сказал ей, что это для меня? – мой голос слегка дрогнул.
– Я просто сказал, что не для меня. Не волнуйся об этом. Ложись.
Вздохнув, я улеглась на кровать, подняв футболку.
– Сними ты ее совсем, – попросил Даймонд.
Я так и сделала. Все-таки не очень приятно ходить с кровоподтеками и царапинами, а вдруг эта неведомая мазь поможет.
Первое прикосновение мази к моему телу показалось до того холодным, что я вздрогнула.
– Потерпи, – прошептал Даймонд. – Сначала всегда так, зато она снимает боль.
– Из чего хоть Этель ее делает? – запоздало поинтересовалась я.
– Она не говорит.
Час от часу не легче! Может, это жабы, пауки и мышиный помет? Впрочем, не в моем положении привередничать.
Даймонд нанес по капле на каждую из моих ран и принялся осторожно размазывать тонким слоем. Холод действительно быстро ушел, а боль притупилась. У меня так иногда бывает: я осознаю, насколько боль была сильной, только когда она проходит. Даймонд продолжал аккуратно втирать мазь, даже в те участки, где почти не болело. Теперь он делал это двумя руками. На мой взгляд, не стоило слишком уж корпеть над моим телом – мелкие синяки зажили бы и сами. Я собиралась сказать Даймонду об этом, когда его пальцы сместились к моему позвоночнику. Он осторожно провел две длинные дорожки по бокам – вниз и вверх. И я уже ничего не смогла сказать: перехватило дыхание. Словно осмелев, его руки принялись гулять у меня по спине, едва прикасаясь к коже. Недавних ран я совершенно не ощущала, зато испытывала такое чувство, как будто электризуюсь. Вдоволь нарезвившись, он перешел на плечи, слегка разминая их и поглаживая. Электричество куда-то пропало. Стало так хорошо и спокойно, что не хотелось шевелиться.
Внезапно Даймонд поцеловал меня сзади в шею – я вздрогнула. Прежнего расслабленного состояния как не бывало. Наверное, стоило сказать, чтобы он перестал, что уже хватит… Но тут он выключил свет.
Мне стало одновременно и страшно и… восхитительно. Не в силах больше притворяться перед собой, что не хочу того, что он сейчас со мной сделает, я закрыла глаза и доверилась ему. Он снова поцеловал меня – в какую-то точку между позвонками, и это было похоже на маленькую молнию. Не сдержавшись, я еле слышно застонала.
– Моя фейри, – прошептал Даймонд мне в самое ухо и легонько тронул его губами.
Еще с десяток маленьких молний пронзили мое тело, и вновь я испустила стон.
Даймонд тихо засмеялся – так смеются от счастья.
– Моя прекрасная фейри, – повторил он.
Потом ловко просунул под меня руки и – оп! – добрался до моей груди.
Он сжимал мою грудь очень нежно, а мне почему-то было трудно дышать, как будто я тонула, и тонула, и тонула в глубоком море. Но выплывать на поверхность мне не хотелось.
Отпустив мою грудь, руки Даймонда вынырнули из-под меня, легким прикосновением пробежали по бокам и очутились на пояснице.
Он просунул пальцы под резинку шорт.
– Я сниму это?
– Да, – ответила я в подушку.
Даймонд услышал.
Он снял с меня не только шорты, но и то, что под ними.
И теперь я лежала перед ним совершенно обнаженная. Сердце билось как сумасшедшее, внутри все пело – и умирало от сладкого ужаса. Я боялась пошевелиться, чтоб не спугнуть это ощущение, не нарушить момента.
Я ждала, когда он… войдет. Но Даймонд не спешил. Он принялся гладить мои ягодицы… спустился ниже… вновь поднялся…
В животе сделалось жарко-жарко.
Видимо, Даймонд как-то успел раздеться, но я не заметила этого.
Когда он раздвинул мои ноги, я провалилась куда-то в омут. Рухнула с головой и там осталась. Я почувствовала, что готова принять его. Сейчас.
И тогда он вошел. А я как будто родилась заново.
Все, что я помню дальше, – это его ритм. Его запах. Тяжесть его тела – такая приятная… Его сбивчивое дыхание. И наконец – его выдох. Или стон. Или свой? И стук его сердца.
