[883]. Картографы давали их открытиям (а также воображаемым островам, которыми были испещрены карты того времени) названия, почерпнутые из мифов о короле Артуре[884]. Мореплаватели, посланные португальским принцем, в 1430-х годах достигли выступа Западной Африки и обогнули его – и принц писал о местных жителях, которых они встретили, как о homines sylvestri – «лесных людях» рыцарских легенд[885].
Много было написано о религиозном рвении Колумба и Кортеса, но они пришли к нему каждый в финале пути, как и большинство из нас, как и Магеллан: разочаровавшись в жизни и земных покровителях, они решили ввериться Богу. Изначально же все они стремились к совершенно земным вещам – славе и богатству, как и герои рыцарских романов. Один из людей Кортеса сравнил город ацтеков с замком великана из прославленного в то время рыцарского романа «Амадис Гальский»[886]. Колумб прочитал больше рыцарских романов и житий святых, чем географических сочинений. Историков долго поражало его настойчивое, легко опровергаемое стремление доказать, что именно он заметил Новый Свет раньше остальных моряков. Дело в том, что в «Александрии» – испанском варианте средневековой переделки повествования об Александре Македонском – завоеватель мира отправляется в Индию по морю и «объявляет, что первым из всей команды увидел землю». Колумб, считавший Александра образцом, представлял себя на его месте[887].
В течение всей эпохи Великих географических открытий путешественники черпали вдохновение в рыцарских романах. В год публикации «Дон Кихота» Педро Фернандес де Кирос, исследователь Тихого океана, открывший новую землю и давший ей название Ла-Аустралиа-дель-Эспириту-Санту (Южная земля Святого Духа), отпраздновал это достижение, возведя в рыцарское звание всех участников экспедиции, включая своих личных поваров, и обрядив их в голубые одеяния рыцарей «ордена Святого Духа»[888][889]. Последний великий путешественник на службе испанской короны, валлийский националист и ренегат Хуан Эванс[890], чья миссия в 1796 году предшествовала экспедиции Льюиса и Кларка и имела целью обнаружение прохода к Тихоокеанскому побережью через верховья Миссури, постоянно пытался воспроизвести вымышленные подвиги принца Мадога – героя рыцарской легенды XII века[891].
«Исследовательский дух» сделался неотъемлемой частью арсенала, необходимого в западной традиции путешественникам. Романтические поиски по зову души, без оглядки на практические результаты или стремления набить желудок или карманы привлекали путешественников начиная с эпохи Просвещения.
Когда капитан Кук клялся зайти ради науки «не только дальше всех, кто был до меня, но и дальше, чем человеку вообще возможно зайти», когда Пьер-Луи Моро де Мопертюи мечтал «найти Бога в бесконечности небес», когда Мериуэзер Льюис ударялся в совершенно нехарактерный для себя экзальтированный пафос рассуждений о неведомом, когда Берк и Уиллс пересекали Австралию, когда Скотт покорял Антарктику – все это было проявлением рыцарского духа: эти путешественники вписывались в традицию сознательного поиска приключений, начавшуюся со странствующих рыцарей, продолженную романтической рефлексией и слишком часто кончавшуюся катастрофами[892]. Без успехов, которые порой достигались, казалось бы, в безнадежных делах, возможно, не было взаимосвязанного, глобального мира, в котором мы живем сегодня.
Роль Магеллана в этом не так велика, как заявляют его почитатели. Зато она очень характерна. Все, что было достойно восхищения в нем, восхищает во всех путешественниках независимо от дурных черт их характера, неудовлетворенных амбиций или вреда, который они причинили встреченным им людям или природе. Магеллан мечтал о богатстве, власти и славе, но все это часто приносит зло. Те, кто руководствуется исключительно низменными мотивами, прилагают усилия в бизнесе, в политике, на сцене, в преступном мире. Зло неискупимо, только если его мотивы чисто материальны. Мотивы Магеллана, безусловно, таковыми не были. Дух приключений может привести тех, в ком он живет, – и часто приводит – к насилию и жестокости. Но эти люди заслуживают некоторого уважения за то, что откликнулись на его зов. Кем были бы мы без него? Кем были бы мы без них?
Иллюстрации
Портрет Магеллана из галереи Уффици, Флоренция (автор неизвестен, XVII в.). Public domain
Охотники на снегу (Питер Брейгель Старший, 1565). Эпоха Магеллана – это эпоха чумы и холода: в середине XIV века наступил «Малый ледниковый период», продлившийся предположительно до начала XVIII века. Public domain
Фрагмент алтарной панели монастыря Святой Троицы в Лиссабоне (Гарсия Фернандеш, 1537). Король Португалии Мануэл I Счастливый изображен в образе царя Давида. Public domain
Космография Клавдия Птолемея в цвете (Николай Германус, 1467). По мнению исследователей, рукописи Птолемея в древности представляли собой атласы с картами, однако они не сохранились. В XV веке космограф Николай Германус восстановил карты Птолемея на основе его «Географии». Public domain
Этот причудливый декоративный кораблик (ок. 1400) предназначался для хранения специй, а благодаря колеси кам гости могли легко перемещать его по столу. В XV–XVI веках спрос на специи вырос: пряности стали одним из главных продуктов экспорта. Public domain
«Виктория» – корабль испанской экспедиции под руководством Магеллана. Единственная из пяти кораблей вернулась в Испанию. Фрагмент карты Тихого океана (Абрахам Ортелий, 1589). Public domain
Жители Молуккских островов. Акварельный рисунок в кодексе Касанате (Códice Casanatense), изображающем народы, с которыми португальские мореплаватели встречались в своих странствиях. Public domain
Путь экспедиции Магеллана на карте из атласа Баттиста Аньезе (1543). Public domain
Гибель Магеллана (автор неизвестен, XVI в.). Public domain
Портрет Афонсу де Албукерке, губернатора (с 1515 – вице-короля) Португальской Индии (автор неизвестен, после 1545). Public domain
Король Испании Карлос I с собакой (Якоб Зайзенеггер, 1532). В 1519 г. взошел на трон Священной Римской империи под именем Карла V. При его правлении Испания играла важную роль в Великих географических открытиях. © Kunsthistorisches Museum Wien, Biddatenbank / WikimediaCommons
Памятник Хуану Себастьяну Элькано в его родном городе Гетарии, Испания. После гибели Магеллана Элькано сумел довести «Викторию» до берегов Испании. © ABB Photo / Shutterstock.com