О причинах распада доподлинно тоже никто не знал. Один говорил, что жена Пола Маккартни поссорилась с Йоко Оно, другой – что Джорджу Харрисону надоело выступать, – невозможно было понять, где ложь, а где правда.
– Ты слышал? – как-то спросил Коскэ один из друзей. – То выступление в Японии – «Битлз» вообще не хотели сюда ехать. Но фирма их заставила, потому что можно было неплохо заработать. Говорят, им тогда вообще надоели концерты, и они хотели прекратить выступления. И правда, с тех пор они больше не выходили на сцену.
Коскэ тоже слышал об этом. Но не верил. Вернее, не хотел верить.
– А я слышал, что им очень понравилось. И что они играли с удовольствием.
– А вот и нет. Говорят, они собирались выступить вполнакала. Мол, зрители все равно будут орать и не услышат ни музыки, ни слов. И отмахивались – сыграем кое-как, никто и не заметит. А японские зрители неожиданно вели себя очень тихо, и все было хорошо слышно, так что им быстренько пришлось перестраиваться и играть нормально.
Коскэ отмахнулся:
– Не верю.
– Можешь не верить, но все так и было. Мне тоже противно об этом думать. А что поделаешь? Они ведь тоже люди. Для них Япония – крохотная страна где-то на отшибе. Небось хотели быстренько отыграть – и домой.
Коскэ продолжал упрямо качать головой. Перед глазами возникли кадры телепередачи о приезде «Битлз» в Японию. И лицо двоюродного брата, который плакал над этой записью. Если то, что говорил друг, правда, значит, слезы пролиты впустую.
Возвращаясь из школы, он запирался в своей комнате и одну за другой слушал песни группы. Ему не верилось, что новых композиций больше не будет.
Он постоянно чувствовал какую-то неудовлетворенность. Шло время. Начались летние каникулы, но лучше не становилось: его все так же беспокоило то, что происходило с «Битлз». Он слышал, что на экраны вышел фильм «Let it be», но в его городе показы не планировались. Говорили, что фильм дает все ответы, и он не мог спать, размышляя о содержании картины.
Судьбоносное решение пришлось принять, когда ветер перемен превратился в ураган.
Как-то вечером, когда он, как обычно, слушал «Битлз» у себя в комнате, дверь без стука распахнулась. Зашла Кимико. Коскэ хотел было запротестовать, но слова застряли у него в горле. Такой мрачной он мать еще не видел.
– Есть важный разговор, иди сюда.
Мальчик молча кивнул и выключил стереосистему. Он понятия не имел, о чем пойдет речь, но ему казалось, что он уже давно жил в ожидании этого дня. Ясно было, что ничего хорошего не прозвучит.
В гостиной сидел Садаюки, попивая бренди. Очень дорогое. Он купил его в заграничной поездке, сказав, что оно «дьюти-фри».
Коскэ сел, и отец не спеша заговорил. Его слова смутили сына.
Ему было сказано, что в конце месяца они переезжают и нужно собирать вещи. При этом про переезд никому нельзя было говорить.
Коскэ ничего не понял. Спросил, что случилось и почему внезапно нужно переезжать. Садаюки ответил:
– Я занимаюсь коммерцией. Это все равно что война. Важно, сколько ты можешь отобрать у врага. Это тебе понятно?
Об этом Коскэ слышал постоянно, так что кивнул. Отец продолжал:
– А во время войны иногда приходится убегать. Это естественно – ведь если ты лишишься жизни, все закончится. Есть еще вопросы?
Коскэ промолчал. В настоящей войне все так и есть. Но неужели можно лишиться жизни, занимаясь коммерцией?
Впрочем, Садаюки, не смущаясь его молчанием, продолжал:
– Вот мы и решили бежать. Дом оставим. Но тебе не о чем беспокоиться. Сейчас как раз каникулы, с нового семестра очень удобно начать заново.
Коскэ был потрясен. Неужели это означало переход в новую школу?
– А что такого? – небрежно спросил Садаюки. – Многие ребята неоднократно переезжают из-за работы родителей. Ничего странного.
Услышав слова отца, Коскэ впервые почувствовал неуверенность. Неуверенность в жизни.
На следующий день, когда Кимико хозяйничала на кухне, Коскэ встал в дверях и спросил:
– Мы что, действительно сбежим?
Руки матери, перемешивавшие в сковороде овощи, замерли.
– Ты кому-то об этом говорил?
Коскэ помотал головой:
– Не говорил. Просто по словам папы понял, что все серьезно.
Кимико вздохнула и снова вернулась к готовке.
– Смотри, никому не проболтайся.
У Коскэ потемнело перед глазами: он так надеялся на отрицательный ответ.
– Почему так вышло? У нас что, совсем нет денег?
Ответа он не получил. Кимико молча занималась своим делом.
– Что все это значит? А школа? Куда я пойду в старшие классы?
Кимико чуть качнула головой.
– Об этом подумаем уже там.
– Где – там? Где мы будем жить?
– Ну хватит уже! – сказала мать, не оборачиваясь. – Если чем-то недоволен, разговаривай с отцом. Это он так решил.
Коскэ растерянно замолчал. Он не понимал, злиться ему или расстраиваться.