Он долго не отпускал меня. Наконец осторожно вышел и перевернулся на бок. Я повернулась к нему лицом. Кровать была очень узкой, никак не рассчитанной на двоих. Лежать на ней можно было, только тесно обнявшись.
Что мы и сделали. В темноте я потянулась к нему губами, мы целовались…
А потом я уснула. И во сне чувствовала, что он со мной.
…Проснулась я оттого, что поняла: Даймонда рядом нет. Но постель возле меня была еще теплой: он ушел только что. В тот же миг солнечный циферблат возвестил о том, что настало новое утро.
Счастливое утро.
Необыкновенное.
Мне хотелось танцевать, петь, играть на скрипке…
Однако первое, что необходимо было сделать, – добраться до душа.
Мгновенно одевшись, схватив полотенце, зубную щетку и прочие нужные вещи, я кинулась вон из номера. Летела по коридору, словно на крыльях. Обе девчонки только что пришли в душевую, раздевались и болтали.
Уж не знаю, какое выражение было на моем лице, но они даже замолчали, воззрившись на меня, и какое-то время не двигались с места.
Возможно, там было написано вселенское счастье.
– Привет, – сказала я, глупо улыбаясь.
Они ответили и продолжили свое занятие.
Под душ мы встали одновременно. На меня лилась вода, но думала я в тот момент о другом, вспоминая Даймонда – его прикосновения, его тепло. Еле удержалась, чтобы не застонать, – и мысленно настучала себе по голове. Ну нельзя же так! Люди кругом.
Сара вымылась и умчалась первой. Этель, как всегда, возилась с волосами. Выходя из душа, я поняла, что она смотрит мне на спину. И сообразила почему. Может, раны и затянулись, но следы должны были остаться, конечно. Меня охватило чувство сомнения, неловкости, вины – все сразу. Скорее всего, она и так знала, для кого Даймонд просил мазь. Но теперь увидела собственными глазами.
По-хорошему, я бы должна сказать Этель спасибо – да я действительно ей очень признательна. Чудесное лекарство, а она просто молодец, раз такое умеет. Но если сейчас начну благодарить – не сочтет ли она это демонстрацией… моей победы, что ли. Моего превосходства. Вот уж совсем бы не хотелось, чтобы она так думала.
Я осторожно взглянула на Этель и увидела, что она смотрит на меня с большим интересом.
– Не парься, – сказала она и собрала свои вещи. Потом добавила: – Все нормально.
И ушла.
А я осталась торчать, как пень, посреди душевой, мысленно обзывая себя идиоткой.
Ну как можно было забыть? Она ведь читает мысли! А я все еще не научилась ставить заслон. Надо сегодня же как следует потренироваться!
В келье я нашла не только завтрак, но и выстиранное платье. Надо же, как здесь все здорово! Интересно, смогу ли я пользоваться услугами невидимой прачечной и кухни, когда стану настоящим креадором?
Первым делом я убедилась в сохранности скрипки, потом позавтракала – больше ни одному обстоятельству не позволю оставить меня без еды. Потом мне захотелось сделать другую прическу. Выудив из шкатулки три длинные шпильки, я собрала волосы в пучок и с удовольствием заколола. Жалко, что зеркала нет, но я вполне доверяю своим ощущениям.
Под пончо на спинке стула висели новые синие брюки. Я повертела их в руках. Размер, как ни удивительно, мой.
Они и правда пришлись впору.
Закупорив все, что только можно, я вышла из номера пораньше, в надежде встретить Даймонда. Я шла и думала о сегодняшней ночи, ни о чем другом просто не могла. Но первым, кого я увидела в вестибюле, был вовсе не Даймонд, а Ральф, конечно. Но даже это не могло заставить меня выбросить из головы мысли, волнующие больше всего на свете.
Ральф смотрел на меня… с легкой грустью, как мне показалось. Он почему-то сейчас казался моложе, словно ему нет и тридцати. Он не поздоровался, лишь то и дело моргал. Потом вздохнул и произнес:
– Я вижу, ты освоила заслон. Надеюсь, чему-нибудь более полезному он тебя тоже научит.