Потом пошли залы и коридоры попроще, предназначенные уже не для посетителей, а для тех, кто помогал повелителю управлять страной. Здесь были низкие потолки, яркие рунные светильники сменились газовыми, а то и свечами. Целый зал занимали маленькие столы, на которых стояли затейливые механические устройства – рычажки с нанесёнными на них рунами и гражданскими буквами, листы бумаги, заправленные между валиками. На ходу я нажал один из рычажков – тот звонко шлёпнул по листу бумаги, оставив чёрный оттиск руны Одал, руны наследия. Удивительно! Что-то вроде крошечной печатной машины! Я представил, как в этом зале сидели девушки – да, почему-то казалось, что это должны быть именно девушки, и печатали какие-то документы, приказы, распоряжения. Ох и грохот же тут стоял!
Были большие залы, разбитые на клетушки невысокими, по пояс стеночками. Там тоже, вероятно, сидели и работали люди – я видел разбросанные бумаги, забытые чернильные приборы и курительные трубки, какие-то недорисованные схемы и чертежи.
Были залы, где явно экспериментировали с механизмами. Некоторые были понятны – механический молот, вот только расположенный рядом с огромным котлом и связанный с ним рычагами. Некоторые вещи были странные, а назначение их туманно. К примеру, что за устройство – здоровенная труба, в прошлой жизни бывшая геликоном или тубой, закреплённая на ящике, над круглым диском из чёрного твёрдого материала?
Была и столовая, человек на пятьсот, в которой ещё пахло едой, а на столах стояли тарелки с недоеденным супом и рагу.
И никого. Ни охранника, ни мага, ни клерка.
Словно, как только мы испепелили сводный отряд Тёмного Властелина, он приказал всем покинуть замок.
Мы шли и шли, Сеннера держалась в отдалении, останавливаясь, если мы отставали, и ускоряя шаг, стоило нам приблизиться.
Коридоры вились спиралью, уводя нас всё глубже, в помещения под замком. Если Совет магов в Рунном Древе устроил свой зал на вершине башни, в наивной вере, что туда врагам не добраться, то Тёмный Властелин предпочёл закопаться поглубже. С каждой минутой становилось всё холоднее и холоднее. Коридор сузился, утратил все украшения, даже стены были из едва обработанного камня. Вдоль одной стены шла покрытая инеем бронзовая труба, от которой дохнуло холодом, вдоль другой – такая же, но горячая.
Наш Тёмный Властелин, похоже, давно уважал натурфилософию. И не только те её разделы, которые занимались соединением людей и животных.
Наконец Сеннера остановилась у круглой металлической двери. Некоторое время возилась с ней – я не заметил замка, но, видимо, он там был. Толкнула. Даже при её нечеловеческой силе было видно, что ей тяжело. Дверь медленно, но плавно открылась вовнутрь, Сеннера вошла. Мы – вслед за ней.
И увидели обиталище Тёмного Властелина.
Большой зал, весь облицованный светлым металлом.
Круглые матовые шары, в которых светились руны.
Сооружение из металла и стекла, похожее на приподнятую ванну, заполненную белёсой мутной жидкостью.
И в этой ванне, как в коконе, висело скорченное дряхлое тело – наш всемогущий Тёмный Властелин. Из опалесцирующей жидкости торчала лишь голова, лысая, морщинистая и неузнаваемая. Красные сморщенные веки, сыпь, покрывающая кожу, блеклые глаза, беззубый рот – если бы я не знал, кто это, то существо можно было бы посчитать и мужчиной, и женщиной, и даже изменённым. Когда-то он был темнокожим, но сейчас его тело стало скорее серым, лишённым всех оттенков живой плоти.
– Здравствуй, Первый Герой, – сказал я. – Здравствуй, Уинвард.
– Как ты понял, юноша? – спросил Тёмный Властелин. Это был тот самый голос, который говорил с нами в доме Секта, – хрипящий, старческий. Но по сравнению со всем прочим голос у него ещё сохранился неплохо.
– Ты никогда и нигде не появляешься сам, – сказал я. – Я думал, это страх. Но когда у тебя есть время – страху нет места. Значит, ты стар. Очень стар. Ты не умеешь вбирать в себя время.
Старик надтреснуто рассмеялся.
– Только Уинвард, самый юный из Шести, мог протянуть почти век, – закончил я.
Мира растерянно посмотрела на меня. Я пожал плечами. Кого мы встретим, я понял лишь пару часов назад, когда мы уничтожили армию Тёмного Властелина.
– Похвально, – сказал Уинвард, прикрыв глаза. Помолчал. – Да, этого я не умею. Я так и не смог понять руну Акса Танри.
– А что случилось с ним? – спросил я.
– Мирарек его убила, – спокойно ответил Уинвард. – Когда всё началось… когда он начал пить время из идущих навстречу магов и убивать королевских солдат… она стала кричать, что хватит смертей. Что они уже победили. Но Танри не остановился, он словно обезумел. Они схватились друг с другом, и Мирарек выпила его время. Стала совсем молодой… такой юной и прекрасной…
Тёмный Властелин помолчал.
– Ты был влюблен в неё? – спросила Мира.
– О да. Я был юным, как Грис. Я был влюблён. Чтобы остановить убийства, Мирарек выпила время из всех магов вокруг, лишь меня пощадила. Добряк Сигну, простушка Фреда, похотливый козёл Риджар – все они ссохлись и умерли. А я остался. Я даже подумал, что она хочет править вдвоём со мной. Но она сказала, что время – слишком сильная магия. Что она уедет в Рунное Древо, на родину своих предков. А мне велела остаться и исправить… хотя бы то, что ещё можно исправить…
Дряхлое тело чуть шевельнулось в ванне.
