Но когда я пошла в школу, то стала задаваться вопросами: почему у меня нет родителей? Почему нет дома?
Как-то раз одна из воспитательниц, которой я доверяла, поведала мне мою историю. По ее словам, когда мне был годик, моя мать погибла в аварии. А отца у меня изначально не было. А еще она сказала, что подробности расскажет, когда я подрасту.
Что это значило? Как это – не было отца? Я так и не удовлетворила свое любопытство, а время шло.
Я поступила в среднюю школу. На обществознании нам дали задание узнать о том, что происходило, когда мы родились. Просматривая газеты в библиотеке, я наткнулась на одну статью.
Там говорилось о том, что в море упала машина, и сидевшая за рулем женщина по имени Мидори Кавабэ погибла. Поскольку в машине был годовалый ребенок и поскольку не обнаружили следов торможения, подозревали, что это было двойное самоубийство.
Я знала, как звали мать, и где мы раньше жили, поэтому была уверена, что это о нас с ней.
Это был шок. Конечно, я пришла в ужас от того, что мать не просто погибла в аварии, а покончила с собой, но самым страшным стало то, что она собиралась совершить двойное самоубийство – то есть убить меня.
Выйдя из библиотеки, я не вернулась в детский дом. Правда, не могу ответить, где находилась. Просто сама не помню. В голове у меня было одно: я должна была умереть, в том, что я живу, наверное, нет смысла. Мать, которая должна была любить меня больше всех на свете, собиралась погубить меня. В чем же тогда ценность моей жизни?
На третий день меня передали полиции. Нашли на крыше какого-то универмага: я лежала без сознания в углу маленькой детской площадки. Понятия не имею, зачем я туда забралась. Правда, помню мысль о том, что, если прыгнуть откуда-нибудь с высоты, можно легко умереть.
Меня отвезли в больницу. Я была истощена, запястья изрезаны. В портфеле, который я прижимала к себе, обнаружили окровавленный резак.
Некоторое время я ни с кем не разговаривала. Где там разговаривать – мне даже смотреть на людей было мучительно. Я толком не ела и день ото дня все больше худела.
Тогда меня навестил один человек. Моя лучшая подруга из детдома. Мы с ней были одного возраста, и у нее был младший брат-инвалид. Рассказывали, что их поместили в детдом из-за жестокого обращения родителей. Она очень хорошо пела, и я тоже любила музыку – на этой почве мы и сблизились.
С ней я сумела начать говорить. После нескольких ничего не значащих бесед она вдруг сказала: мол, сегодня я пришла, чтобы сообщить тебе кое-что важное.
Оказалось, что ей все обо мне рассказали работники детского дома, об этом она и хотела поговорить. Думаю, ее попросили как раз воспитатели – наверное, подумали, что ни с кем, кроме нее, я общаться не захочу.
Я ответила, что уже все знаю, так что ничего не хочу слушать. Но она покачала головой. И сказала, что я знаю только малую часть и вряд ли мне известна вся история целиком.
“Например, – спросила она, – знаешь ли ты, сколько весила твоя мать в момент своей смерти?”
Я ответила, что никак не могу этого знать. Оказалось, что мать весила тридцать килограммов. Я переспросила: “Тридцать килограммов? Всего?”
Подруга кивнула и начала свой рассказ.
Когда обнаружили тело Мидори Кавабэ, увидели, что она ужасно худая. Полиция обыскала ее комнату и никакой еды, кроме детского питания, не обнаружила. В холодильнике нашлась только одна плошка с питанием для младенца, которого отлучают от груди и переводят на взрослое питание.
По словам знакомых, у Мидори не было работы, и накопления тоже закончились. Она задержала оплату за квартиру, и ей велели выселяться. Естественно, что в такой ситуации она задумалась о двойном самоубийстве.
Однако оставалась одна загадка – младенец. Почему ребенок каким-то чудом выжил?
Подруга объяснила мне, что никакого чуда не было. Она пообещала объяснить мне, в чем дело, но сначала потребовала, чтобы я прочитала письмо, которое она принесла.
Это письмо, по ее словам, нашли в комнате матери. Оно бережно хранилось вместе с кусочком моей пуповины, и в детском доме его тоже сберегли. Воспитатели собирались отдать мне его, когда придет время.
Письмо лежало в конверте, на котором было написано: “Госпоже Грин Ривер”.
Затаив дыхание, я открыла конверт. Оно было написано красивым, аккуратным почерком. Сначала я подумала, что его писала мама, но, по мере чтения, я поняла, что ошиблась. Это письмо было адресовано ей. Это к ней обращались “Грин Ривер”.
Если коротко, письмо оказалось советом. Видимо, мама обратилась к этому человеку с просьбой помочь ей решить проблему. Как я поняла из содержания, мать забеременела от женатого человека и не могла решить, оставить ей ребенка или избавиться от него.
Узнав тайну своего рождения, я испытала еще больший шок, чем раньше. Мне стало грустно оттого, что я, оказывается, родилась от незаконной связи.
