— Вы ведь остановились на том постоялом дворе?
— Да.
— Так вот, вы все трое вернетесь туда и останетесь там. Если пообещаете это, можете даже оставить при себе оружие. Я всего лишь сержант, не мне решать в таком деле. Я доложу своему капитану. Поехали! А мой напарник останется здесь, чтобы никто тут ничего не тронул.
— Один вопрос, сержант. Нас сдала ведьма?
— Не имею права сказать, — ответил сержант и кивнул.
Вот же дрянь, думал капитан. Ведьма взяла у меня деньги и сдала меня драгунам, просто по своей природной подлости!
Фокси, конечно, не была лишена некоторой доли подлости, но Ричардсон ошибался, считая это основной причиной ее поступка. На самом деле, когда она прочитала ему письмо герцога, он твердо решил, что посторонним незачем знать содержимое этого письма и прикинул, что не будет большой проблемы, если вместе с тем трупом, который нужно утопить, утопят еще и труп ведьмы, прочитавшей письмо. А Фокси была телепатом.
— Я так и не понял, — поделился своим недоумением Род, — каким образом ты тогда оказалась на воротах?
— Ну вот, вижу, наконец пришел в себя. Ты знаешь, сколько снадобий я на тебя извела? Не говоря уже о пинте моей крови. Думаешь, она у меня лишняя? А ты постоянно влезаешь в какие-то драки, где тебя ранят самыми разнообразными способами! А я только и делаю, что тебя исцеляю!
— Мэгги, я тебе очень благодарен. Но ты не ответила на вопрос.
— Ну что тебе сказать? Я знала, что у тебя был поединок с Юджином. Мне рассказала Стрейндж. Она видела, как ты его выслеживал. Все, что я могла сделать, это ждать тебя на воротах, на случай, если ты остался жив.
— Женская логика, — улыбнулся Род. — Ничего бы не случилось, если бы ты начала исцелять на четверть часа позже.
— Это да, — согласилась Мэгги. — Ничего бы не случилось, если бы тебя первой осмотрела не я, а девочка на побегушках. Знаешь, кто там дежурил в ту ночь? Эмили, она же Вирджиния!
— Знаю. Она это говорила там, на озере.
— Думаешь, ты бы долго прожил после того, как она бы тебя встретила на воротах?
— Ты права, недолго. А знаешь, все могло быть значительно проще. Я держал Юджина на мушке. Промах был исключен. Только нажать на курок оставалось.
— И ты решил, как я понимаю, что в затылок стрелять неблагородно. Что есть большая разница, застрелить врага в затылок или в лоб. Милый, поклянись, что в будущем ты сначала будешь колоть или стрелять, а уже потом решать, насколько благородно это было сделано. Пойми, своими глупостями ты уже проливаешь не только свою, но и мою кровь!
— Потом об этом поговорим. Скажи лучше, от Ричардсона нет известий? Он сделал то, что должен был сделать?
— Твой Ричардсон полный идиот и все провалил. Второго такого кретина еще поискать надо! Решил, что Фокси слишком много знает, и вознамерился ее убить. Чтобы ему в этом помешать, она сдала его драгунам. Вот твоих стражников и взяли над трупом Юджина.
— И что теперь будет?
— Ничего не будет. В смысле ничего страшного. Ричардсона повесят, и это все.
— За что его вешать? Он же ни в чем не виноват!
— Драгуны его схватили буквально над трупом Юджина. На допросе он взял все на себя, признался, что поссорился с этим человеком и убил его в поединке.
— Поссорился с Юджином?
— Труп не опознан. Метаморфа опознать практически невозможно. Его лицо никому не знакомо, оно ведь частенько новое. Ричардсон убил неизвестного. За это его и повесят.
— Но это же несправедливо!
— Почему? Он хотел убить Фокси, а за убийство вешают. То, что он не сумел ее убить, не его заслуга. Так что его совершенно справедливо повесят за убийство, пусть даже не за то, которое он хотел совершить, а совсем за другое.
— Он предан нашей семье. Я не хочу, чтобы его казнили!
— А что толку от его преданности? Ты ему приказал убрать труп, он вместо этого привел к трупу драгун. Это хуже предательства, это глупость! Но твой дядя думает так же, как и ты. Пока ты неделю валялся без сознания, маркиз нанял для вашего капитана лучшего лондонского стряпчего по уголовным делам. Как только он приедет, будет суд. Стряпчий попробует вытащить твоего стражника из петли, но никто не верит, что у него это получится.
— Мэгги, остановись. Ты сказала, я неделю валялся без сознания. Почему? Я же отлично помню, что пришел в себя в карете милорда архиепископа, было больно, но явно ничего страшного! Кажется, Смит привел меня в комнату и я уснул. Проснулся утром, а ты говоришь, целая неделя прошла!
— Не Смит, а Роберт, но это неважно. А неделя у тебя прошла, потому что я дура!
— Какая тут связь?
— Я осмотрела тебя и увидела, что главная проблема — нехватка крови. И занялась этим. А ожог там был ерундовый. Болел сильно, не спорю, но ничего страшного, если правильно его исцелять. Пока я занималась кровью, Мэри-Джейн исцеляла ожог. А у меня из головы вылетело, что белые целители, как правило, ничего не понимают ни в крови, ни в огне! Я не проверила, что она сделала с твоим ожогом. И он воспалился! Да еще как! Вот из-за этого у тебя неделя и выпала.
