А в настоящем – двое младших сотрудников и один вольнонаемный гражданский своим стремлением отличиться не только подвергли опасности себя и других, но и стали причиной судебного иска. Красильниковым ничего не светило как минимум из-за нарушений условий «домашнего содержания» сына, но все равно такие вот эксцессы начальство не радовали. А если начальство не радо, то редко рад кто-то еще. И все потому, что эти трое рядом друг с другом напрочь разучились пользоваться мозгами.
Андрей, закончив гипнотизировать взглядом готовых бухнуться на колени и вымаливать прощение молодых магиков, жестом фокусника извлек из ящика стола три пачки прошитых бумажных листов и протянул отличившимся:
– Ознакомьтесь. Сейчас, и где-то вне пределов моего поля зрения. Идите. Кюнней, задержись.
Эмпат и аналитик немного деревянными движениями забрали по стопке листов каждый. Павел со своего места видел, как дрожали руки Демыча. Инга же бросила на него почему-то испуганный взгляд. Уточнять оба ничего не стали, попрощались короткими поклонами и покинули кабинет.
Через небольшую паузу, когда шаги за дверью стихли, Андрей заговорил, смотря в упор на Кюн. Говорил он ровно, спокойно, но отмахнуться от сказанного не вышло бы даже у Павла, если бы выговаривали ему.
– Очень часто, совершая поступки из желания отсрочить или изменить неприятное нам событие, мы сами приближаем это событие. Делаем его реальным даже в том случае, если изначально оно реальным не было. Инга – не замена тебе. Но если ты продолжишь в поисках одобрения подставлять себя и окружающих, инициируя опасные предприятия за нашими спинами, то мне действительно придется уволить тебя. Это первое и последнее предупреждение на данную тему. Приход нового человека не делает тебя хуже или лучше в моих или чьих-то еще глазах, а вот подобные поступки, совершенные из желания показать себя, заставляют задуматься о том, могу ли я тебе доверять. Если у тебя есть вопросы ко мне или к Павлу – ты можешь подойти и задать их вне рабочего времени. Напрямую. Без авантюр.
Обычно полная жизни Кюнней все время, пока негатор говорил, стояла не двигаясь и, кажется, даже не дыша.
Андрей протянул Щенку оставшуюся стопку листов.
Кюн дерганным движением забрала предложенное, едва не уронив. Поклонилась – и чуть ли не бегом устремилась из кабинета. Павлу казалось, что в глазах девушки стояли слезы.
Щен всегда была эмоциональной. Маг не мог сказать точно, было ли это связанно с формой ее Отпечатка за Завесой, который иногда называли «личным духом», или, наоборот, именно характер Кюнней сделал из дочери якутского шамана не грозного волка, а увиденного ей однажды померанского шпица. Но причина и следствие значения не имели. Аспект Кюн немало помогал в расследованиях, как помогал и проникавший куда-то глубоко свет искреннего, непосредственного энтузиазма. Щенок, смотревшая на мир с собственного ракурса, иногда находила ответы там, где никто другой не догадался бы искать.
Но все же между «найти интересное решение» и «выступить с откровенно опасной инициативой» лежала пропасть.
Сам Павел мог одним взглядом умерить пыл Щена, а вот Демыч, прекрасный аналитик, ей противостоял с трудом. Но противостоял бы успешно, не вмешайся Инга.
Маг почувствовал укол раздражения. Могла бы и сообразить, что не стоит потворствовать этой идее. Не ребенок же ведь…
– Ты так и будешь стоять в углу? – с оттенком веселья осведомился Андрей. – Вроде пока же не за что. Или я чего-то не знаю?
– Мне не д-двадцать, – отрезал Павел.
– Увы, я вынужден с тобой согласиться. Но прошу заметить, что это не помешало тебе еще несколько часов назад самостоятельно вскрывать тайник у Беренгоффа без поддержки экспертов.
Маг отмахнулся.
– Там от тайника одно название.
Павел с Андреем успели «побеседовать» со всеми маготехниками города, которые могли создавать Призмы Хеопса. Ладно хоть артефакты такой силы нельзя провезти скрытно: или уловители на въездах засекут, или нужен очень громоздкий привлекающий внимание подавитель. Официально же в Москву никто ничего не привозил.
Радовало и то, что простые и дешевые решения, скрывающие ауру подобных приспособлений, с большой долей вероятности могли повредить маготехнику этого класса энергоемкости. Иначе с шансом найти хоть какие-то зацепки в этом направлении можно было попрощаться.
