– И что? Отличаются?
– Зад Его Сиятельства – почти святая реликвия.
– Ты забываешься, мальчишка. Почему это «почти»? – Натан заинтересованно повернул голову, стараясь хотя бы так рассмотреть Ави.
– Боюсь, на пути святости вашего зада, стоит зад епископа и его величества.
Натан засмеялся, даже вытер лицо, чтобы продолжать говорить серьезно. Хотя ничего дельного из этого не вышло.
– Ты и сам не представляешь, насколько прав, – продолжая довольно улыбаться, произнес он. – Но думаю, совсем скоро мы это исправим. Если я останусь жив, конечно. А пока… пока скажи мне, насколько все плохо. Подойди, посмотри. Я должен знать.
Авика подошла ближе, не в силах отвести взгляда от спины капитана. То, что она видела, было ужасно и великолепно одновременно. Эти линии, словно часть чего-то большего и величественного. Печать сложнейшего договора с тем, что ей неведомо.
– Они по всей спине, – сообщила Авика.
– Еще вчера были только на половине, – сквозь зубы процедил капитан. – Сегодня утром с этими сборами не мог посмотреть.
– Вам больно?
– Не сильно. Нет. Скорее всего, нет, – быстро ответил Натан. – Только когда они появляются рано утром. Жжет так, будто приложили раскаленное железо. Но все проходит… почти проходит. Только отголоски. И вот эти линии.
В каюте повисло молчание. Капитан приукрашивал и Авика прекрасно это знала. Она видела, как часто он отводил руку, стоило только ее коснуться. Или сжимал челюсть, когда случайно ударял по плечу. Скорее всего, со спиной было то же самое. Впрочем, если Натан может терпеть, то еще не все потеряно. По крайней мере, для него и для корабля есть надежда. Но вот зачем Ратусу такой опасный договор? Это было непонятно. Одно дело контролировать, но совсем другое мешать исполнению. А ведь магия мешала герцогу, высасывала из него силы, и в этом не было никаких сомнений.
– Покажи мне, – замогильным тоном произнес капитан, разрезав тишину.
Авика не сразу поняла, что он сказал. И точно не сразу поверила собственным ушам. Тысяча мыслей в этот момент сплелись в одну. Сотни «за» и «против» кричали в унисон. Она прекрасно понимала, что значит этот тон, отчего вдруг взялась такая нерешительность. Знала, чего хочет герцог, может даже лучше, чем он сам. Единственное, чего она не знала, так это стоит ли потворствовать.
Она верила, Натан Виару еще минуту назад действительно хотел узнать, что изменилось в его состоянии. Но не сейчас. Ведь всегда есть момент, когда можно остановиться и сделать вид, что ничего не случилось. Всегда есть момент, когда можешь сказать, что тебя неправильно поняли и даже сам поверить в это. Но зачем искать этот момент, когда можно просто не доводить до него? Остановиться намного раньше. Или близкая смерть заставляет делать глупости и поднимает все скрытое в душе?
– Самая большая идет вдоль позвоночника, – сказала Ави не своим голосом, едва касаясь Натана и проводя пальцем по коже вдоль раны. Спина капитана горела, а кожа была грубой и твердой. Удивительно, что он вообще мог чувствовать прикосновения. А в том, что он чувствовал, Авика была полностью уверена.
– Это старая, – отозвался Натан.
– Шея… – ее пальцы поднялись вверх и проследовали по всему магическому узору, показывая его капитану. – Здесь несколько линий. Они спускаются по вашим плечам к лопаткам, извиваясь как змеи.
– Твои руки зажили в Фаверхейме, – едва слышно произнес Натан, и было понятно, что слова даются ему с особым трудом. – Теперь они больше похожи на руки мальчишки.
«На женские», – мысленно поправила его Авика.
По телу капитана прошла мелкая дрожь. Он контролировал каждый свой вдох, и это было прекрасно слышно в тишине каюты. Где-то там, наверху, кричали люди, командовал Карус, работали паруса, усиливался ветер. Совсем рядом затачивали мечи и полировали песком. Но весь этот лязг и скрежет, все эти голоса – все это было слишком далеко. Ави слышала только нарочито ровное дыхание герцога. Видела только его тело и результат магического договора. Чувствовала свой собственный страх и страх Натана Виару. Она сделала шаг, обошла капитана, чтобы оказаться лицом к нему. Но так и не убрала руку, все надеясь, что нужный момент еще не наступил.
– На пояснице много мелких ран, – произнесла она, лишь шевеля губами, – они идут вверх, опоясывают ваше тело и движутся к груди…
С опаской Авика перевела взгляд на лицо капитана. Если и был тот момент, когда можно все объяснить и забыть – то это он. Последняя секунда. Точка невозврата. И видно, что Натан Виару это прекрасно знал. В его глазах можно было прочесть непонимание, недоверие, выбор, даже опасение. Но желание затуманило его разум, впрочем, как и разум Ави.
Натан схватил ее запястье одной рукой. Другой крепко прижал юнгу к собственному телу и коснулся губ Ави в поцелуе. Страстном и жарком, который уже сложно будет назвать ошибкой. И что самое страшное, Авика ему ответила. Чувствуя легкий вкус дорогого вина Батисты от губ капитана и запах мяты напитка, который он так тщательно готовил. Было ли это простой страстью. Или желанием хоть с кем-то сблизиться. Она уверяла себя, что все именно так.
