Инга кивнула. И во второй, и в третьей семьях компьютеры имелись, а в приюте у нее была почти именная машина, слишком старая, чтобы ставить на нее хоть какие-то игры, в которых вечно зависали парни, но достаточно хорошая, чтобы читать скачанные книги или очень медленно лазить по «Энциклопедии Кирилла и Мефодия».
– Хорошо. Мне выдали по вашему делу информацию к размышлению, но даром ничего не бывает. Потому взамен нужен транскрипт допроса, потому что некоторые… Неважно. Есть записи, две аудио и одно видео. Твоя задача: послушать запись, посмотреть на то, что нагородит программа автоперевода слов в текст, и поправить ее потуги. Я тебе покажу, как что оформлять. Справишься?
Инга кивнула. Она такого раньше не делала, но звучало вроде несложно.
– Думаю, да.
– Отлично. Тогда ешь и можешь приступать, если других планов нет.
Планов у Инги не имелось. Откуда? Да, у нее теперь есть и вещи, и документы… Но что делать? По району, что ли, бродить? Глупо. Едва ли за ней следят, но как-то не хотелось выяснять, попытается ли кто-то усыпить ее днем или нет.
– Да, чуть не забыла, – спохватилась Надежда, – там в холодильнике стоит банка с желтой мутью, и тебе, по Пашиным словам, положен стакан вместо утреннего кофе. А так подогрей себе что-нибудь.
В микроволновке обнаружилась яичница и пара сосисок. Инга невольно вспомнила, как впервые воспользовалась возможностью подогреть еду в самом начале своей «карьеры» горничной и пообещала себе, что у нее в доме будет такой агрегат. И сейчас, разобравшись с настройками, она подумала о том же самом. Прислуга-то ей точно не светит, а вот микроволновка… Это удобно.
Интересно, у магов в хозяйстве роботы-пылесосы водятся? Инга видела по телевизору их рекламу, штука-то вроде дорогая… Надо будет потом спросить, любопытно же.
Не успела эмпат присесть за небольшой кухонный столик, где как раз имелось место для одного, как из столовой раздался недовольный возглас:
– Иди сюда.
Инга осторожно выглянула из-за перегородки.
– Да, я тебе. Есть на кухне – признак дурного воспитания. Я не требую соблюдать все правила этикета, но какое-то представление о хороших манерах должно же быть?
– Простите.
Надежда закатила глаза.
– Меньше извинений и больше дела. Садись, объясню, как положено есть в приличном обществе, коль мужчины до этого не снизошли. Впрочем, не удивлюсь, если они способны подать пример исключительно того, как это делать не стоит.
Инга села. Ее мало интересовала лекция о хороших манерах, но представлений об этикете хватало для понимания того, что отказ будет попросту невежливым. Да и Надежда была настроена решительно.
Оказалось, что помимо обычного минимума, вроде «не класть локти на стол», «не мусорить» и «не говорить во время еды», существовало еще с десяток правил о том, как надо ставить ноги, куда класть приборы, когда перехватывать нож, а когда оставлять его в левой руке, как складывать салфетки…
Увлекшись, Надежда принялась рассказывать о десертах, рыбе, мясе, дополнительных приборах, розливе спиртного… Очень скоро Инга напрочь потерялась во всех этих правилах и предписаниях, но покорно кивала и старалась запоминать.
Когда лекция закончилась, яичница уже остыла, и под бдительным оком хозяйки дома есть ее уже не хотелось.
Надежда смотрела немного лукаво. Смотрела, смотрела… А потом внезапно рассмеялась.
– Все, считаю свой долг выполненным, – отсмеявшись, с улыбкой заявила она.
Инга, переставшая что-либо понимать, уточнила:
– Долг?
Надежда потешалась искренне, и вовсе не над скромными познаниями Инги в области застольного этикета.
– Долг. Мне маменька все детство за каждым семейным и не очень ужином все эти правила повторяла. При том я, знаешь ли, не была свиньей из хлева, руками не ела и едой не кидалась, в отличие от некоторых. И училась в самой обычной школе, приемов и дорогих ресторанов не видела как своих ушей. И каждый раз, когда я спрашивала, зачем мне все эти тонкости с вилками для рыбы, которым следуют только в императорском дворце, мать уверяла, что хоть свою дочь обучу «как вести себя в приличном обществе». Дочери не случилось, но зато теперь эти бесполезные знания есть не только в моей голове. Можешь смело забыть половину сказанного пока не соберешься на встречу с аристократами из старых семей. Хотя есть на кухне и правда некрасиво, не для того она. А в остальном нужна умеренность и здравый смысл. Но работать горничной все равно не нужно. Убирай за собой, а с остальным справится автоматический пылесос и приходящая уборщица, незачем этим заморачиваться. Ты – гость, а не прислуга.
Робот-пылесос, очевидно, у магов имелся.
Инга все же попробовала следовать хотя бы части услышанных правил. Получалось плохо. Впрочем, на приемы ее действительно не звали. Несмотря на иронию в речи десятницы, Инга понимала: если она не хочет выглядеть неотесанной дикаркой, то стоит больше внимания уделять манерам.
