«Спрайтом». Какие уж тут шутки. Я намеревался сделать еще глоток, а банка взяла и исчезла.
Я смотрел на свою руку, только что сжимавшую банку, так, словно это она, моя рука, предала меня. Потом я сжал пальцы в кулак, чувствуя, как закипает в душе гнев. Не моя рука предала, а кто-то другой. И я догадывался кто. Герцог решил, что игра идет не по правилам, и вздумал вмешаться. Нет, я ничего не нарушал! Я же с самого начала предупредил герцога, что я — чародей, еще до того, как он вздумал выставить меня на палящее солнце. Ничего, впредь ему наука будет. А ведь он не верил, что я сумею выжить. Хотя, положа руку на сердце, я и сам-то в это не шибко верил.
Итак, я чародей. Правда, такой чародей, которому вскорости могла потребоваться помощь, дабы отбить атаки герцога. К тому же, что бы я ни собирался предпринять, делать это надо было быстро, покуда еще не выветрилась спасительная влага. Я и так уже чувствовал, как пекло снова обволакивает меня жарким коконом, как навстречу ему из глубин мозга поднимается головная боль. Так где же мне обзавестись боевыми резервами?
Ну конечно! Местные духи. Ведь они живут везде, эти духи природы: эльфы, дриады, феи и прочие. Духи травы, деревьев, ручьев!
Эй вы, эльфы камней и зыбучих песков!
Духи чахлой травы и сухих лепестков!
Пробудите сирокко! А если не он —
Пусть возьмутся на пару пассат и муссон!
А каков результат сих решительных мер?
Самый лучший на свете кондиционер!
Да простит меня Шекспир! От песка вокруг меня стали подниматься струйки тумана. Отовсюду: от камней, от дюн, в которых конечно, не было ни капельки влаги. Я радостно вздохнули прохрипел:
— Ну же, оживайте!
И духи начали обретать форму.
Их оказалось немного, и вид они имели весьма хрупкий — росточком мне до колена, колеблющиеся, дымчатые, неуклюжие фигурки. А за ними вертелась песчаная воронка. Неужели смерч?
— Ты звал, — проскрипел один из камней, — мы пришли.
— Но что вы за духи?
— Ты вызывал духов земли, протарахтел еще один булыжник. — Вот мы они самые и есть — духи камней и песка.
— Можно было бы сразу догадаться, — прошептал я. — Минеральные духи.
— Если сумеем, мы поможем тебе, — прорычал первый камень-призрак, — но как?
— Хотел бы я сам это знать, откликнулся я. — У вас с собой ничего такого прохладительного не имеется?
— В полдень-то? — прошипел смерчик. — Нет, что ты! Мы все насквозь прожарены.
— Я так и думал. — Камень подо мной нагревался даже в тех местах, куда падала тень. — И влаги у вас тоже нет, да?
— Из камня воды не выжмешь, — проворчал булыжник.
Смерч приблизился ко мне.
— Может быть, овеять тебя моим дыханием?
Меня достигло его дыхание, и я попятился.
— Ой нет, спасибочки! Я очень ценю твою доброту, но пользы от тебя, словно от разогретой жаровни! — И тут меня поразила ужасная догадка. — Постой! А как тебя люди называют?
— Песчаным бесом, — ответил смерчик.
— Все правильно, — проговорил я н с болью сглотнул скудную слюну. — Но ты же... ты же не из Ада, верно?
— Да нет! Ты что! — возмутился смерч. — Просто ты спросил, как меня люди называют, вот я тебе и ответил.
Я кивнул:
— Ну да, ясное дело. Что значит название? В данном случае — ничего особенного. Ты такой же член команды Преисподней, как...
Я оборвал фразу. Глаза мои выпучились помимо моей воли.
— Как кто? — с интересом спросил песчаный бес.
— Как одна штука из общего курса физики. Ну конечно же! Если мне жарко, а я хочу, чтобы мне стало холодно, кого же еще позвать на помощь, как не демона Максвелла* [26]?
— Я с ним знаком, — прожужжал песчаный бес. — Мы обитаем в соседних царствах и очень похожи друг на дружку — мы не добрые и не злые, это просто люди нас так называют.
— Ты бы не мог его позвать сюда? Вот уж кто специалист по кондиционированию воздуха! Если кто и может меня спасти, так это он!
— Попробую, — отозвался песчаный бес, завертелся, завихрился и исчез.
Я не сводил глаз с того места, где только что видел смерч. Вот это называется «сбегать домой»?
Потом я вспомнил, о чем попросил его, и стал в страхе дожидаться его возвращения. Демон Максвелла — хитроумная штуковина, придуманная Джеймсом Кларком Максвеллом в попытке опровергнуть законы термодинамики, выведенные Ньютоном. Будучи родом из страны, созданной воображением ученых, этот «демон» не мог быть ни добрым, ни злым, он представлял собой безликую силу. Поэтому и приказывать ему никто не мог. Да, так что это еще вопрос, поможет ли он мне. Вообще неизвестно, явится ли он. Демон приходил, когда хотел, а не хотел, так и не приходил.
Может быть, я не слишком хорошо прояснил положение дел? Ладно, почему бы не уточнить?
Став воплощеньем энтропии,
Мумифицируюсь вот-вот,
Если свободная стихия
Ко мне на помощь не придет!
