Я поднялась по ступеням и оглядела площадь. Толпа уже достигла немаленьких размеров – и как быстро. Как мне сейчас хотелось… станцевать танго. Для всех этих людей. С кем угодно – хоть с герцогом, что сейчас спешил ко мне на «сцену». Хоть вон с тем священником в рясе. Хоть с молочником, у которого грубые руки, но доброе широкое лицо.
Жаль, что танго в мире-отражении еще не придумали…
Я должна была уже начать говорить, но заговорил герцог. Облаченный в легкую кирасу, со шлемом в руках и со шпагой на бедре он выглядел мужественно и уже не казался мальчишкой, как обычно.
– Внемлите, люди! – выкрикнул он. – Прежде чем выслушать эту женщину, запомните: пока я жив, убить ее вы не посмеете. Вам придется сначала убить меня. Каждого, кто приблизится, я проткну, как кабана. Подумайте: так ли вам недорога жизнь?
Для подкрепления его слов внизу маячили воины в полном вооружении.
Вообще-то, это не по правилам. Совсем не по правилам! Это запугивание и насилие, а людям необходимо принять решение добровольно. Оно должно идти от сердца.
«Ты в средневековом городе, Бренна! – словно услышала я голос Даймонда, объяснявшего мне историю. – Где грань между доброй волей и суровой необходимостью? Сюзерен в своем праве. Устанавливать порядки – в его власти. Ты ничего не нарушаешь. За свои поступки отвечает только он. И если на его стороне сила, то он хороший правитель, а это и твоя заслуга». Я мысленно согласилась с воображаемым Даймондом.
– А теперь – замолчите и слушайте ее! – прогремел голос властителя Энрике. Площадь мгновенно смолкла. Неужели это я создала его таким? Прекрасным и грозным. Что ж, мне есть чем гордиться…
– Люди моего мира! – громко обратилась я к замершей толпе. – Этот город мы создали вместе…
Я говорила не то, что собиралась, а то, что было на сердце. Рассказывала о своей жизни и любви – не все, конечно, а так, чтобы меня смогли понять живущие в этой эпохе. Поведала о тяжелых испытаниях, выпавших на долю моего мужа. Напомнила о страшной беде, которую мы все только что пережили, с трудом избежав смерти и похоронив многих близких. Я смотрела на лица людей и пыталась ощутить: понимают ли они меня? Сочувствуют или осуждают? Готовы поверить и идти до последнего или в гневе разорвут сейчас нас с Энрике на части?
– Я не вправе просить вас об этом, но я прошу. Во имя всех стихий, оберегающих город, заклинаю вас: позвольте мне построить мост и соединиться с моим мужем. Наш мир станет сильнее, крепче. У нас будут лекарства, благодаря которым мы избежим болезней. У нас будут науки, с помощью них мы сможем облегчить тяжелый труд. У нас будут хорошие школы для детей, много книг и много пищи…
Последнее я слегка приукрасила, конечно. «Много пищи» никогда, наверное, не зависит от эпохи. Но в тот момент я сама верила в то, что говорю, поэтому не лгала.
Я видела сомнение на их лицах. Но злости не видела. Они хотели поверить мне! Они хотели лучше жить. Они питали ко мне добрые чувства и были не против помочь. Вот только…
– А что будет, если мост рухнет? – выкрикнул задорный мальчишеский голос.
Повисла гробовая тишина. Сотни глаз воззрились на меня.
«Мы все умрем».
«Мы переродимся так, что не узнаем сами себя».
«Я не знаю».
Я могла бы ответить что-нибудь подобное. Но герцог Энрике ответил за меня:
– Добрые католики! Мы все когда-нибудь умрем. Так надо ли жаловаться на судьбу? Стоит ли причитать заранее и предаваться греховному унынию, если всех нас на том свете ждет царствие небесное? Святой отец, подтвердите мои слова!
До сих пор молчавший святоша приосанился, преодолел не без труда две ступеньки и, важно кивая, произнес:
– То есть истина, сын мой! Грех лелеять жизнь телесную, но принижать жизнь духовную. Грех заботиться о мирском, забывая вечное. Но благостен тот, кто отринет суету и проникнется смирением. При жизни будет он вознесен на небеса! На колени, дети мои! Воздадим молитвы Господу!
И вся площадь, как один, включая герцога, опустилась на колени. Я последовала общему примеру, чтобы не выделяться.
Хотя мне начинало казаться, что все это заговор и хорошо продуманная стратегия Энрике. Но даже если так – мне грех жаловаться.
Спустя несколько минут приглушенных бормотаний священник громко произнес: «Амен». И люди поднялись с колен.
– Ваше решение, братья? – торжественно провозгласил Энрике.
Стоящий впереди всех плечистый кузнец откашлялся и произнес:
– Пусть строит! Верно говорю, люди?
– Верно, верно!
– Пускай строит, мы поможем!
– Всем смертям не бывать, а за доброе дело не жалко!
– Господь примет!
Я не могла поверить, что слышу это. Повернувшись к Энрике, одними губами произнесла: «Спасибо», прижав к груди руки.
С плеч словно свалилась огромная тяжесть. Неужели над площадью все еще не играет танго?
Громко поблагодарив людей города, я отправилась кормить дочь. Сразу же после этого займусь постройкой моста – теперь я обязана это сделать хотя бы и ради них.
С Ральфом Фиджи желал пообщаться кто-то из центральной резиденции Лиги. Вызов поздний, а значит – неофициальный. Ральф давно был готов к нему. Вечерами он подолгу задерживался в кабинете – ждал.
