Тут, словно в ответ на мои мысли, в столовую вошла очень красивая и очень элегантно одетая девушка. Но при этом строгая такая, типаж «училка». Или «секретарша-делопроизводитель». Юбка-карандаш, жакетик, вот это все. В руке она держала полиэтиленовый пакет с Дедом Зимой, снеговиком и елочкой.
— Здравствуйте, Всадник Ветра! — девушка подошла именно ко мне, хотя в столовой обедало еще несколько человек — врачи, конечно же. — Меня зовут Анастасия, мне поручили проводить вас на крышу. Ваши подруги скоро будут здесь. А это для них подарок, — она протянула мне пакет.
Я заглянул внутрь. В большом ярком пакете лежал еще один, из плотной бумаги с ручками-веревочками, с незнакомым мне лаконичным логотипом, золотом на бежевом фоне. А уже в нем — что-то мелкое и легкое… О, бархатные коробочки. Ювелирка, стало быть.
— Это серьги, — объяснила мне Анастасия, пока мы поднимались на крышу на лифте. — Как я заметила по фотографиям, у всех, кроме Подковы Смерча, проколоты уши, так что для нее — клипсы с двойным креплением, чтобы не свалились в полете, — о, а вот, кстати, факт, на который я раньше не обращал внимания! Действительно, все девочки носят сережки, кроме Ксюши. Хм, а может ли девочка-волшебница вообще проколоть уши после инициации? Наверное, нет: зарастать же будет.
— Все изделия разные, — продолжала Анастасия, — мы с консультантами старались подобрать под тип лица и внешности, так что они все подписаны.
Серьги, оказывается, подбираются под тип лица? Век живи, век учись.
— Хорошо, — сказал я. — Вы подчиненная Командора? Василия Васильевича?
Она кивнула.
— Кентарх Теплеева, но я предпочитаю не представляться так на людях.
— Ясно.
Блин, а правда, симпатичная какая! Фигура особенно, хотя лицо тоже прямо ничего…
Так, стоп. Это что, серьезно уже началось⁈ Вот прямо сразу, без паузы⁈ Как же я работать-то буду⁈
Я все-таки умудрился прибыть на крышу минуты за две до девчонок. И полюбовался замечательным зрелищем их отлаженного выхода из самолетной формации. Они, похоже, без меня тренировали элегантную посадку! Очень красиво вышло. И естественно. Без всякой дичи вроде «супергеройского приземления» на одно колено с кулаком в пол. Просто они будто выпрыгивали из воздуха — первая Рина, потом парами остальные — и шли ко мне танцующим шагом.
Четко, стильно, хореографично. Молодцы!
Особенно это красиво смотрелось в сочетании с переливающейся магической энергией, переполнявшей их тела, которую кроме меня никто не видел. Вот тут с этим все было в порядке, не то что у Аркадия! Я отлично различал всю их кровеносную систему, и ярко пульсирующие сердца… а еще я видел тонкие пульсирующие «провода», растянутые между девочками. От каждого предмета-компаньона (тиары, кулона, браслета, пряжки на поясе и шнура в косе) тянулось четыре светящихся, переливающихся разными цветами нити, связывающие каждую девочку со всеми остальными. Встань они в круг, получилась бы фигура вроде пятилучевой звезды в пентакле.
Так, стой. Пять нитей! От каждого предмета-компаньона исходило пять нитей. Просто пятая, куда тусклее, полоскалась на ветру свободным концом.
Блин, точно! Я же выписался из Проклятья, оно меня больше не видит! Для девочек я остался частью группы, но словно навсегда выпал из зоны доступа. Я здесь, но для поделки древних магов меня нет!
Девчонки тем временем окружили меня.
— Кир! Привет!
— Ура, ты правда целый!
— Это ничего не значит, он мог уже регенерировать…
— Ну и что, целый — значит, целый, мало ли, что там раньше было!
— Ой, а почему ты костюм сменил?
— Хм, а я бы тоже от красного платья не отказалась…
Они говорили весело, перебивая друг друга, но вдруг нахмурились, переглянулись.
— Кир, что-то не так? — спросила Рина. — Я как-то от тебя словно бы отклика не чувствую…
— Да, — нахмурилась Ксантиппа, — обычно, когда мы всякую дичь несем, особенно Ксюша и Лана, я сразу понимаю твою реакцию. А сейчас даже не могу сообразить, ты умиляешься или раздражаешься?
— Эй! Я не несу дичь! — возмущенно прокричала Ксюша, заставив остальных со смехом оправдываться. Всех, кроме меня.
Пока девчонки щебетали, я пытался справиться с ощущением ледяной пустоты в душе. Такое накрывает каждого, когда понимаешь, что что-то важное исчезло — и больше никогда не вернется. Когда кусок твоей жизни р-раз — и проваливается в небытие.
Помнится, мы с Риной и другими обсуждали, что именно благодаря механизму объединения нас в единый отряд понимаем друг друга с полуслова. Что именно из-за него у нас не возникает серьезных ссор. Что именно от этого Агриппина так легко уступила мне лидерство. Ну, вот и все. Даже логично: я ведь больше не мальчик-волшебник. Цена свободы.
Вот только принимать этого я не хотел! Ни на секунду. Моя жизнь сейчас и здесь — с этими девочками! Я для чего всем рисковал и в маги рвался⁈
Мои следующие действия трудно назвать разумными или хотя бы обдуманными. Я просто протянул руку, как будто хотел поймать эти полоскавшиеся на ночном ветру, ни с кем не связанные «лишние» нити. И они сами легли мне в ладонь, даже ловить не пришлось!
