Отец сказал, что хочет вернуться в лавку.
– Что значит – вернуться?! Хочешь опять вести торговлю? В таком состоянии?
Юдзи помотал головой:
– Товара почти нет, какой смысл открываться? Я не об этом. Просто хочу вернуться туда.
– Зачем?
Юдзи замолчал, как будто решал, стоит говорить или нет.
– Подумай хорошенько. В таком состоянии ты не сможешь жить один. Кто-то должен за тобой присматривать. Сам же понимаешь, что это непросто устроить.
Юдзи нахмурился и мотнул головой:
– Никто мне не нужен. Сам справлюсь.
– Еще чего! Разве можно оставлять больного человека одного? Не говори глупостей!
Юдзи пристально посмотрел на сына, будто пытаясь что-то сказать глазами.
– Хотя бы на одну ночь.
– На одну ночь?
– Да, на одну ночь. Я хочу, чтобы вы оставили меня там одного на ночь.
– Что ты придумал?! Что это значит?
– Бесполезно объяснять. Ты вряд ли поймешь. Да и никто не поймет. Ты решишь, что это глупости, и не согласишься.
– А ты попробуй, вдруг получится.
– Нет. – Отец опять покачал головой. – Не выйдет. Ты не поверишь.
– Во что не поверю?!
Юдзи не ответил, но настойчиво продолжал:
– Слушай, Такаюки. Тебе врач должен был сказать, что меня можно выписывать в любой момент. Что меня уже не вылечить и что надо позволить мне делать, что я хочу.
Теперь настала очередь Такаюки замолчать. Все так и было. Ему объявили, что сделать больше ничего нельзя и что отец может умереть в любой момент.
– Прошу, Такаюки. Вот, смотри! – И Юдзи молитвенно сложил руки перед собой.
Сын сморщился.
– Прекрати.
– У меня нет времени. Пожалуйста, ничего не говори, ничего не спрашивай, просто позволь мне сделать то, что я хочу.
Слова старого отца упали тяжелым грузом на сердце Такаюки. Он совершенно ничего не понял, но почувствовал, что не может не исполнить желание Юдзи. Вздохнув, он спросил:
– Когда ты хочешь поехать?
– Лучше бы поскорее. Сегодня сможешь?
– Сегодня? – От неожиданности он вытаращил глаза. – С чего такая срочность?
– Я же говорю: у меня нет времени.
– Но надо всем объяснить…
– Не надо. Ёрико и остальным не говори. Врачам скажи, что ненадолго увез меня домой. Я хочу поехать прямо отсюда.
– Отец, что стряслось? Расскажи, в чем дело.
Юдзи отвернулся.
– Если я тебе расскажу, ты откажешься.
– Не откажусь. Обещаю. В лавку я тебя отвезу. Только расскажи.
Юдзи медленно повернулся к сыну.
– Правда? Поверишь мне?
– Правда. Поверю. Обещаю как мужчина мужчине.
Юдзи кивнул:
– Хорошо. Тогда расскажу.
3
Юдзи сидел на пассажирском сиденье и почти всю дорогу молчал. Хотя вроде и не спал. Часа через три после того, как они уехали из больницы, он стал с удовольствием смотреть в окно, глядя, как приближаются знакомые места.
О том, что он на ночь заберет отца из больницы, Такаюки сообщил только жене, Фумико. Везти больного на поезде было нельзя, пришлось взять машину. Кроме того, велика была вероятность, что сегодня он домой не вернется.
Впереди показалась лавка. Такаюки аккуратно остановил перед магазином свою «Хонду-Цивик», купленную только в прошлом году. Поставив машину на ручной тормоз, он взглянул на часы. Двенадцатый час ночи.
– Приехали.
Он выключил двигатель и начал вставать, но Юдзи протянул руку и положил сыну на бедро, удерживая его на сиденье.
– Дальше не надо. Езжай домой.
– Но я…
– Я же сказал несколько раз. Справлюсь один. Не хочу, чтобы рядом кто-то был.
Такаюки опустил глаза. Он понимал чувства отца. При условии, конечно, что поверил в его невероятную историю.
– Прости, – сказал Юдзи. – Ты меня привез сюда, а я опять капризничаю.
– Да нет, как хочешь. – Такаюки почесал под носом. – Тогда я приеду утром, посмотрю, как ты тут. Как-нибудь переночую.
– В машине собираешься спать? Так не пойдет. Это очень неполезно.
Такаюки прищелкнул языком.
– Кто бы говорил! Сам-то тяжелобольной! Ты встань на мое место: разве я могу поехать домой, оставив больного отца в доме-развалюхе? Все равно ведь утром должен буду вернуться, проверить тебя. Мне проще в машине поспать.
Юдзи скривил губы, и морщины на его лице стали глубже.
– Прости.
– Ты правда справишься один? Не хочу утром найти твое тело в темной комнате.
– Справлюсь я! К тому же я электричество не отключал, так что темной комната не будет.
Юдзи открыл дверцу и поставил ноги на землю. Его движения выглядели очень неуверенными.
– Ах, да. – Он обернулся. – Чуть не забыл важную вещь. Я ведь должен передать тебе кое-что.
Он протянул сыну конверт.
– Это еще что такое?
– Вообще-то я думал, что это будет мое завещание. Но я тебе все уже рассказал без утайки. Так что могу и сейчас отдать. Может, оно и к лучшему. Прочитай после того, как я зайду в дом. И поклянись, что, когда прочитаешь, сделаешь так, как я прошу. Иначе все будет бессмысленно.
