Змеевидный хвост поднялся и замер. Лесной овраг окутала тишина. Зверь ринулся вперед, оттолкнувшись от земли лапами…
Я тонко пискнула.
…разноцветная сияющая сфера с разгону врезалась в бок и отбросила зверя.
— Айка, уходи! — закричал Рион.
Я с удивлением поняла, что все еще стою на четвереньках. Слава Эолу, маг жив, может, и Михею повезло. Поцарапанный и шатающийся чаровник тряхнул головой и вытащил клинок. За его спиной тревожно заржал чей-то конь.
Хвангур поднимался. Заклинание, пробивающее стены, не нанесло ему видимого вреда. Ловец зарычал и снова прыгнул. Прямо так, с места, словно травяная лягушка, внезапно обзаведшаяся зубами и полюбившая вкус крови. Длинное тело вытянулось в красивом, невероятном для такой туши прыжке.
Мы с Рионом отскочили в разные стороны. Зверь мягко, словно кот, приземлился, повернулся мордой к магу. Не задумываясь, что и зачем делаю, я пнула тварь по задней лапе. Добилась несомненного успеха. Ловец понял, что жертвы не собираются вести себя прилично и дожидаться своей очереди на съедение, отступил назад, чтобы держать в поле зрения обоих.
Рион дернул клинком, будто отмахиваясь от комаров. А хвангур атаковал. Опять меня! И за что такая честь?
Я бросилась к ближайшему дереву, ища укрытия и мысленно желая зверю разбить обо что-нибудь голову. Не успела, зацепилась за корягу и «удачно» растянулась на хвое. Удар лапой, нацеленный в голову, пришелся на древесный ствол. Когти прошлись по коре, оставив глубокие борозды. Я перекатилась, вскочила и рванула в противоположную сторону. Хвангур взревел и бросился следом, хвост зверя затрясся, издавая шуршащий треск.
Этот треск приближался. Хвоя проминалась под ногами, инстинктивно я старалась держаться поближе к деревьям, хотя понимала, что стволы не спасут от хвангура. Ветки то и дело хлестали по лицу, плечам, рукам.
Крик давно сменился хрипом, я бежала, зная, что не успею. Чувствуя, что ловец слишком близко, по едва ощутимому колебанию воздуха за спиной, по тому, как болезненно сжимался живот в предчувствии удара когтистой лапы…
Но вместо атаки за спиной раздался пронзительный визг, полный боли и негодования. Я обернулась. Не могла не обернуться, потому что кричал не человек.
Не знаю, как, но Рион оседлал хвангура, словно норовистую лошадь. Сидел на загривке, обхватив ногами шею, а руками тянул зверя за уши, как за поводья. Ловец снова завизжал и принялся брыкаться. Мага мотало в разные стороны, он что-то кричал, но визг зверя не давал разобрать ни слова. Черная морщинистая лапа разрыла хвою в локте от ноги. Я пятилась, дико озираясь и надеясь найти что-то с надписью «для уничтожения хвангура», надеясь на чудо.
А вокруг были только деревья с содранной корой, сломанные ветки, пологий склон и солнце в вышине. Но я забыла, что у нас есть свое чудо. Сейчас оно напомнило о себе. Вернее, он. Сначала из-за склона показалась рука со сбитыми костяшками пальцев, потом приклад арбалета с налипшими пучками травы, потом поднялась голова с кудрявыми волосами, слипшимися от крови.
— Михей! — закричала я, весьма смутно представляя себе, что парень может сделать.
Стрелок встал в полный рост. Из носа текла кровь, капала на грубую холщевую рубашку. Михей поднял арбалет и нажал на спуск. Но ничего не произошло. Болт остался в гнезде. Парень повторил попытку. Безрезультатно.
Теперь уже закричал Рион. Зверь, не обращая внимания на боль и всадника, изгибался, готовясь к прыжку.
— Чтоб тебя, — высказался Михей и, замахнувшись, швырнул арбалет.
Ловец прыгнул, чаровник на его спине продолжал орать, а трещотка на хвосте издавала сухие отрывистые звуки. Арбалет кувыркнулся в воздухе и встретился прикладом со лбом хвангура. Раздался оглушительный треск, похожий на тот, с которым молния развалила дерево у пруда за мельницей. И все кончилось. Зверь, Рион и арбалет рухнули в овраг.
Хрустнули сучья. Крик мага оборвался.
Мы с Михеем выдохнули, как приговоренные к смерти, которым в последнюю секунду отменили казнь, переглянулись и бросились к оврагу. Спускались быстро, не думая о том, что можно упасть или на что-то напороться. Одежда цеплялась за кусты, сапоги загребали листья. Я оцарапала руку, но едва заметила это, стрелок распорол штанину. Мы не думали ни о ловушках, ни о шансах сломать ноги. Одна мысль билась в голове, вернее, вопрос.
А если Рион мертв? Что, если силу возвращать некому?
Стоило это представить, и… Я сразу почувствовала облегчение. Простое и чистое. Неправильное, потому что никто не сможет избавить меня от печати, и тем не менее…
Это приводило в ужас. Неужели я настолько плоха? Почему меня больше волнует сила, которую я даже не ощущаю, чем гибель парня, который только что спас мне жизнь?
Они лежали на дне. Зверь на боку, судорожно вытянув лапы. Голова покоилась на камне, как на серой подушке. Очень твердой подушке. Изо рта хвангура текла струйка крови. Красная дорожка извивалась по валуну и впитывалась в землю.