– Натан, я… – Авика отстранилась всего на секунду, желая сказать правду.
Но в этот же момент капитан тяжело выдохнул и резко убрал руки.
– Молчи, – произнес он. – Только молчи, прошу тебя.
– Но я…
– Замолчи, я сказал! – крикнул Натан и оперся на стол двумя руками, сжимая деревянную столешницу так сильно, что костяшки пальцев побелели. По его лицу сложно было сказать, собирается он убить своего юнгу или забудется в вине до конца дня. А потом Натан продолжил, намного тише, стараясь говорить спокойно и не смотреть не Ави: – Я поступил неправильно. Мерзко и необдуманно.
– Капитан… – снова попыталась оправдаться Авика, хотя если раньше она готова была признаться, то сейчас не имела ни малейшего понятия, что говорить.
Впрочем, говорить ей не пришлось, Натан снова остановил своего навигатора:
– Помолчи, прошу тебя. Я не отказываюсь от своих слов, ты мне как сын, не больше, поверь. Когда мы вернемся домой, я дам тебе достаточно денег для безбедной жизни. Обеспечу твою будущую семью. Если нужен дом, то найду и его. Конечно, ни о каком проживании в Таршаине и речи быть не может. Но, поверь мне, фаво… – он запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, – приближенные таких людей как я живут очень хорошо, если сами этого желают. Я клянусь, что у меня никогда и в мыслях не было совратить тебя или склонить к подобному. Никогда в жизни у меня не было желания делить постель с мужчиной. И клянусь тебе, я никогда даже не думал, что такое желание может появиться к мальчишке. Твою мать, – он протяжно выдохнул, только сейчас понимая, что натворил. Его бросило в жар, на лбу появилась испарина. – Я виноват. Сейчас я виноват перед тобой как никто. Но обещаю, этого больше не повторится. Я не стану оскорблять тебя просьбой держать все в тайне, – он впервые посмотрел в сторону Ави, и в его взгляде было столько сожаления. – Я клянусь, я не прикоснусь к тебе и не сделаю ничего, что может тебе навредить. А теперь прошу, оставь меня сейчас.
– Мне идти на грота-марс? – рассматривая пол, спросила Авика.
– Да. Разбираться, как находиться на одном корабле дальше, – он безумно усмехнулся и потел глаза, – и как мне вообще жить после того, как я пытался совратить ребенка… черт.
– За вами слишком много людей, капитан, – отозвалась она.
– Да… да… ты прав. Во всем прав. У нас другие задачи. Прошу, выйди.
Авика молча кивнула и тихо как мышь вышла из каюты капитана. Невероятным везением было, что никто в этот момент не шел к опердеку с оружием или к столам.
Закрыв дверь, она прислонилась спиной к дверному косяку, протяжно выдохнув и запрокинув голову. Мыслей не было, подходящих слов – тоже. Только чувство неправильности всего происходящего. «Вот так, герцог, – с горечью отметила она, – теперь у нас с вами еще одна тайна на двоих. Надо было сказать, вот дура, надо было сказать».
В каюте послышалась отборнейшая ругань и сильнейший грохот от падения чего-то тяжелого.
«Глупость, какая же глупость, – думала Авика. – О чем он только думал? А о чем думала я?» Самое неприятное, что эти мысли упорно перебивались другими. О том, что Натан Виару обязательно ссадит ее с корабля. После боя или до – это не имеет значения. Важно другое, без корабля и без карты она не сможет проследовать по следам отца, как и не сможет добраться до сокровищ лерков. И, тем не менее, она не видела, как можно дальше продолжать вместе находиться на корабле после случившегося. Как ей теперь играть роль юнги? Как общаться с капитаном?
Впрочем, был единственный выход. Когда в каюте все успокоилось, и больше не слышались ни шаги, ни брань, ни грохот и звон предметов, она решилась вернуться и рассказать всю правду. Лучше так.
Конечно, о визите в замок она умолчит. Скроет подробности о смерти Норгала. Не будет говорить, что Лис все это время знал. Опустит, что она была на балу. Не станет рассказывать, что Батиста тоже в сговоре… Подумав обо всем этом, решительность Авики резко уменьшилась. А еще всплыли в памяти слова квартирмейстера о том, что Натан никогда не простит. И доверительные разговоры с самим герцогом Виару. Ситуация выходила патовой.
Окончательно желание раскрыть правду испортил тихий и противный скрежет в темноте опердека. Авика не сразу поняла, что происходит и откуда раздается этот странный звук.
– Ай! – вскрикнула она, почувствовав легкий укус за ногу.
Внизу развалился фучи, самозабвенно пожевывая ее ботинок. То, что игрушку забрали, животному не понравилось, и он на брюхе переполз ближе к ноге жертвы, снова принимаясь за старое.
– Ты что творишь? – возмутилась Авика и наклонилась к зверю, чтобы взять на руки.
Тот не сопротивлялся, только обиженно смотрел на удаляющийся пол.
– Ты откуда здесь вообще взялся? Где твой хозяин?
Зверь не сказал ни слова.