вспомнив минувшую ночь, понурился. — Больше не стану этого делать.
Мэт гадал, надолго ли затянется покаяние Йорда и не сподвигнут ли его воспоминания об обещанных красотках и восторженных почитателях на то, чтобы вернуться к былым занятиям. И еще Мэт думал о том, долго ли позволит Ниобит Йорду оставаться в живых.
— Он рассказывал вам о том, что называл верой предков?
— Да. Имена богов, символы — вроде золотого серпа, омелы и падуба. Рассказывал о ритуале, о том, что надо выпить для того, чтобы освободить сердечные порывы, о том, что богов нужно ублажать плясками, соитием и пролитием крови.
— Пролитием крови. Верно. Оно совершалось совершенно добровольно, но когда община становилась более податливой, людей заставляли наносить себе все более глубокие раны. А на это они шли не так уж охотно, верно? Не говоря уже о ритуальных убийствах!
Йорд кивнул:
— Мы принесли в жертву одиннадцать девственниц и дюжину юношей. Ниобит говорит, что этим мы ублажаем богов.
— Говорить он может все что угодно, вот только тот, к почитанию кого он вас склоняет, вовсе не бог, — покачал головой Мэт. — Боги древности — это всего лишь иллюзии, даже в этой... — он чуть было не сказал «вселенной», но вовремя спохватился, — стране. А как он вам советовал вести себя друг с другом?
— Он говорил, что всякий человек должен стремиться к тому, чтобы обойти другого, что он должен уничтожать тех, кто мешает ему продвинуться, что нужно стремиться к богатству и обладанию как можно большим числом женщин.
Брат Гоуд поджал губы. Мэт видел, что священником владеет праведный гнев. Мэтом владело то же чувство, но он все же сумел почти спокойно произнести:
— Ну а как насчет того, если бы вы возжелали чего-то, что принадлежит другому?
— О, нужно было просто забрать это, и все! А если окажется, что этот человек слишком слаб, чтобы противостоять тебе, значит — поделом ему!
Мэт кивнул.
— А относительно связей с чужими женами он вам что говорил?
— То же самое. Если муж недостаточно силен, чтобы защитить свою жену, то что же тут поделаешь? Природа есть природа.
У Йорда даже глаза заблестели.
— Ну а если, скажем, твоя жена пожелает переспать с другим? — поинтересовался Мэт.
— Ее надо убить, — не задумываясь, ответил Йорд. — И его тоже — желательно.
Гоуд возмущенно вскрикнул, Йорд смутился.
— Простите меня, святой отец! Я не должен был ни о чем таком говорить. Просто этот человек спросил меня.
— Понимаю, и ты должен отвечать ему все как есть, сын мой, — кивнул брат Гоуд. — И мне полезно узнать о том, чему подучивает мой враг людей. Но слышать об этом так тяжело.
— А как вести себя в отношении других деревень? — спросил Мэт.
— Вообще надо повиноваться указам короля, но если главный друид скажет, что надо напасть на кого-то, значит, надо напасть, и не важно, деревня это или другая страна. Меровенс, к примеру.
— Меровенс ты просто так назвал, как я понимаю.
— Это никакое не учение богов древности! — не выдержав, воскликнул брат Гоуд. — Это учение дьявола!
Йорд в испуге воззрился на священника.
— Вам это тоже пришло в голову, святой отец? — усмехнулся Мэт. — Послушай, Йорд, — обратился он к бывшему «друиду», — ваш главный друид велел вам нарушать все заповеди Божие, кроме заповеди насчет дня субботнего.
— О, по воскресеньям мы должны были работать до захода солнца, а после того должны были пить и веселиться!
— Ясно. Значит, и эту заповедь он вас учил нарушать, — ворчливо проговорил Мэт. — Думаю, не стоит и спрашивать о том, учил ли он вас произносить имя Господа как ругательство. Думаю, ты понимаешь, кто подучивает людей поступать противоположно тому, как учит их поступать Бог?
Глаза Йорда наполнились страхом.
— Все так и есть, так и есть, как вы говорите! Он подучивал нас поклоняться сатане! Но почему он не называл дьявола его истинным именем?
— Стоило бы ему только сказать об этом открыто — и люди в страхе отшатнулись бы от него, — объяснил Йорду Мэт. — Стоило же облечь почитание сатаны в привлекательную форму — и все слушали. Но если рассмотреть все более внимательно, увидеть, как вели себя почитатели этого «божества», сразу становится ясно, кому они поклонялись на самом деле. — Сказав это, Мэт почувствовал себя крайне неловко. Ему припомнились люди, живущие в его родном мире. Ведь он понимал, как легко обмануть огромное количество людей. Он задумался, относились ли высказывания Барнума* [1] ко всему человечеству, в каком бы из миров оно ни обитало.
Отбросив на время эту мысль, Мэт вернулся к допросу Йорда.
— Если уж мы упомянули короля, давай к нему вернемся. Что насчет всего этого ведомо королю Драстэну?
— Не более, чем вам до прошлой ночи, так я думаю, — ответил Йорд. — Вот его сынок Джон — это дело другое.