Так, а что с ними делать теперь? Да соединить с моей собственной магической системой! Предмета-компаньона у меня нет — значит, минуем промежуточный этап.
Я прижал ладонь, полную светящейся магической энергии, моей и моих подруг, туда, где сильнее всего чувствовал пульсацию собственной крови и магии — к левой стороне груди. И только уже сделав, вдруг подумал: ять, а я ведь своими глазами наблюдал, что происходило с магом, который напортачил с этим органом! И сам туда же лезу!
Умные и осторожные мысли часто запаздывают именно тогда, когда они нужнее всего.
Расплата за авантюризм наступила тут же: резкая боль во всем теле, от которой я секунду или две даже пошевелиться не мог. Голову повело так, что строения крыши натурально закружились хороводом, будто старинный спецэффект.
Я бы, наверное, не удержался на ногах, но десять рук подхватили меня, едва я пошатнулся. Точнее, подхватили бы: всем места не нашлось, так что держали меня всего лишь втроем или вчетвером.
— Кирилл!
— Кир!
— Кирюша!
Так, а вот это «Кирюша» от кого? Даже не знаю, то ли попросить ее повторить, то ли никогда в жизни больше меня так не называть.
— Что с тобой⁈
— Все… хорошо… — просипел я. И, что удивительно, не соврал, потому что боль уже отпускала. Правда, пришла она ударом, а отходила волнами, но терпеть было можно. Ф-фух, больше испугался.
Сердце колотилось как бешеное, меня пробило потом, словно при отходняке от температуры — и все разом. Так, значит, сейчас захочется есть… ну точно! Аж живот сводит! Хороший признак.
— А теперь вы меня нормально чувствуете? — спросил я.
Может быть, зря, не стоило привлекать их внимание к несоответствиям. Но проверить-то тоже надо. Судя по мне, все работало как раньше: я теперь без тени сомнений знал, что они тревожатся за меня, но не чрезмерно; что Рина раздражена моим отсутствием на семейном обеде больше, чем пытается показать; что Левкиппа, напротив, совсем не раздражена, но немного разочарована тем, что Новый год прошел не так, как планировалось, и то же самое Лана; а вот Ксюша вся бурлит любопытством, которое сдерживает из последних сил; зато Ксантиппа боится информации, которую я могу дать. Какое же приятное, уютное ощущение. Как хорошо, что я придумал, как его вернуть.
— Угу! — сказала Ксюша. — Примерно как раньше.
— Нет, не совсем так, — неуверенно возразила Лана. — Как будто что-то изменилось… Но не пойму, что. Ты как-то все-таки странно выглядишь, Кирилл. Но не в плохом смысле, а как будто какой-то груз с души сбросил.
Ну да, чего и следовало от нее ожидать. Меланиппа, похоже, самая восприимчивая из нас.
— Да, есть такое, — согласился я. — И еще очень устал.
— Сильно устал? — спросила Ксантиппа. — А то мы думали позвать тебя с нами хоть по Лиманиону погулять, если ты отсюда выбраться не можешь.
— Извините, девчонки, настроение совсем не прогулочное… Тут куча всего произошло, я честно мечтаю только упасть и спать… — теперь я видел, при моих словах нити, соединяющие мое сердце и предметы-компаньоны девочек, немного пульсируют. То есть они реально чувствуют мою искренность, это не иллюзия. Аркадий был прав, что на длинной дистанции ничего от них не утаишь. — Простите, что так получилось… Но зато мне для вас новогодние подарки передали! Смотрите!
С этими словами я снял с запястью дизайнерский пакет на веревочках и вытянул его вперед.
— Ой, а от кого это? — спросила Ксюша.
— От Деда Зимы! — сказал я. — То есть на самом деле от того парня, который меня сюда вытащил. Это он так извиняется.
— За что? — удивилась Левкиппа. — У него же какое-то важное дело было, нет? — она как раз вытащила бархатную коробочку. — Так, Саня, тут твое имя… А вот тут мое… Ой, надо же!
Это Левкиппа открыла коробочку.
Остальные тоже разобрали свои, и начались писки-визги: «Ой, какая красота! Погляди, мне идет?» и все в таком духе. Я только не понял, зачем они подписаны были-то… Серьги выглядели, как по мне, почти одинаково: золото, голубые камешки. Я этом не понимаю, могли быть как сапфиры, так и циркон какой-нибудь. Ну, форма немножко разная: у кого-то прилегающие к уху, у кого-то висячие, и только у Ксюши две сложносочиненные асимметричные клипсы с охватом на пол-уха. Чем-то они неприятно напомнили мне стиль одной из сережек Кесаря, но я тут же отогнал от себя эту ассоциацию.
Рина единственная не стала тут же надевать украшения и прихорашиваться. Она сперва поглядела на сережки у себя в коробочке, потом схватила пакет и зажгла магический огонек, чтобы получше рассмотреть логотип. А рассмотрев, взяла меня за локоть и оттащила на пару шагов в сторону.
— Кир! Ты хоть знаешь, сколько это стоит?
— Понятия не имею, — честно сказал я.
— Ну, скажем так… Дважды, когда моя мать узнавала об отцовских изменах, он ей покупал украшен