– Я стал Тёмным Властелином, – продолжил Уинвард. – А Мирарек уехала на Север. Мне не объясняли руну, я стоял сзади и не запомнил последовательность. Но Мирарек забыла снять с Танри медальон. Я пытался разобраться, но время… это не моя сильная сторона. Я нашёл лишь те возможности, что ты и сам использовал. Неотразимый удар и исцеляющая смерть. А вот время… его понимал Танри, а лучше всего знала Мирарек…
Он снова закрыл глаза. Спросил:
– Ну что? Заберёшь те дни или недели, что у меня остались? Накажешь злого Тёмного Властелина?
Я вдруг вспомнил, как убежав из лаборатории Ирбрана, стоял на постаменте памятника. Как по лицу статуи из чёрного мрамора стекали капли дождя, и казалось, что наш бессмертный повелитель плачет. Лицо Тёмного Властелина ничуть не походило ни на кого из Шести Героев, его ведь давным-давно никто не видел. Но вот чёрный мрамор… его традиционно изображали тёмной фигурой… а ведь в этом была подсказка, затаённая гордость юного мага из дальних южных земель, гордость своим происхождением и цветом кожи.
– Зачем ты приказал натурфилософам сотворить изменённых? – спросил я.
– А… – повелитель открыл глаза. – Так это самое главное, что тебя задело? Учёные никогда не останавливаются, юноша, они ищут знания, тешат любопытство, а в итоге творят зло. Как дети, право… Если бы я не занял их этой задачей, они нашли бы другое зло. А тут был шанс. Для всех. Без магии. Детей жалко, но дети всегда страдают. Такова природа. Когда живёшь долго, начинаешь взвешивать зло. Большое и маленькое. Страшное и ещё страшнее.
– Но ещё ты мечтал о бессмертии, – сказал я. – Изменённые старятся медленно.
– Да, – согласился Тёмный Властелин. – Но мне поздно. Не работает.
Он закашлялся. С ноткой любопытства спросил:
– Если бы я сразу был с тобой добрее… обещал бы прощение и исполнил свои слова… ты поделился бы со мной руной Танри? Дал бы мне новое время?
– Ничего бы я тебе не дал. Я бы сам её не понял, – ответил я. – Надо было тебе найти других рунных магов, чтобы разобраться в руне. Опытных магов, а не сумасшедшего натурфилософа Ирбрана.
– Да ты смеёшься, – ответил Уинвард. – Любой, кто её разгадает, не выпустит тайну из рук. И ты не выпускай, юноша. Не надо миру такого испытания.
– Как ты протянул так долго? – спросила Мира. – Сто лет… нет, ведь больше… и магия!
– Я почти не использую руны с Великой войны, – ответил Тёмный Властелин. – Плохая репутация – хорошая штука. И я всегда был силён в контроле, я создал регуляторов, заклеймённых руной Бога. Они впускали меня в свой разум, и я жёг их время, когда требовалось.
– Впускали? Ты сам в них входил! – сказала Мира.
– Нет-нет. Это требует слишком много времени. Они сами меня звали. Любовь и преданность, ощущение причастности к великой цели – они сильнее страха. Иногда я успевал выйти, но чаще оставался в них до конца. Слишком велико искушение – снова ходить, видеть, творить чудеса.
Тёмный Властелин помолчал. Сказал с грустью:
– Наверное, вы правы, и я злодей. Ну так что? Мне трудно беседовать долго. Я выгнал персонал, а это тело надо массировать, питать и удалять отходы. Если пришли убивать – убивайте.
Я покосился на Сеннеру. Девочка-рептилия неподвижно стояла у стены.
– Освободи эту изменённую, – сказал я. – Помоги нам найти нашу дочь. И можешь жить своё время.
– Что случилось с вашей дочерью? – спросил Тёмный Властелин. – Ирбран не вернулся из Рунного Древа.
– С ней случилась Мирарек. Она использовала неизвестное мне заклинание. Она даже не касалась девочки, но возникла труба из света и уволокла её…
– Труба из света. – Тёмный Властелин помолчал. – Цветная?
– Цветная! Где нам искать дочь? – воскликнула Мира.
– Нигде, – сказал Уинвард. – Мирарек изучала время. Двадцать лет назад я был в отчаянии и угрожал ей. Требовал дать мне руну Танри. Мирарек ответила, что если я не уймусь – она пошлёт убийцу в прошлое, и тот задушит меня в колыбели. Понимаете?
Он стал смеяться тихим, кашляющим смехом.
– Добрая старая Мирарек не убивала детей. Даже меня пощадила. Но её доброта была очень необычной! Вы назвали дочь «девочкой» на языке горцев. Странное имя, редкое. Повод задуматься, откуда в вашем прошлом взялась другая Сеннера…
Мы с Мирой повернулись и смотрели теперь только на изменённую. На ребёнка со слабым магическим даром, которого двенадцать лет назад подобрал где-то доктор Ирбран и превратил в монстра.
На свою дочь.
– Возврата нет, – сказал Уинвард. – Я не знаю рун, но я знаю, что это дорога в один конец. Ваша дочь упала в прошлое и стала частью настоящего. Навсегда. Нельзя остановить то, что свершилось.