В конце месяца мы собираемся уехать из города. Мне велят перейти в другую школу.
Я хочу заставить их отказаться от этой мысли. Я слышал, что те, кто собирает долг, будут гоняться за нами повсюду. Я боюсь, что нам постоянно придется убегать.
Что мне делать?
Пол Леннон».
Несколько раз перечитав письмо, он вчетверо сложил листок, сунул его в карман джинсов и снова вышел из дома.
Тем же путем он добрался до лавки. Издали понаблюдал за магазином: вроде посетителей нет. Через окно видно было, как старик-хозяин в комнате читает газету. Коскэ решил, что это его шанс.
Глубоко вздохнув, он подошел ближе. Ящик, куда кладут вопросы, он приметил еще в прошлый раз. Его поставили внутри лавки, но там, откуда хозяин не мог его видеть – явно специально.
Еще раз заглянув в окно, Коскэ зашел в магазин. Старик все так же сидел с газетой.
Мальчик вынул из кармана сложенный листок и встал у стены, будто разглядывая наклеенные бумажки. Ящик стоял прямо перед ним. Сердце заколотилось. Коскэ засомневался: можно ли так поступить?
Тут послышались детские голоса – сюда явно направлялось несколько человек. «Плохо дело!» – подумал Коскэ. Если они зайдут внутрь, он потеряет свой шанс.
Решившись, он бросил письмо в ящик. Оно неожиданно громко стукнуло о дно, и Коскэ невольно сжался.
Тут вошли дети:
– Дедушка, а что насчет пенала с Китаро? Получилось? – с порога спросил мальчик, на вид пятиклассник.
– Да. Обошел несколько оптовиков, вроде нашел. Это он?
Мальчик восхищенно вскрикнул:
– Класс! Он! Совсем такой, как в журнале видел. Дедуля, подождите, я сбегаю домой за деньгами.
– Давай. Только аккуратнее.
Коскэ, стоя спиной, слушал их разговор, а потом вышел из лавки. Видимо, мальчик заказал пенал с персонажем манги «Китаро с кладбища».
Перед тем как уйти, Коскэ один раз оглянулся. В этот момент и хозяин повернулся в его сторону. Их глаза на миг встретились, и мальчик поспешно отвел взгляд, а потом быстро зашагал прочь.
Он тут же начал раскаиваться в том, что сделал. И зачем он бросил в ящик это письмо? Дед его видел. А когда он бросил листок, было слышно, как тот упал. Теперь, когда старик откроет коробку и увидит письмо, он наверняка поймет, что его принес Коскэ.
Однако странным образом он также чувствовал, что ему наплевать. Старик наверняка, как обычно, приклеит письмо от «Пола Леннона» на стену. Не важно, что он ответит. Важно то, что письмо попадет на глаза жителям города.
Разумеется, распространятся слухи о том, что кто-то хочет сбежать. А что будет, когда эти слухи дойдут до людей, которые одалживали деньги фирме отца? Они заподозрят, что сбежать собирается именно Садаюки Ваку, и предпримут какие-то действия.
Было бы здорово, если бы до родителей дошли эти слухи и они отказались бы от своего плана.
На это Коскэ и ставил. Единственный вид ставок, доступный школьнику.
На следующий день после обеда Коскэ вышел из дома и направился прямо в «Тысячу мелочей». К счастью, в лавке старика не было видно. Может, в туалет вышел. «Сейчас или никогда!» – подумал Коскэ и посмотрел на стену. Листков оказалось на один больше, чем вчера. Но это было не его письмо. На листке было написано следующее:
«Полу Леннону.
Получил ваше письмо с просьбой о совете.
Ответ положил в наш ящик для молока. Подойдите, пожалуйста, к черному входу в магазин.
Всем остальным.
Письмо в ящике для молока адресовано Полу Леннону.
Прошу всех остальных его не трогать. Без спроса читать или красть чужие письма – это преступление. Надеюсь на понимание.
Лавка Намия».
Коскэ растерялся. Такого он не ожидал. Его письмо не стали приклеивать. Он надеялся, что его ставка сыграет, а это оказался выстрел в молоко.
Но ему стало интересно, что же посоветовал дед.
Коскэ вышел из магазина, убедился, что поблизости никого нет, и зашел в небольшой, около метра в ширину, проход сбоку от здания. В конце прохода он увидел черный ход, а рядом с ним – старый деревянный ящик для молока.
Мальчик осторожно приподнял крышку. Бутылок с молоком внутри не было, зато лежал конверт. Он вытащил его и увидел, что письмо адресовано Полу Леннону.
Схватив конверт, он вернулся по проходу назад. Хотел уже выйти на улицу, но там шли люди, и он затаился. Подождав, пока улица опустеет, он помчался по дороге.
Он добежал до библиотеки, но внутрь заходить не стал, уселся на скамейку на маленькой детской площадке рядом со зданием. Снова посмотрел на конверт. Письмо было тщательно заклеено – видимо, чтобы посторонние не прочитали. Коскэ аккуратно вскрыл конверт.
Внутри лежало несколько сложенных листков. И его листок с вопросом. Он развернул письмо, написанное черной перьевой ручкой.
«Полу Леннону.
