— Просто вопрос, — гулко сглотнув, после того как выглянула за борт телеги, произнесла сонная я, — а вы знаете, как потом опустить нас?
Владыка, уши у которого медленно, но верно возвращали прежний размер, неожиданно крепко задумался. Иллюзия Вачовски, соответственно, тоже.
— Твою ж мать! — простонал осознавший происходящее Ивас.
Но паниковал магистр всего секунду, затем началось:
— Радович, за руль! Студенты, увеличиваем энергетическое вливание в десять раз, для поддержания левитации. Вачовски! Вы… грынг здыхатый! — скатился до оркских ругательств Ивас, но тут же исправился и мрачно произнес: — Вы тащитесь сюда и будете спешно изучать основы левитации, чтоб вас!
То есть по факту расплачиваться за выходку Владыки пришлось мне, потому как рулевой на порядок больше энергии тратит, чем пассажиры. Одарив дракона очень «благодарным» взглядом, я потащилась на место рулевого, Ивас пересел на служебное кресло и указал на соседнее подошедшему следом Вачовски.
Мне особо не было слышно, о чем они говорили и чему Ивас учил Владыку Долины драконов, потому как, стоило взяться за рычаг управления телегой, в висках тотчас же застучало, перед глазами пошли разводы, а укоризненные взгляды всех пролетающих мимо птиц почему-то начали восприниматься исключительно на свой счет. Правда, не всем птицам пришлось не по нраву наше вмешательство, так, стая довольно упитанных гусей, осознав, что нам с ними по пути, нагло расселась по бортам телеги, тем самым утяжелив ее и не обрадовав всех нас. Их примеру попытались последовать утки, но Берингер, используя заряд родового артефакта, шарахнул в них молнией. Утки торопливо умчались прочь, под задорный гогот даже не дрогнувших гусей.
— Какие эти гуси наглые, — заметил кто-то из девчонок.
— Прямо как Вачовски, — тихо, но отчетливо вставил кто-то из парней.
— Гренович, я все слышал, — сказал Владыка, вмиг рассекретив личность говорившего. И добавил: — Ты труп.
— Вачовски, Греновича нельзя убивать, его семья единственная, кто финансово поддерживает мою лабораторию! — прошипел профессор Ивас.
— Это вы о той, в которой проводите изыскания на тему «Все драконы жрут девственниц»? Серьезно, профессор, лаборатория с такой темой исследования в финансировании не нуждается. Гренович, ты меня слышал, да?
Окончательно осознавший, что попал, Гренович пискляво воскликнул:
— Магистр Ивас, мы увеличим ваше финансирование вдвое!
Повисла некоторая пауза, после которой Вачовски любезно-светским тоном поинтересовался:
— Как вам идея провести лабораторное отрезание дольки?
— Отл… — начал было Ивас, но тут же: — Вачовски, прекратить угрожать расправой финансирующим меня студентам! И давайте вернемся к занятию, пока Радович сознание не потеряла.
И он был прав — потеряла. Не сразу, конечно, и ни в коем случае не до того, как вновь передала рычаг управления профессору Ивасу, но, едва пересев обратно на свое место, просто свалилась, растянувшись на двух креслах и тяжело дыша. Вот тогда обморок и накрыл.
В себя я частично пришла, когда телега рухнула куда-то, вызвав переполох у курей, крики каких-то людей и властное от магистра Иваса:
— Вачовски, Радович не обязательно брать на руки, можете ее просто левитировать.
— Короче, я так и понял, что вы понятия не имеете, что с девушками можно делать еще, кроме как скармливать их драконам, которые, к слову, в отличие от вас, прекрасно знают, чем надо заниматься с девственницами, и потому их не жрут.
— А я говорю, жрут! — психанул профессор Ивас. — И это аксиома! И прекратите спорить по данному подтвержденному и доказанному исследованиями факту! И да — я лично превосходно знаю, что можно делать с девушками, и все ваши инсинуации по данному поводу совершенно бессмысленны!
— Серьезно знаете? — издевательски спросил Владыка. — А по вам так сразу и не скажешь…
— Вачовски!!!
И больше я ничего не услышала.
— ВАЧОВСКИ!!!
Рык магистра Этраса заставил содрогнуться стены, кровать, окна и вообще, кажется, все вокруг, кроме очень теплой подушки, которая, погладив меня по щеке, прошептала знакомым голосом:
— Спи-спи, все хорошо.
А затем уже не мне:
— Эй, ты, Тихон!
— Я Тихомир, — гордо ответил, собственно, Тихомир.
— Так, Тихон, не вякаем, а поднимаем свой «мир», становимся у двери и старательно учимся накладывать изолирующее звуки заклинание.
— Я не знаю такого! — в ужасе простонал Тихомир.
— Так, мой рюкзак видишь? Открыл, книгу в зубы, Семена за шкирку…
— Я Славен.
— Да плевать я хотел, чем ты там прославился. Поднялся, свалил к Тихону — и зубрить заклинание вместе, он дверь запечатает, ты — окно. Я скоро вернусь. Если кто вкусняшечку разбудит — оторву что-нибудь. По настроению. Что понравится, то и оторву. Тихон, Семен, Ворчуга и Нелюдимый, все поняли?
— Да, — прозвучал нестройный хор из голосов Тихомира, Славена, Вереса и Никодима.