— Джон? — насторожился Мэт. — Этот недоумок и вечный неудачник? Он стоит за всей этой кутерьмой с друидами?
— Не знаю, что такое «кутерьма», но знаю: Джон — принц, и он может очень даже сильно помочь главному друиду, — отозвался Йорд.
— Особенно потому, что теперь он — единственный наследник. — пробормотал Мэт. — Быть может, он вовсе не так уж туп, как кажется.
— Туп? Он говорит мало, насколько я слышал, но не немой же он, — возразил Йорд.
— Да, похоже, он действительно не дурак, — кивнул Мэт. Его мнение о принце Джоне менялось на глазах. — Но что у него за дела в главным друидом?
Йорд пожал плечами.
— Ну... Монахи и священники не дают сборщикам налогов обирать крестьян. Они мешают баронам и солдатам, которые выиграли войну, — стоят между ними и крестьянами.
— Стоят между ними? Как это?
— Ну, как же? Стоит только барону отправить своих воинов, дабы они грабили крестьян и насиловали девушек, тут же появляется священник и начинает уговаривать их не делать этого во имя Бога!
— Да, действительно, получается, что они в буквальном смысле стоят между аристократами и крестьянством. — Мэту стало зябко. — А Джону это не нравится?
— Какому бы принцу это понравилось? Как он призовет солдат под свои знамена, если не сможет обещать им таких наград?
— Да уж, щедростью души или благородством он бы их явно не привлек, — хмыкнул Мэт. — Джон не из тех, кто способен привлечь людей на свою сторону личными качествами. И ваш главный друид решил что-то ему предложить?
Йорд пожал плечами:
— Понятия не имею, что за разговоры у них были между собой. Знаю только, что главный друид переоделся садовником и в таком обличье с принцем переговорил.
Мэт не смог удержаться от усмешки:
— Можно себе представить, как изумился принц, когда один из его садовников подсказал ему, как можно запросто избавиться от несговорчивого духовенства!
— Наверное, он и вправду удивился, — кивнул Йорд. — Но, как бы оно там ни было, самое главное было то, что принц Джон с дорогой душой согласился поддержать древнюю веру, при том условии, что друиды оттянут народ от церкви. Он только просил для начала держать его поддержку в тайне, но обещал более открыто помогать друидам, как только обретет больше власти. И еще он обещал, что как только воссядет на престоле, сделает веру предков обязательной для всех своих подданных.
Части головоломки улеглись на свои места в сознании Мэта.
— Стало быть, у него не только есть шанс в один прекрасный день стать королем — ему еще и помогают в этом, и вдобавок у него имеются совершенно определенные замыслы!
— Теперь, когда братья его мертвы, похоже на то, — согласился Йорд.
— Я о друидах знаю немногое, — нахмурившись, признался брат Гоуд. — Но не могу поверить в то, чтобы хоть кто-то из священнослужителей мог бы вступить в заговор и вот так смущать умы своей паствы!
— Мне в такое тоже не верится, — сказал Мэт. — Настоящие друиды никогда бы не одобрили такого отношения к собственному народу. К врагам — еще может быть. Плененные враги — это другое дело, но не к своим же соотечественникам так относиться!
— Но друиды действительно приносили людей в жертву богам, — напомнил Мэту брат Гоуд.
— Верно. Но то были плененные враги или их сородичи, возжелавшие добровольно уйти из жизни, но уж никак не похищенные девственницы! Кроме того, ритуал, свидетелем которого мне случилось быть прошедшей ночью, — это не более чем завлекаловка. Он не содержал ровным счетом ничего, кроме попытки соблазнить людей. Мне тоже не многое известно о ритуалах древних друидов, но я точно знаю, что их ритуалы такими не были!
Брат Гоуд кивнул:
— Да, в нынешних так называемых друидах очень мало настоящего.
— Верно. Они являют собой смесь нынешних помышлений о прелестях власти с наиболее явными человеческими пороками, которым придается обличье ритуала, и все это приправляется обрывками друидских церемоний, про которые кто-то что-то слыхал. В итоге люди узнают друидскую символику и думают, что перед ними самые настоящие друиды, — резюмировал Мэт.
— На самом же деле это можно назвать издевательством над истинными друидами.
Йорд переводил взгляд со священника на Мэта и обратно. Он все более и более смущался.
— Точно сказано. Насмешка, карикатура на подлинник, — кивнул Мэт. — Я бы даже назвал религию, изобретенную этими мнимыми друидами, самодельной. Но, как ее ни называй, она может послужить великолепным прикрытием для того, чтобы над истинной церковью одержали победу силы зла. Но как же нам сразиться с ними, брат Гоуд?
— Добродетельной жизнью. Тем самым можно стать примером для остальных людей, — отозвался брат Гоуд и развел руками. — А как еще — не могу придумать.
— Можно поведать людям об их заблуждениях песнями в исполнении менестрелей, — предложил Мэт. — Но... трудно представить, что станется за такие песни с самими этими менестрелями. Да и поверят им вряд ли.
— Есть на свете люди более набожные и чистые, чем я, — подбодрил Мэта священник. — Быть может, они могли бы лучше придумать, как справиться с этой угрозой для истинной веры, чем я, ничтожный монах.