Тут словно бы кто-то выстрелил из винтовки, и вот он явился, демон — кружок невыносимо пронзительного света, а за ним — песчаный бес. Демон что-то напевал, и в его гудении слышались вот такие слова:
— Что мы тут имеем? Еще один смертный знает обо мне здесь, во вселенной волшебства?
— Меня зовут Савл, — сообщил я, изобразив самую обаятельную улыбку, на какую только был способен.
Но мне не послышалось? Он сказал «еще один» смертный?
— Еще один смертный? — вымолвил я.
— Да. У меня есть друг, который знает мое имя, хотя он узнал его в другом мире, где по-иному сплетаются кривые пространства и времени.
Я сдержался и не стал выпытывать, что это за друг. Сначала нужно было решить дела поважнее. Самое главное — как выжить.
— Но ты... вряд ли подашь руку помощи еще одному всезнайке?
— Почему не подать? — благодушно проговорил Демон. — А вдруг это забавно? Знай же, смертный, что существование бессмертных порой весьма скучно. И если ты предложишь мне развлечение — какое-либо необычайное происшествие, я, так и быть, окажу тебе услугу. Какую же диверсию ты способен мне предложить?
— Как, например, насчет того, чтобы спасти мне жизнь?
— Ну, это... — разочарованно протянул демон. — Я уже и раньше спасал всяких смертных. А вот ты скажи лучше: что такого новенького будет в том, как я спасу тебя, а?
Я начинал понимать, что имею дело с воплощением физических принципов — воплощением безликим, как компьютер, и потому нуждающемся в четких, обстоятельных инструкциях, которым такое воплощение последует буквально. Однако в отличие от компьютера демон мечтал развлечься.
Надо было вести себя крайне осторожно и внимательно.
— Я специалист по парадоксам, — сказал я демону. — Может быть, тебе будет интересно понаблюдать за мной.
— Парадоксы? — заинтересованно переспросил демон. — И какие же?
— Ну, для начала скажу, что я противоречу сам себе каждые пять минут с тех пор, как угодил в этот мир. Причем не то чтобы мне самому этого хотелось.
— Не сомневаюсь, — буркнул демон басом, — но как именно ты сам себе противоречишь?
— Понимаешь... я решил ни с кем и ни с чем не связывать себя: ни с женщиной, ни с идеей, ни даже с самим собой, если получается, — но особенно с Добром и Злом.
— Восхитительно! — воскликнул демон, — я как же тебе удается продержаться долее тридцати секунд в этом мире, где любое деяние проистекает либо из Добра, либо из Зла, оно либо от Бога, либо от Сатаны.
— Из-за чистого везения, я думаю. Так было до тех пор, пока я не понял, что тут творится. Но после того, как меня пытались перетянуть на свою сторону посланники обеих сторон, я заупрямился и решил действовать сам по себе. Не хочу быть ничьим инструментом. Ну, вот так и выходит, что всякий раз, стоит мне только сделать что-то худо-бедно доброе, я стараюсь следом сотворить что-нибудь мало-мальски плохое.
— Это всего-навсего расстановка полюсов, а не континуум, — поправил меня демон тоном лектора. — Но что верно, то верно, — ты живешь в противоречии. Противоречивы не только твои мысли и слова, но и поступки. Но осмеливаешься ли ты на большее?
Я обозлился. Опять на меня пытаются давить, посягают на мою личность, пытаются перетянуть на свою дорожку.
— Я — это я. И я не есть чье-то продолжение, как в естественном, так и в сверхъестественном смысле. Я должен оставаться самим собой. Если я примусь совершать широкие жесты, благородные подвиги, я так прочно свяжу свою жизнь с Добром, что стану его проявлением. И что еще хуже — если я стану, борясь с Добром, совершать по-настоящему злые поступки, то есть посягать на чьи-то права, разрушать чью-то целостность, то тут уж совсем беда. Нет, я способен только на крохи добра и зла, и больше всего меня волнует одно: как остаться самим собой.
— Восхитительно изложено, — прогудел демон. — Ты очень верно уловил самую суть парадокса!
Что, серьезно?
— Я не могу позволить, чтобы такой великий ум тратился попусту и разбрасывался на мелочи, — заключил демон. — Чего ты хочешь от меня?
— Навесика какого-нибудь! — возопил я и тут же, чтобы не показаться слишком навязчивым, добавил: — Как видишь, трудности у меня такие, что только ты можешь помочь. Спаси меня.
— Спасти? — прогудел демон, обдумывая ситуацию. Духи-аборигены застонали и постепенно исчезли, убрались кто в камни, кто в песок.
— Ну, землячок! — прошипел песчаный бес. — Разделяй и властвуй, а?
— В каком-то смысле, в каком-то смысле, — прогудел демон и, обратившись ко мне, спросил: — Зачем ты просишь меня о помощи? Вот тот, кто мог бы тебе помочь!
— Он только поджарит меня, — проворчал я. — А особи моего вида плоховато чувствуют себя при температуре выше девяноста градусов по Фаренгейту.
— Ах да, — спохватился демон. — Я и забыл, как вы хрупки. Вообще удивляюсь, как ваша популяция выжила, имея такие энергетические ограничения.