Михей что-то сдавленно пробормотал, то ли молитву, то ли проклятие. Маг лежал на звере, он так и не выпустил из рук мясистые уши. Неподвижное тело парня окутывала зеленоватая дымка. Я, как завороженная, протянула руку, но Михей перехватил мою ладонь.
— Меня мамка-покойница учила не трогать болотные огни.
— Это не болотные огни…
— Все равно, чаровничьи штуковины. — Стрелок мотнул головой и позвал: — Рион?
Зачисленный в безвременно погибшие маг застонал, разжал руки и съехал на землю. Зеленая дымка тут же развеялась.
— Господин маг, ты живой? — Михей опустился на колени.
Рион просипел:
— Нет… — и закатил глаза. — Я же просил не звать меня…
Не договорив, парень потерял сознание.
Но даже тогда мысль, что парню лучше было бы умереть, не ушла, а просто отступила, затаившись на дне сознания. Может, односельчане правы и я действительно нелюдь?
— Айка, да помоги же! — закричал Михей.
Мы не нашли ни Облачка, ни мерина. Когда стрелок очнулся после падения, коня уже не было, хотя я точно слышала ржание. А вот вороному Риона не повезло, острые когти хищника располосовали жеребцу шею. Арбалет нашелся, как ни странно, целехонький и все еще заряженный. Парень на пробу нажал на спуск — болт свободно ушел в кусты.
Михей довольно быстро соорудил волокушу из веток, и мы перетащили на нее Риона, пребывающего в бессознательном состоянии. Я задрала рубашку парня и едва сдержала ругательство, услышанное как-то раз от кучера заезжего торговца сладостями. Дело было плохо. Множественные ушибы — полдела, хуже то, что кожа быстро наливалась синевой. Если внутри брюха открылось кровотечение — без помощи целителя парня не спасти, никакие знания травницы не помогут.
Поклажу с жеребца — все, что смогли, — навесили на себя, пусть идти и одновременно тащить чаровника было тяжело. Мелькнула мысль оттяпать хвангуру голову и продать магам за сотню золотых риниров. Но до города еще надо добраться, нам предстоял переход через Багряный лес, и тащить лишнюю порцию мяса на прокорм диким зверям не имело никакого смысла. Туша так и осталась лежать нетронутой. Полагаю, если мы выживем, будем очень сожалеть, что оставили ее там.
Выбираться из оврага не стали, боялись добить раненого. Пошли по дну так быстро, как смогли. Торопились, выбивались из сил, но не останавливались. Иногда волокуша застревала, цепляясь за выпирающие из земли корни. Мелкий ручеек, журчавший на дне между камнями, тихо плескался под еловыми лапами волокуши. Мы тащили раненого по воде. Сапоги вымокли и скользили по мелким камешкам.
Больше всего я боялась в очередной раз обернуться и понять, что грудь парня больше не вздымается, что дыхание, поверхностное и сбивчивое, исчезло совсем.
Боялась и надеялась.
Лишь бы успеть. Лишь бы не успеть. Если Эол слышал меня в тот день, то, наверное, кривился от отвращения. Я бы на его месте кривилась.
Иногда Рион стонал, я вздрагивала, а Михей ускорял шаги. Он напоминал вола на пахоте, такой же широкий и целеустремленный, пробирающийся сквозь целину.
Поселок лесорубов показался ближе к ночи. Несколько грубо сработанных времянок, явно стоящих на краю леса не один сезон. Темные силуэты домов под двускатными крышами из лапника. Брошенные бревна и распиленные на колоды стволы.
Коряво каркнул ворон, Михей остановился и уперся руками в колени, пытаясь отдышаться. Проситься на постой в такое время дело зряшное, но у нас раненый, а значит, выбора как такового не было.
Здесь валят лес, а при такой опасной работе травмы и отрубленные конечности в поселке не редкость, значит, им полагается какой-никакой маг-целитель. Вернее, мы на это очень надеялись, потому что в противном случае можно было уже никуда не торопиться.
В первой избе на стук попросту не открыли, как и во второй, и в третьей. Не слышать не могли, если только это не поселение глухих. Стучал Михей громко, кричал зычно, всех окрестных собак перебудил.
— Да померли вы там, что ли? — Парень в сердцах стукнул кулаком по очередному косяку, и дверь четвертого дома открылась.
На Михея уставилась растрепанная заспанная девица, которая открыла дверь, толком не проснувшись и еще не поняв, что именно сделала. Минуту она пялилась на парня, потом перевела взгляд на волокушу с Рионом, на меня, стоящую у крыльца… И, истошно заверещав, захлопнула дверь.
Мы переглянулись, я инстинктивно нащупала кулон на груди, согретый кожей камешек приятно кольнул пальцы. Значит, мы это всего лишь мы, парень и девчонка. Ну потрепанные, ну грязные, но на людей все же похожи больше, чем на чертей.
Я склонилась к раненому, дыхание Риона было едва уловимым, лицо приобрело оттенок беленого полотна. Михей стал спускаться с крыльца… Вот тут-то они и появились, словно кто-то невидимый отдал команду. Сначала мы услышали шаги, приглушенные сухими листьями, потом нестройные, еле слышные голоса…
Я торопливо выпрямилась. За спиной щелкнула натягиваемая тетива арбалета.
Отблески огня заиграли на наших грязных лицах. Два десятка человек с факелами и топорами шли к нам с окраины поселка. Шли ц