Я перечитываю надпись на стене, над кассой: «Здесь у вещей нет цены – только ценность».
У меня не получилось спасти это место, и теперь меня всю жизнь будет преследовать чувство поражения. Выходя на балкон, я больше не буду видеть ни вывески, ни красной двери. Часы, проведенные здесь с бабушкой и Дороти, с Аделаидой, Анджелиной, Присциллой и Арьей, будут медленно стираться из моей памяти, пока не растворятся, будто их и не было вовсе. По крайней мере, я сделала все, что было в моих силах, чтобы дать этому магазину шанс, чтобы проверить, смогла бы я найти в этом темном лесу тропинку, которая меня выведет.
– Но вернемся к делу, – устало говорю я зеркалу в раме.
Я достаю из рюкзака старую миску и термос с горячей водой. Наливаю воду в миску и добавляю желатин, чтобы смесь загустела и не испортила дерево при помывке. Распределяю раствор по всей поверхности рамы.
– К кому же вы попадете? – спрашиваю я у предметов вокруг.
Стираю ватным шариком с рамы желатин. Затем посыпаю ее опилками, которые у меня остались после нарезки деталей для кукольного домика, чтобы они впитали лишнюю влагу.
– А теперь отдохни немножко. Скоро к тебе вернусь.
Пока я ищу, что еще можно починить, снаружи кто-то меня зовет.
– Я взяла напрокат велосипед, хотела успеть доехать до тебя в перерыв, – объясняет запыхавшаяся Аделаида, когда я выхожу на улицу. – Не могла ждать до вечера. Надеялась застать тебя здесь. – Она делает паузу, чтобы отдышаться. – Это уже неплохой знак.
Я пожимаю плечами.
– Я пришла попрощаться с друзьями.
Она слезает с велосипеда и подталкивает меня внутрь.
– Гея, нам нельзя сдаваться. Нельзя вести себя как ни в чем не бывало. Что мы будем делать, если сдадимся? Я подчинюсь логике магазина, в котором работаю? А ты продолжишь раковины чистить?
– А что в этом плохого?
– Ничего, но мы уже проделали такой путь! Жизнь показывает нам, что все может быть по-другому. Нам уже скоро тридцать, нужно строить какое-то будущее. Речь к тому же не только о нас с тобой, но и о людях, которых мы собрали вместе, о нашем районе, о городе, о мире! Помнишь? Противостоять, мешать, бороться, сопротивляться, саботировать… Неужели кончился весь наш активизм?
– Нельзя сказать, что мы не пытались что-то поменять.
– Так давай попытаемся еще раз! Я уже озвучила тебе решение: организуем краудфандинг.
– В агентство уже поступили конкретные предложения… – замечаю я. – Мы не успеем.
– Значит, не будем терять времени. Я вчера весь вечер об этом думала. Только представь: ты, я, Анджелина, Присцилла… Нас много, и мы верим в это место, не хотим, чтобы район «модернизировался», потому что знаешь, какой будет результат? Нам придется уехать, потому что все здесь станет слишком дорого и мы почувствуем себя чужими в собственном доме. Или мы останемся, но ценой немыслимых жертв, будем жить в окружении магазинов и ресторанов, с которыми у нас нет ничего общего.
– Ни у кого из нас нет лишних денег, – возражаю я.
– Да, но если мы все понемногу скинемся и привлечем других людей… Давай попытаемся. Чего нам это будет стоить? Я уже сталкивалась с подобным, знаю, как все работает. Я всем займусь, а тебе останется только найти слова, чтобы все рассказать людям.
– Мне?
– С табличками и оригами у тебя это хорошо получается.
«Это другое», – хочу я ответить. На оригами я пишу не свои слова, а таблички… это просто предупреждения. Я вешаю их, чтобы предостеречь остальных, только иногда вставляю в текст какую-нибудь красивую мысль. А сейчас нужно будет просить о помощи, а, как сказал бы мой отец, просить о помощи – значит признавать поражение.
Я качаю головой. Не доверяю я этой затее. Не по мне она. Нет. Лучше полагаться только на собственные силы, опираться только на собственные ноги…
– Или пусть лучше магазин превратится в зал игровых автоматов? – эхом звучит ее голос. Она будто читает мои мысли.
Я вздыхаю, не находя подходящего ответа.
– Давай попробуем составить план, – настаивает она. – Посмотрим, что из этого выйдет. Терять нам нечего. Поражение – это всего лишь точка зрения. Для меня поражением было бы сдаться.
Точка зрения: если в лесу упадет дерево…
– Ладно, допустим, но чего ты хочешь добиться, если все пойдет по плану? – спрашиваю я.
– Средств на покупку магазина.
– А кто им будет управлять?
– Мы! Кто же еще?
Пришло время убирать с рамы опилки и сушить ее феном, но Аделаида села передо мной и требует зрительного контакта.
– Я бы хотела его спасти… Но управлять им – совсем другое дело. Я даже не знаю, получится ли у меня.
– Конечно, получится! – ошеломленно восклицает она. – Слушай, мне пора бежать. Поужинаем сегодня у тебя?
Поужинать вместе? У меня? Вечер – это время, которое я провожу наедине с собой, перевариваю прошедший день и планирую следующий. Нельзя позволить выбить себя из колеи, иначе я совсем потеряю всякую опору.
