М-да… Легкий-то он легкий, но даже такой пулемет откровенно оттягивал руки. А у Теримова я спокойно крутил нашей, орденской пехотной бандурой! Да что я — Лошадки крутили! Привык к силе ребенка-волшебника. Похоже, накачивать мышцы придется не из завидок ко всяким там, а из сермяжных нужд! Правда, тренер в кружке легкой атлетики говорил мне в начале осени (блин, как будто годы назад), что до гормонального скачка особо впечатляющих результатов не будет, но, похоже, этот самый гормональный скачок уже не за горами… И потом, пусть широких плеч и внешней мощи мне пока не добиться, но так-то физическую силу поднять — задача вполне реальная.
Тем не менее, с проблемой слишком тяжелого оружия я справился. Странно было бы не справиться, когда решение буквально всегда с тобой! Попросту взял и обезвесил пулемет толикой магической энергии… Точнее, убрал большую часть веса: так-то мне все равно нужно было чувствовать, что я держу в руках!
Оружейник то ли совсем не удивился, то ли своего удивления не показал. Видимо, счел меня мальчиком-волшебником, а мои экзерцисы с левитацией принял за подбор нужного мышечного усилия.
— Займите позицию для стрельбы стоя, — попросил он меня.
Да чтоб тебя! Компенсацию веса я мог делать почти бездумно, а вот чтобы справляться с инерцией пулемета — тут сразу требовалось концентрировать внимание! Если же левитацию не использовать, не хватало не только силы, но и длины рук. Засада.
— Тогда будете стрелять от груди, — как ни в чем не бывало решил оружейник.
— Как в кино? — удивился я. — А что, так можно?
— Точность, конечно, будет сильно страдать. Но я поставлю вам лазерный целеуказатель, — впервые добродушно улыбнулся мне спец по оружию. — Сможете вполне приемлемо поражать цели короткими очередями на расстояниях до тридцати метров. А после нескольких тренировок — и до пятидесяти дотяните. Опять же, нужно правильно настроенное ременно крепление. Сейчас я все установлю, сразу на вас подгоним и пристреляем оружие…
Пристрелка заняла неожиданно много времени. Зеленая точка ЛЦУ превращала прицеливание в подобие компьютерной игры: навел на цель и нажал на спуск. Вот только удержать отметку на цели во время стрельбы оказалось той еще задачей! Хитрый ременной подвес здорово помогал, а вот я сам оплошал. Ствол мотало так, что пули, кроме первой, уходили в стены, потолок и пол бетонного тоннеля, в котором и располагалось пристрелочное стрельбище. Не спорю, искры рикошетов красивые. Но я-то за другим сюда пришел!
— Центр тяжести, — вдруг сказал оружейник, когда опустел второй пятидесятипатронный короб. — Слишком далеко выдается вперед. Попробуем вот так.
Сняв короб, он вставил просто кусок ленты на десять патронов. И у меня от удивления глаза на лоб полезли: небо, блин, и земля! Оказывается, я с пулеметом-то не так плох!
— Боюсь, ранцевую систему боепитания я на вас не подгоню, — поморщился оружейник. Я уже достаточно рядом с ним проработал, чтобы понять: он досадует именно на нерегулируемое устройство, а не на меня. Да уж, хорош бы я был с ранцем и крыльями одновременно! Нет уж, лучше ленту на себя намота… Стоп! Да это же отличная идея! Причем даже не моя.
— Ранец не понадобится, — успокоил я местного оружейного гения. — Мы пойдем другим путем.
— Насчет вас звонили, просили выставить вам и стандартные наземные мишени, и воздушные, — сказал мне офицер, отвечающий за стрелковый полигон (видимо, и мастер стрелковой подготовки). — Но давайте со стандартных начнем. Воздушные потом выпустим.
— Стандартные для начала, — решил я.
Стандартные мишени представляли собой обычные картонные и деревянные силуэты, расставленные в зимней грязи полигона (снег, если какой и выпал, тут давно стаял). Быстро оказалось, что если запустить эхолокацию, то я легко поражаю их, даже не включая лазер: я отлично видел и куда направлен ствол, и саму мишень, мог без труда просчитать траекторию пули — точнее, эхолокация как будто сама «подсказывала» мне координаты, ведь я воспринимал пространство в комплексе.
А вот когда я попробовал стрелять лишь с помощью обычного зрения, лазерный прицел резко потребовался. Без него пули уходили лишь приблизительно в сторону мишени и поражали ее разве что чудом.
Расстреляв пару двухсотпатронных пулеметных лент, я почувствовал, что более-менее освоился с новым оружием и попросил выпустить летающие дроны. Крушить я их не собирался — зачем портить дорогой учебный реквизит? Тем более сама мишень крепилась к коптеру на длинном подвесе. Но случилась неприятность. Крутя воздушные петли на высоте, я обнаружил для себя, что крылья — куда менее гибкое летное средство, чем телекинез. Ну, в принципе, понятно: при телекинезе не требовалось учитывать ни плотность воздуха, ни восходящие потоки, ни — почти! — инерцию и даже притяжение. А вот с крыльями приходилось полноценно летать! Спасало меня только то, что, в отличие от какой-нибудь птицы, я мог еще и «подруливать», управляя воздушными потоками — а то бы, наверное, даже от места битвы с Кесарем до Каликии не долетел. То есть пока у меня была просто задача перемещаться в пространстве, эти особенности не сильно-то напоминали о себе. А вот когда я решил вновь вернуться к привычному воздушному пилотажу — напомнили, и разом!