— Ладно, прошла неделя и прошла себе. Меня больше Ричардсон беспокоит.
— Ты уже практически поправился, так что можешь пойти его повидать. Он не в темнице, а на постоялом дворе, под честное слово. Но мой тебе совет — забудь о нем. Его, считай, уже нет. Через несколько дней его повесят, и никакой лондонский стряпчий ему не поможет.
Мэгги ошибалась. Лондонский стряпчий помог Ричардсону, в результате чего тот умер своей смертью и значительно позже.
— Не ожидал, Ваша Светлость! Проходите, присаживайтесь! Как я рад, что вы меня навестили! Ведь очень может быть, что это наша последняя встреча. Завтра суд, приговор понятно какой, а там и казнь не за горами. Кто хоть такой этот убитый?
— Имя его, капитан, тебе знать необязательно. Даже лучше не знать вовсе. А вот кто он такой, скажу. Это тот самый, которому моя подставная мать передала все деньги, до которых смогла дотянуться. Он точно был замешан в убийстве моих родителей, а скорее всего, сам их и убил.
— Вот оно как, значит. Добрался, стало быть, юный герцог до этой банды. Молодец! Раз такое дело, то и мне не обидно на виселицу идти. Другое дело, если бы Ваша Светлость его по глупости какой-нибудь убили. А так, это все равно дело стражников, а не самого герцога, убивать его врагов. И отвечать за это положено стражникам. Так что все правильно. Только вы, Ваша Светлость, прикажите о внучке моей позаботиться. А то отца ее, тоже стражника, в прошлом году разбойники убили, и без меня защитить девчонку некому.
— Не переживай, капитан! Не все еще потеряно. Для тебя хорошего стряпчего наняли, он в суде чудеса творит! Глядишь, и снимет с тебя обвинение.
— Ваша Светлость, тут же вот какое дело. Снять-то он снимет, это не штука. Я бы и сам легко оправдался, что тут этакого? Только ведь если меня оправдают, это же значит, что дело не закрыто и убийцу искать надо! А что его искать? Кинжал у этого мерзавца в груди чей? Пистолет в кустах валяется чей? Шпага у негодяя окровавлена, значит, ранил он кого-то, а у кого рана? А еще эта подлая ведьма! Она же письмо ваше читала! Хотел я ее порешить, так она похитрее меня оказалась, вот ведь как оно вышло.
— В том и ошибка твоя, капитан, что ты вознамерился ту ведьму убить. Убийство должно решать проблемы, а это в любом случае только новые создавало! Что ж ты думаешь, прикончил бы ее, так ее б никто искать не кинулся? У нее муж есть, он знал, куда она поехала отвозить письмо и кому.
— А вот в том и дело, что не тот я человек, чтобы такими делами заниматься. Тут нужен был кто-нибудь половчее, попронырливее. А я что? Я могу воевать. Могу на разбойников облавы устраивать. Могу охранять своего герцога или того, кого прикажете. А чтоб следы заметать, это совсем другой кто-нибудь нужен. Но был здесь не другой, а я. Вы мне приказали труп убрать с глаз долой, а я не смог. И не просто не убрал, а еще и драгун к нему привел. Теперь из-за этого кого-то должны казнить. Если я не пойду на виселицу, то, значит, вам, Ваша Светлость, прямая дорога на плаху. И все из-за моих ошибок! Я еще деду вашему служил. И не допущу, чтобы по моей вине моего герцога казнили! Так что не нужен мне никакой стряпчий! Я всю жизнь сражаюсь и смерти не боюсь! Моя жизнь принадлежит моему герцогу! И раз так нужно, я готов ее отдать. Только о внучке позаботьтесь, остальное неважно.
— Отлично сказано, капитан. А теперь слушай меня. Не тебе решать, нужен стряпчий или нет. Стряпчий будет. А ты будешь слушаться его беспрекословно. Пока не поступит другого приказа. Понятно?
— Понятно-то оно понятно, только как быть, если, выполняя приказ этого самого стряпчего, я вам вред нанесу? Такие приказы я исполнять не стану!
— Капитан Ричардсон! Вы собираетесь не исполнять мой приказ? И мне об этом спокойно говорите? И это после всех разговоров о безупречной службе? — Когда было нужно, Род умел вести себя как настоящий герцог.
— Ваша Светлость, я ж, это, как лучше хотел!
— Ты, капитан, сам говорил, что умеешь сражаться, а вот насчет думать — не очень. Ну так и не пытайся определять, что мне навредит, а что нет. Еще раз спрашиваю — приказ понятен?
— Да, Ваша Светлость. И еще, если хотите, я могу ту женщину убить. Повесят-то все равно один раз, и тогда уж точно за дело.
— Какую женщину?
— Ну, вы же говорили, что вашу матушку ведьма-оборотень подменила. Наверняка вы ее нашли. Вот и давайте я ее прикончу. Людской суд меня так и так осудит, а суд Божий оправдает, потому что дело это богоугодное, что бы ни говорили церковники.
— Капитан, не надо ничего выдумывать. Виселица для тебя — дело пока что не решенное. А ведьму ту я сам прикончу. Но не сейчас, а в более подходящее время.
Род ошибался. Прикончить Вирджинию ему было не суждено.
— Слушается дело «Король против капитана Ричардсона», обвиняемого в убийстве неизвестного мужчины, далее именуемого Джоном Доу. Председательствую я, королевский судья Хикмен. В рассмотрении дела принимает участие стряпчий из Лондона мистер Питер Роксбридж в качес