Я прочитал ваше письмо. Честно говоря, удивился. Я устроил у себя в магазине что-то вроде консультационного центра решения проблем, когда дети в шутку поменяли название “Намия” на “наями” – “проблема”. Правда, все это было просто развлечением, ничего не значащим шутливым обменом посланиями между мной и детьми. Однако вы пишете о нешуточной и к тому же срочной проблеме. Прочитав письмо, я даже подумал, что вы что-то неправильно поняли. Поверили в слухи о том, что в лавке Намия действительно решают все проблемы, – вот и написали о таком серьезном деле. Я подумал, что, возможно, мне просто стоит вернуть ваше письмо обратно. Ведь вам нужен другой, настоящий консультант. Вот почему я вложил в конверт и ваше письмо.
Но потом я подумал, что с моей стороны будет безответственно совсем никак не отреагировать. Пусть и по ошибке, но вы обратились ко мне за советом, и я решил, что должен дать какой-нибудь ответ – соответственно моим силам.
И я начал размышлять, как же вам поступить. Я изо всех сил ломал голову – а ведь мозги мои работают не так хорошо, как раньше.
Конечно, лучшим решением был бы отказ ваших родителей от своего намерения бежать. Я тоже знаком с людьми, которые сбежали от проблем. Не знаю, что с ними случилось, но мне не кажется, что они жили счастливо. Пусть на какое-то время им стало легче, но, как вы и сказали, их наверняка продолжали искать кредиторы или другие люди.
Однако вполне вероятно, что вам не удастся убедить родителей. Ведь они приняли решение, понимая все это. Вряд ли их точка зрения изменится, поэтому вы и мучаетесь, не зная, как разрешить ситуацию.
Тут я хочу задать вам вопрос. Что вы думаете о своих родителях? Любите вы их или нет? Верите им? Или уже не доверяете?
Вы ведь спрашиваете не о том, как поступить вашей семье, а о том, как быть вам самому. Вот почему мне захотелось узнать, какие у вас отношения с родителями.
Как я уже написал выше, ко мне впервые обратились с таким серьезным вопросом. Поэтому я пока не могу правильно ответить. Вполне вероятно, что вы разочарованы. Но если все-таки решите еще раз написать мне, очень прошу вас честно ответить на мой вопрос. Тогда я, возможно, смогу дать какой-никакой ответ.
Только в следующий раз не кидайте письмо в ящик. Я в восемь часов вечера закрываю рольставни – пожалуйста, после этого бросьте свое письмо в щель для писем. Ответ я положу в ящик для молока на следующее утро, как можно раньше. Вы можете его забрать в любое время, до открытия или после закрытия магазина. Открываюсь я утром в полдевятого.
Простите, что так и не дал толкового ответа, но это все, что мне пока пришло в голову. Не сердитесь.
Лавка Намия».
Прочитав письмо, Коскэ задумался. Еще раз перечитал, чтобы разобраться.
Во-первых, он уяснил причину, почему дед не стал клеить письмо на стену. В общем-то это было естественно: до сих пор в лавку присылали шуточные запросы, вот он и вывешивал ответы, чтобы всех позабавить. А в случае с письмом Коскэ решил, что так поступить нельзя.
К тому же старик не стал отказываться – мол, серьезные вопросы не принимаю, а постарался серьезно же ответить. Это было приятно. От одной мысли о том, что кто-то понимает его ситуацию, становилось чуть-чуть легче на душе. Он порадовался, что написал письмо.
Однако четкого решения старик не предложил. Попросил сначала ответить на его вопрос. Пообещал, что напишет после этого.
Вечером Коскэ снова сидел в своей комнате, глядя на лист бумаги и размышляя над ответом старику.
«Что вы думаете о своих родителях?»
Коскэ помотал головой. И что же он думает? Трудно сказать.
С тех пор как он поступил в среднюю школу, родители стали все чаще раздражать его. Однако это не значило, что он их не любит. Ему просто не нравилось, что они во все вмешиваются и обращаются с ним, как с ребенком.
Однако теперь, когда заговорили о побеге, он действительно разочаровался в родителях. На вопрос, любит ли он родителей, сейчас Коскэ мог ответить только отрицательно. Верить им он тоже не мог. Вот поэтому и волновался, не зная, будет ли все в порядке, если сделать так, как они говорят.
Сколько ни думал, других ответов в голову не приходило. Так и написал, а куда деваться. Сложил листок, сунул в карман и собрался уходить. Кимико спросила, куда он собрался, ответил, что к другу. У нее, видимо, тоже голова была занята мыслями о побеге, так что уточнять она не стала. Садаюки еще не было дома.
Уже шел девятый час, так что рольставни в лавке оказались закрыты. Коскэ сунул свой сложенный вчетверо листок в щель для писем и сразу удрал.
На следующее утро он проснулся в начале восьмого. Честно говоря, он вообще почти не спал.
Родители, кажется, еще не вставали. Коскэ потихоньку вышел из дома.
Рольставни в лавке оставались закрытыми. Он быстро огляделся, убедился, что вокруг никого, и зашел в проход сбоку от здания.
Тихонько открыл ящик для молока. Как и вчера, там лежал конверт. Он проверил, ему ли адресовано письмо, и сразу ушел.