После чего раздался скрип кровати, а затем опять скрип, но уже открываемой и закрываемой двери. А на улице продолжал буйствовать магистр Этрас:
— Да я ему! Да я этого… ВАЧОВСКИ, храгар нехырдовый!
Я тихо застонала и перевернулась на бок, чтобы удобнее было сесть, отталкиваясь руками от постели, потому что просто сесть у меня сил не было. Но замерла, услышав перепуганное:
— Просыпается!
А затем моя кровать вдруг начала пошатываться, а рядом раздалось:
— Баю-баюшки баю, спи, Миладушка, на краю, к тебе волчик не придет, а не то его Вачовски прибьет…
Естественно, я тут же открыла глаза. И каково же было мое удивление, когда стало ясно, что Никодим и Верес, держа узкую, типичную для гостиничных дворов кровать, покачивают ее наподобие люльки, Славен надо мной пытается петь колыбельную, а Тихомир ожесточенно роется в рюкзаке.
Причем не драконовском.
— Это мой рюкзак, — пытаясь сесть, сказала я.
Тихомир сплюнул с досады и схватил уже рюкзак Владыки. Оттуда он извлек для начала знакомую мне кружку, потом внушительный, причем крайне внушительный фолиант знакомой нам всем наружности.
— Миладка, спи, а? — умоляюще прошептал Никодим.
Он просто в отличие от остальных понятия не имел, что книга, которую Тихомир сейчас держал в руках, была не чем иным, как личной монографией магистра Аттинура. Плод труда всей жизни ректора. Магически защищенная, огромная, толщиной в локоть книга.
— Так, я ничего не видел! — с ходу решил Верес.
— Я тоже, — поддакнул Славен.
Тихомир думал около секунды, а затем произнес вполне резонное:
— Ректор далеко, Вачовски близко.
И, сев прямо на деревянный пол, открыл книгу и принялся листать в поисках нужного заклинания.
— Милада, спи, пожалуйста, — взмолился Славен.
Но мне уже правда было не до сна. Я тихо сказала то, о чем мой «друг», видимо, забыл:
— Тихомир, это личный магический предмет Аттинура, он отследит и где книга, и кто к ней прикасался.
Парень отскочил от фолианта как ошпаренный, но тот, рухнув на пол, все равно отразил в призрачном облаке испуганное лицо Тихомира. То есть зафиксировал окончательно.
Мы все молчали, глядя на бледного студента, Никодим и Верес продолжали осторожно покачивать мою кровать.
— Хватит, пожалуйста, — раздраженно попросила я, сжимая ноющие виски.
Магическое истощение — вещь крайне неприятная, так что мигрень мне на весь день теперь была обеспечена.
— Да прекратите уже! — прикрикнула на парней, которые, словно вообще меня не слыша, продолжали убаюкивать, как маленькую.
Причем Славен уже даже воздуха побольше набрал, видимо, чтобы продолжить петь колыбельную.
Но они прекращать явно не собирались, и даже хуже — Никодим и Верес интенсивнее меня укачивать начали.
— Слушайте, я просто притворюсь спящей, когда Вачовски вернется, идет?
Качать меня мгновенно перестали. И парни практически рухнули кто куда, кто на соседнюю кровать, кто на стулья. Выглядели все при этом крайне бледными, и ладно Тихомир, его можно было понять, но с остальными что?
— Слушайте, что случилось вообще? — напряженно спросила я.
— А? — отозвался сидящий рядом Славен. И он же продолжил: — Да так, ничего особенного, просто Вачовски левитирование предметами изучил.
— Это я помню, — отозвалась, сжимая виски со всей силой, — я же потом телегой управляла.
— Телегой… — отозвался словно заторможенный Никодим. — Телега… это были еще мелочи.
— Он потом вошел во вкус… — драматическим шепотом добавил Верес.
В этот момент в окне мелькнуло что-то, отчаянно сыплющее молниями и заклинаниями. Судя по синей мантии, это «что-то» было магистром.
— Профессор Ивас хорошо его обучил, — скорбно признал Славен.
— Профессор Этрас зря про коров рассказал, — поделился со мной своими соображениями Никодим.
— Он решил, что ты себя плохо чувствуешь, поэтому теперь мы будем составлять карту леса в таверне, — с нескрываемым ужасом произнес Верес.
Я огляделась — номер в таверне, кстати, был на удивление чистым. Отдраенный до блеска пол, сверкающие стекла в вымытых светлых деревянных рамах, чистое постельное белье, я прямо в плаще на этом всем… Но неважно, главное, чисто тут было неимоверно. Просто даже как-то неестественно чисто, хотя, судя по покосившимся стенам, таверна явно была старая.
— Слушайте, я не поняла, — растерев лицо ладонями, чтобы хоть как-то прийти в себя, сказала я. — Как это — в таверне?
— Молча, — отозвался молчавший все это время Тихомир. — Молча, и в таверне. Ты в окно выгляни.
Я встала с трудом и, чуть не упав, ухватилась за плечо Славена. Постояла, удерживая равновесие, затем подошла к окну.
Могла бы и не подходить…
Просто, когда я на кровати сидела, я думала, это деревья маленькие, а мы так этаже на третьем, поэтому верхушки видны, а оказывается…
— Мама, — простонала я, сползая на пол.
На очень чистый пол, кстати. Идеально чистый. Выскобленный.