Для нее это не имело никакого значения. Деньги не играют никакой роли, — она была в этом уверена.
— Точно нет.
— Всему есть предел, — решительно заявил Дуг, — и, честно говоря, мы его уже достигли.
— Хорошо, — огрызнулась она, — я вернусь на работу, если ты хочешь. Я не предложила этого раньше по единственной причине, думала, что агентство по усыновлению предпочтет мать-домохозяйку, и это поможет нам попасть ближе к началу списка. Но я вернусь на работу, если ты хочешь.
Дуг повернулся к ней.
— Именно этого я и хочу! — прокричал он. — Мы больше не пара. Все наши дела и мысли вращались вокруг ребенка. Прежде мы смеялись вместе, ходили в гости, развлекались.
— Мы до сих пор… — хотела возразить Кэрол, но, когда порылась в памяти, поняла, что он прав.
— Я терпел все это столько, сколько мог выдержать. — Дуг пылал гневом. — Цена этого черт знает какая, и я…
— Другими словами, тебя беспокоят только деньги?
— Если ты позволишь мне закончить, — проговорил он медленно, отчетливо произнося каждое слово, — то ты услышишь, что я хотел сказать следующее: эмоциональная цена, черт возьми, слишком велика. — Дуг покачал головой. — Я не могу видеть, как ты проходишь через эту боль и сумятицу, когда процедуры совсем не действуют — уколы пять раз в день, врачебные осмотры каждые двадцать четыре часа… Это отнимает у тебя жизнь. Нашу жизнь.
Кэрол согласилась, что их эмоциональное напряжение, особенно за последние несколько месяцев, было крайне велико. В один день она была полна отчаяния, а следующий проходил на волне надежды и оптимизма. Такое было, когда она решила, что они могут взять ребенка Рика. Единственная дорога, которая оставалась для них открытой, — это усыновление. Они должны попробовать. Дуг не хотел сказать, чтобы они прекратили!
— Теперь ты хочешь затянуть нас в еще одно эмоциональное болото. Кэрол, хоть я тебя и люблю, не думаю, что смогу сделать это.
— Ты должен! — воскликнула она.
— Почему?! — повысил он голос. — Почему всегда все сосредоточено на тебе и твоем желании иметь ребенка?
За все годы их брака она никогда не слышала, чтобы Дуг разговаривал с ней таким тоном.
— Я… это же для нас.
— Только пять минут назад ты согласилась, что ребенок для тебя. Потому что ты испытываешь потребность быть матерью. Ты, ты, ты! А как же я, Кэрол? Как же мои желания? Как же мои потребности?
— Я…
— За последние… Боже правый, сколько лет? Пять, шесть?.. Вся наша жизнь была сосредоточена на том, чтобы ты забеременела. По-видимому, этому не суждено случиться, так давай покончим с этим и продолжим жить.
— Но…
— Я не желаю никого усыновлять.
Весь ее мир взорвался от боли и недоверия.
— Ты ведь не хотел этого сказать.
Неужели Дуг говорит правду? Не может быть! Он не может. Он эмоционально истощен. Кэрол понимала, потому что сама дошла до грани, но она справилась, и Дуг тоже справится, нужно только время.
— А вот и хотел!
— Ты только что сказал мне, что мы можем пойти на собеседование в агентство по усыновлению.
— Иди. Я не хочу.
— Но… почему?
— Потому что я и так вижу, что с тобой делается.
Она никогда не думала, что Дуг может быть таким неразумным.
— И что же со мной делается?
— Мы должны будем доказывать совершенно незнакомым людям, что достойны быть родителями. Я чувствую себя словно нищий, поющий и танцующий с шапкой в руке. И все для того, чтобы понравиться кому-то, кого я знать не знаю, и чтобы этот кто-то счел меня подходящим материалом для отцовства.
— Из тебя получится замечательный отец!
— Получился бы, — буркнул он.
Эти слова оставили в сердце Кэрол глубокую рану. «Получился бы».
— Я больше не могу, Кэрол. Я не тот человек, каким ты меня считаешь. Я хочу свободы.
— Ты хочешь свободы от брака? — спросила она онемевшими губами, едва выговорив слова.
— Нет. Я поклялся любить тебя и люблю.
— Ты говоришь так, будто дал клятву, а теперь сожалеешь об этом, — горько сказала она. — Ты женился бы на мне, если бы знал, что я не могу иметь детей?
Его колебание было достаточно продолжительным, чтобы заменить собой ответ.
Боль была такой сильной, что на одно невероятное мгновение в комнате потемнело, и Кэрол покачнулась.
Рука Дуга обняла ее за талию, и он уткнулся лицом в ее плечо.
— Я с ума сходил от любви к тебе, когда мы поженились, я и сейчас с ума схожу от любви к тебе. Я хочу, чтобы мы оставались в браке, но больше так жить я не могу.
— Я… я не могу иметь детей.
— Знаю и смирился с этим.
— Нет, не смирился.
Он может так говорить, но в глубине души он всегда будет недоволен тем, что она не может дать ему детей.
— Смирился, — резко сказал он, — но мне нужно, чтобы и ты тоже с этим смирилась. Оставь это, Кэрол. Смирись с тем, что нам не суждено быть родителями.
