ия из этого магазина! И она делала вид, что ничего не было!
Хм. Аркадий что, на них все свои деньги потратил?.. Хотя нет, этот жук так не поступит. Либо зарплаты в Службе выше, чем я думал (а у Аркадия чин где-то на уровне командорского, судя по его общению с Василием Васильевичем), либо у него есть еще какие-то источники дохода. Второе вероятнее. Может, на бирже играл, чтобы невозмутимость тренировать — с него бы сталось.
— Короче, ты уверен, что мы можем это принять? — еще тише спросила Рина.
— Уверен, — подумав, ответил я. — Раз подарил, значит, может себе позволить. И ему есть за что извиняться.
p.s.
Ксантиппа проанализировала ситуацию и поняла, что под хорошей книгой должно быть еще больше лайков!
Глава 4
На крыше я провел дольше времени, чем намеревался: девчонки все не хотели уходить. Рассказывали, как они замечательно провели время у меня дома, какая чудесная у меня мама (ну, я так и думал, что они друг другу понравятся), что мастер Пантелеймон пообещал им уже отдать переделанные бронежилеты, но они так быстро сорвались, что забыли их забрать, и что дедушка у меня тоже очень милый.
Ну… Не знаю насчет дедушки. Я понятия не имею, о чем там у них с мамой был конфликт, но маме верю как-то сильно больше. К нему поэтому отношусь с подозрением. Но посмотрим.
В итоге Лёвка и Лана все-таки всех утащили: Лёвка как самая рассудительная заметила, что чем быстрее они улетят, тем быстрее я смогу начать разбираться со своими загадочными делами и вернуться в замок. А Лана сказала, что, судя по тому, как я выгляжу, я вот-вот спать свалюсь прямо на крыше. Ксюша немного поворчала, что они вообще-то могут остаться со мной и встретить Новый год прямо тут — «А что, салюты хорошо видно». Услышав про салюты, заторопилась и Рина: «Ты что, небо будут перекрывать от всего транспорта — а тут мы! Неудобно. Среди детей-волшебников не принято летать над столицами в праздники! Полетели обратно в Челюсти, там тоже фейерверки, и плюс еще фирменная лазанья!». Ксантиппа ее поддержала.
Фирменная лазанья на Ксюшу подействовала, и она все-таки перестала упрямо цепляться за идею встретить Снисхождение вместе. И слава Творцу, а то я, честно говоря, уже даже не знал, чего я хочу больше — есть или спать.
Кстати говоря…
Поглядев на часы, я обнаружил, что было всего только семь часов вечера. Охренеть, всего двенадцать часов, как я сел на первый поезд! Быстро все завертелось.
В Ордене тоже есть примета «как встретишь Новый год, так его и проведешь». Очень надеюсь, что в моем случае она не сработает! А то я дам дуба еще до истечения следующих двенадцати месяцев — от такого-то темпа.
Но, когда я спустился с крыши, отправиться в столовую и пожрать еще мне не дали. Меня поймал тот самый полузнакомый сутулый врач, Валерий Иванович, который вместе с доктором Романовой и медсестрой Клавдией Рашидовной должен был входить в операционную бригаду Аркадия.
— Всадник Ветра, здравствуйте, — поприветствовал меня врач. Тут я рефлекторно дернулся: показалось, что за неактуальное обращение мне сейчас прилетит от Проклятья… Но нет! Не прилетит! Я отключен от этого механизма, могу называться хоть Всадником Ветра, хоть Ветрогоном, хоть Владыкой Всего Сущего — было бы желание! Это и значит свобода.
— Аркадий Андреевич попросил меня взять у вас анализы, — продолжил Валерий Иванович. — А вам, соответственно, передал через меня просьбу покориться медицинскому осмотру. Дело нескольких минут, давайте, пока мы оба еще на ногах стоим, займемся.
— Вы же как раз его оперировать должны? — с нехорошим предчувствием спросил я. — Вы анестезиолог, да?
— Так операция уже закончилась. А я действительно анестезиолог, но долгое время служил на Болосе — там, знаете ли, нельзя позволить себе роскошь узкой специализации. Так что могу выступить и врачом общей практики, особенно в такой рутинной процедуре, — он мне подмигнул.
— И… Как? — спросил я.
— На Болосе? Отвратительно, не советую там селиться.
— Я имею в виду Весёлова, — проговорил я еще более напряженным тоном. Хотя было ясно, что если мужик зубоскалит, вряд ли все совсем плохо.
— Нормально с ним все, пришел в себя, уже пытается командовать. Мы, конечно, ему не позволяем, хотя не знаю, сколько Лёнечка продержится против его специфического обаяния… Я вот, честно сказать, решил, что проще не спорить. Хотя не очень понимаю, какой смысл обследовать мальчика-волшебника, — он остро поглядел на меня.
Я сделал вид, что не заметил.
— А это нормально, что пациент после операции на сердце так быстро в сознании?
— Совершенно ненормально, — с явным удовольствием произнес Валерий Иванович, — как и вся ситуация! Эх, ладно, посплетничаю немного, нарушу, так сказать, медицинскую этику… Честно сказать, мы бы еще до сих пор возились, с одним-то хирургом! Но тут только Лёнечка начала сосуды к вашему подарочку пришивать, как о-па, глядим — они сами зарастают! Мы в ступоре, Клавдия первой спохватилась — давай тампоны из раны вытаскивать. Лёнечка еле успела свои инструменты достать, а у нас уже заживление тканей началось! Да и на моих приборах дело к пробуждению. Я не знаю, то ли лишнюю дозу давать, чтобы хоть со скальпелем в груди не проснулся, то ли уже плюнуть и просто наслаждаться зрелищем, — он усмехнулся. — В общем, весело.
