В доме напротив жил художник Пророков, который рисовал во время войны карикатуры на немцев. За это его наградили орденом Красной Звезды, а потом Ленинской премией. После его смерти Черкасскую, которая до этого уже была Прислонихой, Московским переулком и 1-й Поперечной Московской улицей, переименовали в улицу Пророкова. К тому времени семья поредела, играть было особо не с кем. Тогда моя прабабушка организовала вместе с подругами-пенсионерками карточный клуб. Они собирались по шесть человек, по очереди принимали у себя в гостях картёжную команду. Кружок собирался каждую среду, после чего делался небольшой перерыв и подсчитывалось количество побед. Именно на собраниях этого кружка сформировались те правила игры, по которым мы до сих пор играем. Иногда старшие внуки пытаются склонить остальных сыграть в «правильный» покер. Но очень быстро становится ничего не понятно, и мы снова играем в свой, наследственный.
Раньше мы играли, когда собирались у бабушки по праздникам. Сначала обед, за которым делились последними новостями. Часто именно в этот день играл «Спартак», поэтому дяди и братья слушали разговоры вполуха и всё время косились на телевизор с непривычно задумчивыми и сосредоточенными лицами. Когда «Спартак» забивал, разносился дружный победный клич прямо посреди истории о том, как кот залез на шкаф.
Обед длился около трёх часов. Поедались закуски, пробовались вина и колбасы, привезённые из заграничных поездок, потом подавался суп, затем из духовки бабушка доставала жаркое. К этому времени мужчины переходили на крепкие напитки, а женщины допивали вино. Часто после жаркого была возможность отведать блинов с начинкой. После того как последний человек заканчивал есть, еда и посуда убирались со стола, внуки несли из серванта на стол чашки и блюдца, из кухни – чайник с заваркой и чайник с кипятком. Стол стремительно заполнялся сладостями и вскоре так же стремительно от них освобождался. Шоколад был тоже из-за границы.
После чая наступало время покера.
Впрочем, и сейчас всё происходит так же. Только трапезы стали не такие изобильные: нужно разумно распределять запасы тушёного мяса, копчёной рыбы, печёной картошки, чёрной икры, голландского сыра и бельгийских шоколадных плиток.
Все достают припасённую мелочь. Кто-то любит строить из монет башенки, кто-то просто распределяет по номиналу в разные кучки. Дядя Вася потирает руки, дядя Андрей подкладывает под спину подушку, внуки переглядываются, а бабушка сидит во главе стола и радуется тому, что семья в сборе. Тёти тем временем моют на кухне посуду.
– Меняю все пять!
– На что ты, Дусик, надеешься?
Дядя Вася поправляет очки и загадочно улыбается.
– Кто меняет?
– Все поменяли!
– Даю рубль!
– Поддерживаю.
– И я.
– Тоже.
Бабушка кладёт пять рублей.
– У-у-у!
– У кого-то двоечка?
– Ну раз бабушка пять даёт, надо сбрасывать!
– Даю десять!
– Двадцать!
– Пятьдесят!
Бабушка кладёт сотню.
– О-о-о!
Все сбрасывают. У бабушки двойка на вальтах.
– А помните, как мы тут играли и у Васи было подряд одной масти?..
– Стрит-флеш!
– Ну да, а одновременно Андрей у себя дома играл с племянниками. И у него тоже получился…
– Стрит-флеш!
– Бывает же такое!
– А помните, Вася пятнадцать тысяч выиграл?..
– Всё в семью!
– За это надо выпить…
Благодаря игре мы забывали, что уже несколько месяцев живём под землёй: началась Третья мировая война. Многие отказывались верить, что правительства станут использовать атомное оружие, но только не дядя Андрей. Он заранее построил под своим дачным участком двухуровневый бункер. Как только коалиция сбросила первую бомбу на Ханты-Мансийский округ, где добывалось особенно много нефти, мы переехали в бункер, хотя и находимся далеко от Сибири, в Московской области. Пронёсся слух, что следующий удар будет нанесён по столице. Сотни тысяч людей, пытаясь выехать из Москвы, стояли в многосуточных пробках, лишь бы уехать в более безопасные регионы. Но как они там живут? Как беженцы. А ведь скоро зима. В общем, надеемся на лучшее. Нас бомбят, но обычными бомбами, слава богу. Радиации нет. На верхнем этаже бункера мы живём, а вниз спускаемся, когда чувствуем, что земля трясётся от далёких взрывов – коалиция бомбит какие-то подмосковные склады. Но это не чаще пары раз в сутки. Пока мы тут сидим, я узнала много семейных историй, которые, если бы не новая война, могли бы исчезнуть. Хотите, я расскажу вам, как мой прапрадедушка бежал из немецкого плена и пять месяцев жил в лесу?