— Но мы когда-нибудь смогли бы. Если мы встанем в очередь в агентстве, тогда…
— Что тогда? Три, четыре, пять лет пройдет — если нам повезет, и нас выберут в качестве достойных родителей для младенца? Ты понимаешь, что через пять лет мне стукнет сорок пять? Мне будет шестьдесят два, когда наш ребенок закончит школу.
Кэрол спрятала лицо на груди мужа. Под впечатлением сказанного им на нее нахлынули эмоции. Дуг прав. Пришло время сдаться. Она никогда не бросала начатое дело на полпути. Все, что когда-либо приходило ей в голову, она доводила до конца. Кроме этого… Ее усилия иметь ребенка стали средоточием ее жизни, более того, это стало целью ее жизни. Ее решимость разрушала их брак.
Дуг отпустил ее и отошел. Кэрол стояла, застыв от горя, покачиваясь от нахлынувших на нее многочисленных эмоций, но в основном от чувства поражения.
Парадная дверь открылась, и она развернулась.
— Куда ты идешь?
— На свободу! Мне нужно подумать.
— Когда вернешься?
Ее взгляд умолял его не оставлять ее, но она не стала просить его остаться.
— Я… не знаю.
Она кивнула и повернулась к нему спиной, прижав руки ко рту.
— Нам обоим нужно это хорошенько обдумать, Кэрол.
Она молча кивнула. Выбор ясен. Либо она отречется от этого желания, либо разрушит их брак.
Дуг вернулся после полуночи. Кэрол сидела на диване в темной гостиной, обхватив колени руками.
Дуг медленно вошел в комнату.
— Ты в порядке?
Кэрол еще не была в порядке, но со временем она приспособится.
— Я отменила встречу с агентством по усыновлению.
Он сунул руки в карманы.
— Ты сможешь справиться с этим?
Она кивнула. Она смирится с тем, что у них никогда не будет ребенка.
Дуг сел напротив нее и наклонился вперед, обхватив руками колени. Его плечи поникли.
— Куда ты ходил? — спросила она.
— Гулял.
— Целых три часа?
Он кивнул.
— Хочешь поесть?
Он покачал головой.
— Я позвонила в «Бон-Мейси». Они приедут забрать детскую мебель на следующей неделе.
Дуг уставился на ковер на полу.
— Мне жаль, — прошептал он.
— Мне тоже.
Если бы он только знал, как ей жаль!
Дуг протянул им руку.
— Мы будем в порядке, только мы с тобой.
— Да, — прошептала она, когда ее пальцы вцепились в протянутую его руку.
Так и есть. Так и будет. Так и должно быть.
Глава 44 ЛИДИЯ ХОФФМАН
Вязание — это рай, безопасное место, где можно прикоснуться к истории, мастерски танцевать и создавать мирную жизнь.
Сначала я злилась, когда от Брэда не было никаких вестей. После всех его заверений о том, что будет со мной всю жизнь, он ушел от меня, как все остальные мужчины в моей жизни, за исключением отца. Впоследствии я тысячу раз пожалела, что не прочла его письмо. В конце концов, я больше не могла терпеть, мне нужно было знать.
Я обратилась к сестре за советом. Я стала все больше и больше полагаться на нее, особенно в эмоциональном плане. Поэтому в понедельник я позвонила ей.
— Ты где? — сразу потребовала ответа Маргарет, не успела я поздороваться.
— В магазине.
— Сегодня понедельник. Я думала, у тебя выходной.
— Да, но здесь всегда есть тысяча дел, да и здесь я уютнее всего себя чувствую.
Мне лучше всего думается в окружении стен, возведенных из мотков пряжи. Я всегда смотрела на мотки пряжи как на несбывшиеся надежды — как некоторые люди, писатели или художники, смотрят на чистый лист. Возможностей много, и тебе решать, что делать с пряжей или что написать на этой странице. Ощущение этих неограниченных возможностей я находила таким возбуждающим.
На самом деле я много размышляла над этой аналогией. Мои отношения с Брэдом были многообещающими, но из-за своих страхов я прогнала его. Я не воспользовалась ни одной из этих возможностей.
— Ты ведь звонишь по поводу Брэда, верно?
Иногда кажется, что Маргарет умеет читать мои мысли.
— Если хочешь знать, да… Ты ничего о нем не слышала?
— Я? А что заставляет тебя думать, что он общается со мной?
— Полагаю, желание принимать желаемое за действительное.
Даже находясь на другом конце телефонной линии, я могла сказать, что такой ответ показался моей сестре забавным.
— Ты собираешься ему позвонить?
Эта идея носилась у меня в голове всю эту неделю.
— Возможно.
— Тогда почему ты звонишь мне?
Резкость, от которой я так часто страдала, вернулась к ней в полной мере.
— Не знаю, — призналась я. — Может, в надежде услышать, что я поступаю правильно и что не буду выглядеть полной идиоткой.
Маргарет колебалась лишь одно мгновение.
— На твоем месте я бы это сделала.
— Правда?
Внезапно ожила надежда.
— Перезвони мне, как только переговоришь, ладно?
— Ладно.
Мне пришлось помолчать, чтобы удостовериться, что нежность в ее голосе обращена мне.