Запалив вечную свечу, он не удивился, увидев Роба Сен-Анри, одного из творцов, обычно занимающего место справа от Среднего.
– Вечер добрый, справедливейший!
– Здравствуй, Ральф.
Сен-Анри выдержал паузу, внимательно разглядывая лицо Верховного контролера. Словно пытался прочитать на нем то, что и так отлично знал.
– Лига и креадоры, – продолжил он затем, – догадываются о причинах возникновения Мира-на-краю.
– Могу я спросить, какими фактами располагает Лига? – в голосе Ральфа не было ни тени беспокойства.
– Можешь. И хотя я не обязан тебе отвечать, я отвечу: фактов нет. И потому оснований выдвигать против тебя обвинение – тоже нет. Но у каждого из нас есть здравый смысл, а также способность видеть и делать выводы.
Ральф молчал, ожидая продолжения.
– Магическое сообщество на стороне Баумов, которых ты обрек на тяжелые испытания, потворствуя низменным страстям и воспользовавшись несовершенством наших законов.
– Разве законы пишутся не творцами? Разве они не подразумевают неукоснительного исполнения? – возразил Ральф.
– Так и есть, – усмехнулся Сен-Анри. – Но до сих пор случая, подобного нынешнему, история не знала, поэтому законодательство придется пересмотреть. Мы очень признательны тебе за то, что ты помог выявить его недостатки.
– Благодарю, – ответил Ральф, наклонив голову. – Хотя и считаю, что не заслуживаю похвалы.
– Не заслуживаешь, – кивнул творец. – Ты заслуживаешь всеобщего порицания и справедливого возмездия. И я пришел предупредить: вне зависимости от исхода ситуации с Баумами, ни один порядочный маг больше не захочет иметь с тобой дела. Поэтому предлагаю тебе добровольно уйти с поста Верховного контролера. Иначе я все равно добьюсь, чтобы ты лишился этой должности.
Лицо Ральфа оставалось бесстрастным.
– Я понял вас, – произнес он наконец.
– Я не сомневался, что ты умный человек, – отозвался Сен-Анри и отключился.
Ральф некоторое время сидел неподвижно. То, что сказал творец, принесло, скорее, облегчение. Ральф сам давно уже устал от этой ситуации – и жаждал развязки.
Он позвонил в колокольчик. Явилась Линда в пеньюаре, слегка удивленная – она давно уже ждала его, лежа в постели.
– Раздевайся! – бросил Ральф, не глядя на нее.
Линда довольно терпеливо воспринимала перепады его настроения. Так случилось и сейчас: она молча сбросила все с себя и осталась стоять голая посреди кабинета.
– Нагнись! – приказал Ральф.
Линда наклонилась, упираясь руками в колени.
С минуту Ральф разглядывал ее в такой позе. Потом приблизился и, едва расстегнув брюки, вошел в нее сзади – довольно грубо. Линда попыталась было сказать, что ей больно, но Ральф звонко шлепнул ее по попе. Девушка тихонько вскрикнула и больше уже не возражала.
Ральф так и не женился на ней и сейчас понимал, что уже не сделает этого. Дотянувшись, он одной рукой принялся мять ее тяжелую грудь – Линда застонала. Он стал двигаться быстрее, придерживая ее за бедра, и в конце концов кончил, не издав ни звука, после чего на некоторое время замер, плотно прижимая Линду к себе. Потом придвинул ногой стул и резко вышел. Девушка оперлась руками о сиденье, ее пошатывало, кружилась голова. Погладив рукой место, где едва заметно розовел след от шлепка. Ральф скомандовал:
– Одевайся. И иди спать.
Разогнувшись, она схватила одежду и, кое-как набросив пеньюар, выскочила за дверь.
– Я хочу, чтобы ты запомнила меня таким, – произнес он, когда дверь за ней закрылась.
…Через полчаса Ральф уже торопился на поезд, отправляющийся в Мир-на-краю.
Глава третья
Мост между мирами. Я понятия не имею, как его строить.
Когда-то я строила дворец с помощью кубиков – в фантоме. Дворец я могу и скрипкой. А вот мост…
Поблизости есть только один мост – подъемный, через ров вокруг замка герцога. Когда я строила замок, мост полагался сам собой, я даже не задумывалась, откуда он возьмется.
Я вынула Тину из колыбели и с ней на руках заходила по дому.
Нет больше препятствий, нет ограничений, и закон не запрещает ничего. Все будет зависеть от меня одной: смогу ли? найду ли путь? А если заблужусь, где мы окажемся всем миром?
Закутав Тину в плотную пеленку, я крепко примотала ее к себе шалью. У нас не носят так детей, но я видела этот способ в других мирах. Очень удобно, когда нужны свободные руки.
Потом я поспешила к замку.
Это время Даймонд Баум проводил на башне, спускаться не хотелось. Он еще не знал, что его мир доживает последние минуты. Он лишь видел черную воду, которая с каждым мгновением словно становилась еще чернее. Тьма наступала неслышно и неотвратимо. Оттавио уже не заходил, Даймонд изредка слышал, как дворецкий скребется внизу на лестнице, то и дело издавая жалобный вой, переходящий в поскуливание. Паола как-то раз принесла кофе. Но, ощутив на себе жадный взгляд и тяжелое дыхание суккуба, Даймонд поспешил выдворить ее и закрыться на замок. Креадор был готов или исчезнуть вместе с миром, или дождаться другого исхода – любого другого, лишь бы все это наконец закончилось. Надеясь все же хоть что-нибудь узнать о жене, Даймонд не терял присутствия духа, даже вынужденный вновь бездействовать.