В общем, поначалу дроны надо мной не ржали только потому, что это не предусмотрено конструкцией. Потом я приноровился и потратил остаток дня на привыкание не столько к пулеметам, сколько к крыльям. А на закуску обнаружил у сего творения еще одну недокументированную возможность: крылышки-то мои довольно мощные! Циркулирующий в них воздух оказался по силе воздействия сравним с теми потоками, что когда-то создавал Всадник Ветра. Нечаянно задев на взлете один дрон кончиком крыла, я развалил его надвое!
Последующие эксперименты показали, что режущая сила крыльев, конечно, послабее, чем у циркулярной пилы, но взлетать и садиться нужно осторожнее — и подальше от других людей, а также деревьев и деревянных построек. Камням и металлу норм.
Блин, как хорошо, что я того мужика на улицах Каликии не задел! И что, идя домой к Командору, приземлился в конце улице, а не у него в саду или, скажем, на крыше! Вполне мог снести несколько построек или там черепицу разметал бы. Тогда так быстро объясниться бы точно не получилось.
Завершив вечером свои тренировки — и сожрав в полевой кухне жратвы за троих-четверых взрослых мужиков — я вернулся в госпиталь (Командор прислал за мной автомобиль с шофером, но сам не приехал). Там, хотя мне больше всего хотелось бухнуться и спать, я переоделся в чистое и отправился на поиски прачечной, ибо черные шмотки пропотели насквозь, а на следующий день они мне еще должны были пригодиться. Блин, как непривычно было вновь об этом беспокоиться!
Валерий Иванович решил обе проблемы.
— Не думаю, что вам стоит обращаться в центральную прачечную, — сказал он. — Она вообще-то в другом корпусе, и там персонал огромными тюками ворочает. Проще всего постирать свои вещи в стиральной машинке для персонала. Я покажу.
Возле расположенной на третьем сверху этаже ординаторской обнаружилась небольшая комната с тремя стиральными машинами и одной сушильной — как в какой-нибудь современной казарме. Все бы так просто решалось!
Закинув вещи на малый цикл, я отправился к Валерию Ивановичу в лабораторию… Где столкнулся с серьезной неудачей.
Накануне я тщательно проштудировал нетолстую стопку листов, отпечатанных на больничном, видавшем виды принтере, и решил, что все довольно просто: достаточно воздействовать на определенные точки как на коже, так и внутри организма. Каждая точка, правда, отвечает за целый набор биологических эффектов одновременно, причем разделить эти эффекты нельзя. Зато можно собрать в этакий набор, где нужное воздействие суммируется, а побочные — более-менее нивелируются1. Но ломать голову мне не требовалось: несколько проверенных схем воздействия прилагались. При этом строго-настрого запрещалось воздействовать на кровеносную систему и вообще все те места в организме, где магическая энергия течет естественным образом. Я так понял, у Аркадия в свое время не получилось добиться существенного улучшения здоровья именно из-за пункта про иммунитет: повышать или понижать с трудом удерживаемый усилиями врачей уровень ему было противопоказано. А буквально каждая точна на этот параметр хоть как-то, да влияет. Ну и сил не хватало, да.
Поэтому я не сомневался, что уж у меня-то сейчас все получится.
Хрен бы там!
Во-первых, это оказалось тупо больно. Краткая инструкция рекомендовала использовать «пульсирующий ритм», но меня от этого ритма трясло, как от озноба. Да и уколы магии оказались именно уколами — острыми и болезненными! А вместо положительного эффекта Валерий Иванович засек повышение кровяного давления и спазмы сосудов — или, по-простому, головную боль.
Еще этого не хватало! Голова у меня в принципе не помню сколько не болела. Даже еще до того, как я стал Ветрогоном.
— Думаю, надо прекратить на сегодня, — сказал Валерий Иванович. — Вы так себя скорее угробите, чем залечите.
— Похоже на то, — кисло согласился я. — Либо я чего-то не понял, либо принцип ошибочный.
Да и вообще с этой магией все… Непросто. Понятно, почему в древности маги пару-тройку тысячелетий топтались на начальных ступенях, прежде чем научились хоть чему-то серьезному. Только после этого, уже в раннем средневековье магия стала главной силой, определяющей историю здешнего человечества.
— А Аркадий вам ничего сам не показал?
— Он сказал, что теперь не может учить магии, — пожал плечами я. — Строгий гиас. Оно и понятно.
— Учить — не может. А показать? На вас или на ком-то другом? Будто бы по совпадению.
Я задумался. А в самом деле, надо будет попросить его. Вдруг пойму, что делаю не так. Только как-нибудь завуалировано, чтобы гиас не триггернуть. Пример Марины и мой собственный пример показывали, что гиас иногда можно обмануть и просто словами — если соблюдаются условия.