Эмпат, доедая яичницу уже без бдительного взгляда продолжившей печатать Надежды, задумалась об услышанном в словах хозяйки квартиры. Странный, на деле, поток образов… Десятница с равной искренностью хотела научить ее вести себя за столом как подобает дочери аристократа, которой Инга вроде как являлась, но с такой же искренностью признала, что все это – лишь дань прошлому. Почему? Да и женщина, работающая в полиции… Такие ведь чаще всего походили на Тамару – из простых, на рядовых должностях, сильные и выносливые. А тут – командир группы, офицер. Это же все-таки немалый почет… Необычно.
По крайней мере, Надежда не против ее присутствия здесь – и то хорошо.
Десятница дождалась, пока Инга доест, и подозвала к ноутбуку:
– Файлы вот и вот. Включаешь проигрыватель и эту программу. И вот текст. Потом останавливаешь запись и смотришь, что получилось. Если что, возвращайся назад и прогоняй еще раз. Сохранить файл – вот, закрыть все – вот. Вопросы?
– Вроде нет. Только… Не могу обещать идеальную грамотность.
Эмпат даже в том небольшом отрезке, который автоматически перевела программа, видела несколько ошибок. Или ей казалась, что там есть несколько ошибок.
Надежда отмахнулась.
– Так я тебя и не школьный диктант написать прошу. Главное, чтобы смысл остался и глаза не резало.
– Думаю, с этим я справлюсь.
– Вот и я так считаю. Если что – зови, – Надежда уступила Инге место за ноутбуком и отправилась куда-то вглубь квартиры.
Править записанное программой оказалось несложным делом, пусть Инга с непривычки печатала очень медленно, регулярно промахиваясь по клавишам. Хорошо хоть обе записи, относившиеся к одному и тому же делу, связанному с мошенничеством при постройке нескольких многоэтажек в Москве, оказались довольно короткими.
Она довольно быстро потерялась в именах и названиях, старавшись написать их так, как слышала: программа распознавания голоса тут не всегда справилась. Работа будила любопытство, особенно когда эмпат перешла к последнему файлу, который оказался видеосъемкой допроса одного из главных подозреваемых, некоего Олега Васильевича Сивонтяна.
Инга с интересом наблюдала, как пожилой седой следователь неспешно и методично обличает подозреваемого. Сивонтян сидел лицом к камере, и пусть ей было проще различать ложь, когда речь шла о реальном разговоре, запись тоже давала некоторый простор для тренировки. Неявные послания, ощущения от слов Сивонтяна менялись от «ничего не знаешь, ищейка», через «ничего не докажешь, ищейка», до «надо будет переписать машину на адвоката, чтобы он задним числом вывел все активы, и заплатить судье» и «я разорен, все арестовано. Но выйду, и…».
Единственное, что привлекло внимание Инги больше, чем мягкая речь сыщика, в каждом слове которого ощущалась непрошибаемая уверенность, так это сомнения следователя в отсутствии сообщников. Да и Сивонтяну, когда он настаивал на том, что действовал сам по собственному почину, не хватало искренности.
Закончив с транскрипцией и взвесив все за и против, Инга решила поделиться своим наблюдением с Надеждой.
Хозяйка дома обнаружилась в кабинете неподалеку от столовой. Тут имелся еще один компьютер, стационарный, массивный и старый. Вокруг него все было завалено книгами, папками и бумагами. Книги стояли и на стеллажах, и какие книги: криминалистика, психология преступников, основы судмедэкспертизы, что-то о ядах…
– Тут все можно брать и читать, – заметила Надежда, отрываясь от своих дел, – Паша давно убрал все опасные для немагов издания. За этим компьютером обычно никто из нас не работает, так что, если хочешь, создам тебе учетку. Правда, звуковая карта у этого старичка так себе. Новую все руки не доходят поставить, разъем устаревший. Но если хочешь кем-то переписываться или читать – пожалуйста. Закончила?
Инга кивнула и в двух словах изложила свои выводы.
Надежда откинулась на спинку стула.
– Интересно… Ты ложь чувствуешь, так?
– Вроде того.
– Ясно. Хм… Дело в архиве, Савонтян сидит в Карелии, следователь – на пенсии, дома стоят и падать не собираются, по ним экспертизы заказывали. Георг, сыскарь на видео, как-то говорил мне о том, что там по суммам не все сходится и, возможно, есть еще эпизоды, до которых не добралось следствие. Но дело уже вывели в суд, признание имелось, и копать дальше никто не стал. Сейчас уже ничего не изменить, но я отмечу в файлах, может, что-то потом всплывет. Спасибо.
Инга хотела уточнить насчет нескольких не до конца понятных фраз, которые сумела записать лишь примерно, но в этот момент во входной двери повернулся ключ.
Гости принесли с собой разговоры и приятный запах свежей пиццы.
– Идем, – Надежда поднялась из-за компьютера, – поучаствуем в совещании филиала Особого отдела в моей столовой. Как будет свободное время, подсуну тебе записи из открытых дел, авось кого еще на чем поймаешь.
– Мне проще с реальными людьми…
– Только если Павел согласится иногда сдавать тебя в наем бедному и непрестижному полицейскому управлению, – хмыкнула Надежда, – в чем я сомневаюсь. Наверняка у него есть чем тебя занять.