– Кажется, у меня дома только салат, – выдумываю я. – Может, мы лучше…
– Лучше и не придумаешь! Хоть на диете немного посижу. С меня вино.
– Вино у меня есть.
И я вспоминаю, что сегодня понедельник. Первый понедельник, когда я не пойду в винный магазинчик сдавать две пустые бутылки «Сан-Коломбано» и брать две полные, потому что одна у меня осталась непочатой.
Аделаиду не переубедить никакими аргументами, так что я в итоге сдаюсь и позволяю себя обнять. После того как она снова садится на велосипед и исчезает в конце улицы, я, проводив ее взглядом, сажусь за кассу и усилием воли заставляю себя ничего не делать, просто сидеть и слушать.
В голове у меня крутится рой самых разных «вдруг». Чтобы отвлечься, я пытаюсь сосредоточиться на тишине магазина. Как и любая тишина, она не абсолютно беззвучна. То тут, то там поскрипывает дерево, почти неслышно жужжат лампочки в люстре. Под дуновением ветра, залетающего через приоткрытую дверь, шелестят створки тканевой ширмы и поднимаются полы кимоно, лаская металл служащего ему вешалкой стула. Дыхание щекочет мои ноздри, напоминая, что я жива. Но мое существование порождает куда больший шум, вдруг осознаю я, – здесь, у меня в груди. И я не просто жива, я нахожусь в месте, в котором я своя. Теперь я являюсь собой чуть больше, чем раньше. Эти мысли меня успокаивают.
В девять вечера раздается стук в дверь. Аделаида. Я резко просыпаюсь. Наверное, уже час прошел, как я отключилась, присев на кухне за стол и «на минутку» опустив голову на руки. Рядом так и стоит нетронутый стакан воды, который я собиралась выпить.
– Долго ты тут стоишь? – спрашиваю я, замечая раздражение в ее взгляде.
На руках у нее спящая Арья в пижаме.
– Минут пять, но Арья не три грамма весит. Можно уложить ее на диван?
– Конечно, – отвечаю я и отступаю, чтобы ее впустить.
Она у меня в гостях уже второй раз, и сейчас я чувствую себя комфортнее. Мы проходим по коридору в полумраке, и в гостиной я включаю лампу с абажуром, чтобы не разбудить Арью ярким светом. Аделаида осторожно кладет дочку на диван. Я протягиваю ей свое изотермическое одеяло, беспокоясь, как бы она не накрыла ее серебристой стороной наружу.
– Легкое, экономичное, и если Арья проснется, то подумает, что стала принцессой, – шепотом объясняю я, видя, с каким недоумением она на меня смотрит.
– Ты гений, мне пришла идея для платья… Кстати, пока не забыла… – Она достает из кармана сантиметровую ленту. – Не хватает одной мерки.
Не успеваю я глазом моргнуть, как моя талия оказывается охвачена лентой, и уже через секунду я снова свободна. Я остаюсь стоять как столб, опасаясь спросить что-нибудь лишнее. Что она задумала?
Чтобы сменить тему, она открывает сумку и достает оттуда пенопластовый контейнер.
– Я принесла мороженое. Когда в фильмах герои строят великие планы на будущее, они всегда едят мороженое. Но ты, наверное, смотришь более интеллектуальное кино. Такое, в котором курят трубку.
И она почти беззвучно смеется.
Заснув, я не успела как следует продумать, как объясню ей свой отказ от краудфандинга. А теперь, когда она пришла и во все стороны фонтанирует энергией, боюсь, мне не удастся отступить.
Через два часа у нас уже готова страница на специальном сайте, осталось только немного причесать описание нашего проекта.
Всем привет!
Нас зовут Гея и Аделаида, и наша миссия – спасти «Новый мир», волшебный магазинчик антиквариата и винтажной мебели, жемчужину нашего района с невероятной историей.
Наш район уникален! Мы верим, что люди, которые живут в нашем районе, делают его уникальным, что наши магазинчики – это продолжение их хозяев. «Новый мир» был продолжением Дороти, а теперь может стать продолжением двух женщин/подруг молодых подруг, которые готовы всеми силами сохранять дух прошедшей эпохи, которые верят в красоту и в истории, стоящие за вещами в важность в ценность историй, стоящих за вещами, во вторичное использование в апсайклинг (Аделаида считает, что это более подходящий термин) как альтернативу потребительству, равнодушию и массовому производству.
Спасти «Новый мир» – значит спасти часть района. А спасти район – значит спасти часть себя.
Помогите нам в этом!
– Ну что, теперь мы с тобой партнеры, – объявляет в заключение Аделаида.
37
– Вы не пришли в магазин в воскресенье…
Я кладу покупки на кухонный стол синьоры Далии.
– Душа моя, я ведь сказала тебе, что не приду.
Я надеялась, что она сказала это просто так, чтобы я ее поуговаривала, чтобы создать интригу. Я открываю бумажные пакеты и помогаю ей достать оттуда банки с помидорами, бутылку оливкового масла, упаковки пасты.
– Вы пропустили одно огромное открытие. Прямо-таки сюрприз.
– Сюрприз? В мои-то лета?
Она кладет пачку сахара в кладовку рядом с четырьмя такими же. Она из тех людей, кто чувствует себя спокойнее, имея запас самых необходимых продуктов питания: никогда не знаешь, что может случиться. А я уж точно не из тех, кто будет над этим смеяться.