Такаюки взял конверт. На нем ничего не было написано, но внутри явно лежало письмо.
– Что ж, я на тебя рассчитываю.
Юдзи вылез из машины и зашагал к лавке, опираясь на трость, которую взял в больнице.
Такаюки ничего не сказал – не мог придумать, какие слова тут нужны. Юдзи, ни разу не оглянувшись на сына, исчез в проходе между домом и сараем.
Некоторое время Такаюки задумчиво сидел в машине. Затем вдруг очнулся и заглянул в конверт. Там действительно лежало письмо. И содержание его было очень странным.
«Дорогой Такаюки.
Когда ты будешь это читать, меня, наверное, уже не будет на свете. Это грустно, но ничего не поделаешь. К тому же у меня уже не будет сердца, чтобы грустить.
Это письмо я оставил тебе по одной простой причине: у меня есть просьба. Что бы ни случилось, ты должен ее исполнить.
Просьба простая: сделай объявление. Когда настанет время тридцать третьей поминальной службы, ты должен будешь каким-то образом объявить об этом людям. Содержание должно быть следующим:
“Такого-то числа такого-то месяца (здесь, естественно, должен быть день моей смерти) с 00:00 часов и до рассвета возобновляет работу консультация в лавке Намия. Я прошу всех, кто когда-то обращался за советом и получил ответ: расскажите, пригодился ли этот совет вам в жизни. Буду рад откровенным признаниям. Как и прежде, пожалуйста, положите свое письмо в щель для писем на рольставнях. Не откажите в просьбе”.
Тебе это наверняка покажется странным и непонятным. Но для меня это очень важно. Скорее всего, ты сочтешь мою просьбу глупой, но все-таки выполни ее.
Отец».
Дважды перечитав письмо, Такаюки усмехнулся.
Интересно, что бы он сделал с таким странным завещанием, если бы отец ничего ему не объяснил? Впрочем, ясно как день: проигнорировал бы. Решил бы, что отец перед смертью спятил, и на этом бы все закончилось. Даже если бы задумался над просьбой в первый момент, наверняка бы сразу забыл о ней. Пусть не сразу, но за тридцать лет у него в памяти точно бы ничего не осталось.
Однако сейчас ему не хотелось игнорировать просьбу – он ведь выслушал странный рассказ отца. Опять же, это серьезно беспокоило старика.
Перед тем как начать свой рассказ, Юдзи сунул ему газетную вырезку:
– На вот, прочитай.
Это была статья трехмесячной давности. В ней говорилось о смерти женщины из соседнего городка. Многие видели, как легковая машина упала с причала в море. Вызвали полицию и пожарных, но женщина, сидевшая за рулем, уже погибла. Однако годовалого младенца, который тоже был в машине, видимо, выбросило наружу, его выловили из воды, и он чудом остался жив. Водительницу звали Мидори Кавабэ, ей было 29 лет, незамужняя. Машину она одолжила у друзей, сказав, что нужно отвезти ребенка в больницу. По рассказам соседей, на работу ее не брали, и жить ей было тяжело. Ее даже собирались в конце месяца выселить из квартиры за неуплату. На месте происшествия не обнаружили тормозного следа, поэтому полиция пришла к выводу, что случившееся, вполне вероятно, было самоубийством – так завершался текст.
Такаюки спросил, при чем тут эта статья. И тогда Юдзи, сморщившись, как от сильной боли, проронил:
– Это та самая. Помнишь, которая просила совета: она была беременна, а у отца ребенка была другая семья. Уверен, это она. Соседний городок, ребенку годик – все сходится.
Такаюки усомнился. Решил, что это просто совпадение.
Но Юдзи покачал головой:
– Она тогда использовала вымышленное имя. Подписалась по-английски: Грин Ривер – «зеленая река». Мидори Кавабэ тоже означает «зеленая река». Думаешь, совпадение? Мне вот так не кажется.
Такаюки не нашелся что ответить. Действительно, слишком много совпадений.
– А еще, – продолжал Юдзи, – главная проблема не в том, та эта женщина или нет. Важно то, действительно ли мое суждение тогда было верным. И не только тогда. Мне важно, как повлияли мои бесчисленные ответы на жизнь тех, кто о них просил. Я каждый раз тщательно обдумывал то, что писал. И могу твердо заявить, что ни разу не подошел к делу спустя рукава. Но я все равно не знаю, оказались ли мои советы им полезны. Может быть, кто-то послушался моих слов и был ужасно несчастлив. Эта мысль пришла мне в голову, и с тех пор нет мне покоя. Я больше не мог спокойно принимать вопросы. Поэтому и закрыл лавку.
Теперь Такаюки понял, в чем дело. Для него было загадкой, почему Юдзи, который упрямо отказывался завершить дела, внезапно передумал.
– И с тех пор, как я навязался твоей семье, эта мысль не выходила у меня из головы. Как подумаю, что мой ответ мог перевернуть с ног на голову чью-то жизнь, – и всю ночь заснуть не могу. Когда болезнь навалилась, я решил, что это небесная кара.
– Это уж ты слишком, – заявил Такаюки. – Каким бы ни был ответ, окончательное решение человек принимал сам. Даже если допустить, что кому-то это принесло несчастье, ты не должен винить в этом себя.