Снова потянулись дни, когда он сидел в комнате, слушая «Битлз». Он надевал наушники и врубал громкость на полную. Это отвлекало от неприятных мыслей.
Но затем у него отняли и эту единственную радость. Садаюки заявил, что избавится от стереосистемы.
Коскэ, конечно, протестовал, говорил, что ни за что не отдаст ее, однако его никто не слушал.
– С большим багажом переезжать очень сложно. Когда устроимся, куплю тебе новую. А до тех пор потерпи немного, – равнодушно бросил Садаюки.
Тут Коскэ, конечно, взбесился.
– Разве это переезд? Ты сам же сказал, что мы сбегаем!
Отец строго взглянул на него.
– Только попробуй скажи об этом кому-нибудь, я тогда за себя не отвечаю, – рявкнул он, словно якудза.
– Не надо так делать! Я не хочу уезжать втайне.
– Заткнись. Ты ничего не понимаешь, так что молчи.
– Да, но…
– Нас просто убьют. – Садаюки выпучил глаза. – Если узнают, что мы намерены смыться, всех убьют. Ты этого хочешь? У нас будет только одна возможность. Нужно все как следует рассчитать. Если упустим шанс, нам всем троим останется только удавиться. Вот в такой мы сейчас ситуации. Так что хоть чуть-чуть пойди навстречу.
Глаза отца налились кровью. Коскэ потерял дар речи. В его душе что-то начало с грохотом рушиться.
Через несколько дней пришли незнакомые люди и забрали из его комнаты всю музыкальную технику. Один из них отдал Кимико деньги. Садаюки дома не было.
Глядя на опустевшую комнату, Коскэ страшно разозлился. Ему показалось, что он потерял смысл жизни.
Не имея возможности слушать «Битлз», он больше не видел необходимости сидеть дома. С того дня он стал чаще бывать на улице. Однако с друзьями не встречался – боялся, что проболтается про побег. Да и тяжело было скрывать то, что у него отобрали стереосистему.
Карманных денег ему почти не давали, на развлечения не хватало. Теперь чаще всего Коскэ ходил не в игровой центр, а в библиотеку. В самой большой библиотеке города было безлюдно. Только в помещении для самостоятельных занятий кипела жизнь. В основном здесь собирались старшеклассники и те, кто с первого раза не поступил в университет. Ребята готовились к экзаменам, заодно наслаждаясь прохладой. Глядя на них, Коскэ чувствовал себя неуверенно: придет ли и для него такое время?
Он чувствовал разочарование по отношению к родителям, особенно к отцу. До сих пор он им гордился. Он верил, что Садаюки поступает правильно, и, если он будет следовать его указаниями, когда-нибудь и сам достигнет успеха.
Но реальность оказалась совершенно иной. Слушая иногда доносившиеся до него перепалки, он в целом понял, что произошло. Садаюки не просто не был успешным бизнесменом, но оказался подлым трусом. Он собирался сбежать, оставив огромные долги. Судя по всему, у компании накопились такие проблемы, что было уже не оправиться. Обнаружить это должны были в следующем месяце. Сотрудникам он, похоже, ничего не сказал, пытаясь спасти только свою семью.
Что же делать? Неужели он должен жить по указке родителей? Как бы ему ни хотелось иного, выбора не было.
Просматривая в библиотеке книги про «Битлз», Коскэ ломал голову над этими вопросами. Ни одна книга не давала ответа.
День побега приближался, и Коскэ ничего не мог с этим поделать. Родители велели ему складывать вещи, но все валилось из рук.
Как-то раз, когда он направлялся в библиотеку, оказалось, что обычная дорога перекрыта из-за ремонта, и ему пришлось пойти в обход. По пути он увидел, что в каком-то магазинчике у дороги собралась детвора. Они разглядывали стену и хохотали.
Коскэ подошел и тоже заглянул через спины других детей. На стене висели листки, похожие на письма.
«Вопрос: Если Гамэра будет лететь и вращаться, у нее голова не закружится? Друг Гамэры».
«Ответ: Думаю, Гамэра занималась балетом. А у балерин, говорят, сколько бы они ни вертелись, голова не кружится. Лавка Намия».
«Вопрос: Я попробовал бить по мячу, стоя на одной ноге, как Садахару О, но хоум-ран не получается. Что делать? Восьмой справа».
«Ответ: Может, сначала научиться бить, стоя на двух ногах, а потом уже попробовать на одной? Если не получится на двух ногах, надо увеличить их количество и попробовать на трех. В общем, сначала лучше не слишком усердствовать. Лавка Намия».
3
«А-а, так это здесь», – сообразил Коскэ. Он уже слышал про эту лавку.
Рассказывали, что в ней можно получить консультацию по любым вопросам. Правда, вопросы задавали несерьезные, старались подколоть старика-хозяина. Было интересно посмотреть, как он выкручивается.
Коскэ стало скучно, и он ушел. Забава для малышей.
Но в следующий момент у него в голове сверкнула мысль.
Он вернулся домой. Ни Садаюки, который, разумеется, был на работе, ни Кимико не было. Он зашел в свою комнату и достал тетрадь. Он не очень любил писать, но все-таки минут за тридцать состряпал следующий текст:
«Мои родители собираются сбежать вместе со мной.
У них ужасно большой долг, они не могут его вернуть, компания тоже развалится.