— И что Аркадий сейчас делает?
— Ест, скорее всего. Он как раз с Лёнечкой спорил, когда я уходил. Она за капельницу с глюкозой стояла, а он своим сельхозинструментом махал, доказывал, что мальчику-волшебнику так осторожничать не надо, они покрепче будут. И пусть, мол, лучше бифштекс ему где-нибудь закажет, можно сырой, — врач снова хмыкнул. — М-да, мальчик-волшебник, тоже мне.
— Ну, не девочка же, — резонно заметил я, вспомнив Кису Воробьянинова.
— И то верно. Хотя, конечно… После десятка лет на его диете начинать сразу с бифштекса — это смело. Надеюсь, Лёнечка его все же отговорит. Хотя и не рассчитываю.
— То есть косу он призвал?
— Да, при мне еще.
Это что же, Аркадия теперь надо будет называть Кесарем?.. Надеюсь, что нет. В конце концов, предметы-компаньоны меняют имена даже при объединении в отряды. Уж при полной-то смене психики владельца имя предмета-компаньона тоже должно меняться. Но, с другой стороны, даже если не поменяет — тоже мне проблема. Привыкну.
Привыкнуть обходиться без бессердечного мага было бы куда сложнее.
За разговором мы дошли по пустынному техническому этажу до лифта, спустились ниже и Валерий Иванович довел меня до лаборатории, закрытой и темной по ночному времени. Включил свет, предложил мне садиться на кушетку.
— Слушайте, он у меня еще образец тканей просил, вы не против?
— Нет, — безразлично ответил я, подавляя зевоту. Как все-таки хорошо присесть!
— Тогда вот что, вы давайте, ложитесь. Тут много пробирок, катетер придется ставить. Мне проще будет.
Я пожал плечами и послушно улегся на кушетку. Валерий Иванович сноровисто затянул у меня на руке турникет и начал готовить пробирки и катетер. М-м, если присесть было хорошо, то прилечь — еще лучше! Особенно если закрыть глаза от яркого света… А уколы — какие пустяки.
Валерий Иванович ловко вытащил «бабочку», прижимая место прокола ваткой, и попросил:
— Так, теперь либо придержите, либо согните руку в локте. Сейчас повязку наложу. Хотя зачем вам повязка…
Мальчик на кушетке не отреагировал.
— Всадник, просыпайтесь, — дружелюбным тоном сказал врач. — Понимаю, что вы устали, но, честное слово, диванчик в ординаторской куда удобнее.
Мальчик снова не отреагировал, только чуть засопел.
Пожилой врач приподнял брови, встал и поглядел Всаднику Ветра в лицо. Спит. Не как младенец, а именно как вымотанный и выжатый до донышка подросток. Круги под глазами, лицо бледное… М-да, это что же он такое сегодня творил, что даже мальчика-волшебника так укатало?.. Обычно они выглядят такими нездоровыми только когда оправляются от ранений. Но ран на нем вроде бы не было.
Тут Валерий Иванович заметил небрежно брошенную Всадником на стул красную куртку. Рукав был перепачкан в штукатурке. Обтерся, должно быть, где-нибудь.
Но ведь одежда детей-волшебников не пачкается!
Анестезиолог приподнял ватку с ранки на локте. След от укола не исчез, по-прежнему ярко выделялся на тонкой детской коже с еще не до конца сошедшим загаром.
Та-ак.
Они выдают за мальчика-волшебника обычного ребенка? Зачем?
Но Леонида его видела раньше, и у нее не возникло сомнений, что он именно волшебник. Валерий Иванович сам со Всадником Ветра не общался, но знал, что Весёлов занимался с этим ребенком магией. Значит…
«Никаких выводов, старина, — сказал он сам себе. — Тебя это не касается. Тебе за это не платят».
Кроме того, никто тут, похоже, не сомневался, что трансплант добыл именно этот, мирно посапывающий на кушетке утомленный вусмерть пацан. Сложно представить, что это мог бы сделать мальчик, не обладающий магической силой!
Сложно, но за долгую службу Валерий Иванович повидал немало неправдоподобных событий.
У него и у самого было двое сыновей. Ныне уже взрослые, оба тоже выбрали медицинскую карьеру — старший хирург, младший ушел в исследователи. Внуков, правда, они ему еще не подарили. Но Валерий Иванович просто не мог так оставить какие-то темные дела с мальчишкой в главной роли! Его постоянный пациент, Аркадий Весёлов, обычно был скрупулёзно этичен, во всяком случае, в отношении своих. Но при этом абсолютно безжалостен — к другим так же, как к себе. Неужели он втянул в какие-то мутные околомагические разборки обычного парнишку, пусть даже с согласия последнего?.. Маловероятно, но не то чтобы Валерий Иванович совсем не мог в такое поверить. А долго ли выдурить согласие у подростка, грезящего подвигами?
Впрочем, он слышал краем уха, что мать мальчика уже пригласили в столицу. Что ж, Леонида его отпустила, но Валерий Иванович лично удостоверится, что она в курсе — и только тогда поедет праздновать.