Я выплеснула свою злость на мать перед подругой. Зачем она меня родила? Не надо было этого делать! Тогда и сама бы не мучилась, и не надо было бы убивать себя и ребенка.
Но подруга сказала мне, что все не так, и велела внимательно читать письмо.
Автор письма отвечал матери, что важно одно: станет ли ребенок, которого она родит, счастливым или нет. Его необязательно ждет счастье, даже если у него есть оба родителя. И заключал, что если она не готова вытерпеть все, что угодно ради счастья своего ребенка, он сказал бы, что ей не стоит его рожать, даже если у нее есть муж.
Подруга сказала: “Твоя мама родила тебя, изо всех сил желая сделать тебя счастливой. И то, что она бережно хранила это письмо, – самое главное тому свидетельство”.
А еще она сказала, что мама не могла замыслить двойное самоубийство.
По ее словам, когда машина упала в море, окно со стороны водителя было открыто. Поскольку в тот день с утра шел дождь, невозможно было предположить, чтобы его открыли во время движения. Это явно было сделано после падения.
А значит, это не было самоубийством, это был несчастный случай. Возможно, истощенная Мидори Кавабэ просто потеряла сознание. И машину у друзей она одолжила, чтобы отвезти ребенка в больницу, как и говорила.
Она пришла в себя, когда упала в воду. Плохо сознавая, что делает, она открыла окно и первым делом выбросила ребенка, надеясь, что он останется жив.
Когда ее нашли мертвой, она все еще была пристегнута. Возможно, из-за анемии она не очень хорошо понимала, что происходит.
Кстати, ребенок весил больше десяти килограммов – Мидори Кавабэ, очевидно, достаточно его кормила.
“Ну, что теперь скажешь? – спросила подруга. – Ты все еще думаешь, что тебе не стоило рождаться?”
Я никак не могла понять, что чувствую. Мать свою я никогда не видела. Ненависть к ней была для меня какой-то абстракцией. Но и в благодарность мои эмоции не могли перерасти, я ничего не понимала. Поэтому сказала, что вообще ничего не думаю.
Я сказала, что машина упала в море, потому что женщина сама была виновата: надо же – настолько не иметь денег, чтобы умирать от истощения. Спасать ребенка естественно для родителя, а что не смогла сама выбраться – ну и дура.
Тут подруга дала мне пощечину. Она крикнула, что нельзя так относиться к человеческой жизни, и расплакалась. “Неужели ты забыла тот пожар три года назад?” – спросила она. Вспомнив о нем, я ахнула.
Пожар произошел в нашем детском доме. Это случилось перед Рождеством, я тогда тоже очень испугалась.
Брат подруги не успел выбежать наружу и чуть не погиб. Ему повезло, его спас один человек – музыкант-любитель, который приехал к нам на праздник. Я его помнила, у него было такое доброе лицо. Пока все выбирались на улицу, а моя подруга искала брата, он услышал ее и поспешил на поиски мальчика. В результате ребенок спасся, а тот человек весь обгорел и умер в больнице.
Подруга сказала, что они с братом будут до самой смерти помнить того человека, вечно благодарить его и пытаться искупить свою вину. И добавила сквозь слезы: “Ты тоже должна понять ценность человеческой жизни”.
Теперь я знаю, почему воспитатели отправили ко мне ее. Кроме подруги, никто не смог бы объяснить мне, что я должна была чувствовать по отношению к матери. Они оказались правы. Глядя на нее, я тоже разрыдалась. Наконец-то я могла почувствовать благодарность к маме, о которой не сохранила никаких воспоминаний.
С того дня меня ни разу не посетила мысль, что мне не стоило рождаться. Мой путь никогда не был ровным и легким, но я старалась преодолевать все трудности, решив для себя, что поскольку человек живет, он может чувствовать и боль.
Однако меня интересовал тот, кто прислал матери письмо. Там в конце было написано: “Лавка Намия”. Я все думала – кто же он такой? Что это за лавка?
Недавно в интернете я узнала, что был такой дедушка, который любил давать советы людям в трудной ситуации. Один человек вспоминал о нем в своем блоге. Я стала искать другие упоминания о нем и нашла это объявление.
Господин Намия!
Я от всего сердца благодарю вас за совет, который вы дали моей матери. Мне очень хотелось сказать вам об этом. Сейчас я уже абсолютно уверена: хорошо, что я родилась.
Дочь Грин Ривер.
P.S: Я сейчас работаю менеджером у своей подруги. Она обнаружила в себе музыкальный талант и представляет Японию на эстраде. Она тоже возвращает вам свой долг благодарности».
5
Такаюки аккуратно сложил толстое письмо и положил обратно в конверт.
– Вот и хорошо. Твой совет не был ошибкой.
Юдзи покачал головой.
– Я ведь уже сказал: самое важное – намерения самого человека. Я волновался, не принес ли мой совет кому-нибудь несчастья, но, по здравому размышлению, это просто смешно. Разве может письмо самого обычного старика – такого, как я, – как-то повлиять на человеческую жизнь? Не стоило так трястись.