Работать с местными маготехниками приходилось аккуратно, многие сидели на императорских контрактах и потому наглели, чувствуя себя важнее чем какой-то «особист». Самым наглым Андрей устраивал показательное отключение всего и вся. Отрезвляло быстро, без артефактов маготехники ничего не могли противопоставить разозленным сыщикам. Хотя Беренгофф, рыльце которого явно было в пушку, пытался. Юлил как мог, показывал документы и справки, не сдавался даже под совместным напором Андрея и Павла. В итоге маг, особо не скрываясь, провел полное сканирование лавки несговорчивого маготехника и нашел там «убежище», как обозвал это место сам хозяин дома. И, пока Андрей продолжал ругаться со старым евреем, Павел попросту вскрыл магическую защиту «потайной комнаты».
Найденного внутри оказалось достаточно, чтобы нацепить на Беренгоффа блокирующие магию наручники и привезти в Особый. Пока маготехник требовал адвоката и высокое начальство, Павел с Андреем выяснили, что «младшие» смылись… Пришлось оставлять Беренгоффа на растерзание юристам и шефу, пообещав допросить как только из Петербурга пришлют соответствующее постановление.
Но, если принимать во внимание всякие там положения, для вскрытия тайника и правда требовалась компания экспертов. Мало ли что там могло оказаться…
Павел сел на стул, с трудом удержавшись от того, чтобы скрестить руки на груди.
– Мои д-действия оправданы. Иначе наш милый еврей, п-пока мы п-получали ордер и ждали экспертов, или успел б-бы смыться, или п-прибрался б-бы, и д-держать его у нас б-было б-бы не за что.
– Держать всегда есть за что, – глубокомысленно заметил Андрей.
– Ага, вот только не личного п-поставщика «п-прелестных игрушек» императорской семьи, – фыркнул Павел. – Выкрутился б-бы. А теперь уже нет, я сильно удивлюсь, если б-бирмский хрусталь и черный п-песок из Александрии никак не связаны с П-Призмами.
– Хранение ингредиентов само по себе ничего не доказывает, – с сожалением признал Лопухов. – Я бы не стал слишком уж сильно рассчитывать на допрос Беренгоффа.
– В худшем случае мы п-поймем, что копать под него нет смысла. Может б-быть, Ингу возьму с собой. Хотя, скорее всего, с ее п-помощью п-получится п-поговорить только с Красильниковым, наш маготехник слишком высокие д-допуски имеет.
– Я думал отправить эту троицу в архив на пару недель, – постучал пальцами по столу Андрей, – но вынужден признать, что как минимум эмпат нам пригодится и, боюсь, не только она. Красильников не настроен сотрудничать. Вокруг него прыгают адвокаты, напирающие на то, что у нас «нет условий для содержания скорбного здоровьем», – последнее негатор почти выплюнул. За один вдох успокоился и продолжил: – радует только то, что за нападение на сотрудников при исполнении этому умнику в любом случае придется провести за решеткой не один день. И никакой техники рядом.
– Он – самозахватчик, – пробормотал Павел. – П-постановления д-для д-допроса еще нужно д-дождаться. Ты не д-думаешь, что он…
– Исключить этого нельзя, но без постановления мы не можем всех выставить этих «личных врачей» и «влиятельных родственников» прочь. И не думаю, что он решится что-то сделать с собой. Слишком труслив.
– Или хитер. Отговорки п-про то, что он якобы п-принял Кюн за «опасного человека» и п-поэтому натравил на наших экспонаты «выставки п-передовых технологий д-для д-дома» – ерунда. Нашли, что выставлять... Кому вообще нужен самоходный изготовитель супа или д-диван, способный обнимать п-подлокотниками?!
Негатор усмехнулся.
– Не знаю. И от машинки для чистки обуви я бы не отказался. Штука полезная: пока завязываешь галстук, она тебе туфли в порядок приводит.
Некоторое время оба особиста молчали, размышляя каждый о своем.
Маг не выдержал первым:
– Что ты им д-дал?
Негатор криво усмехнулся.
– Короткие выписки из личных дел сотрудников Особого, чьим смертям на службе присвоили четвертый и пятый коды. Хранил как раз для такого случая.
Павел прищурился.
– Д-думаешь, им стоит это читать?
– У меня нет обязанностей оберегать окружающих от ночных кошмаров, – отрезал негатор, – как нет и желания в будущем подшивать в эти папки выписку о ком-то из них. Если у этой троицы хватило мозгов отправиться на задержание не поставив нас в известность, то пускай наслаждаются историями о том, чем закончили их менее везучие коллеги по идиотизму.
Маг вздохнул.
Четвертый и пятый коды означали случаи, когда смерть наступила, главным образом, из-за «нерациональных» действий самого погибшего. Вроде использования огненного Аспекта на территории заброшенного заводского цеха, в прошлом связанного с производством легковоспламеняющихся химикатов, или попыток вести автомобильную погоню по обледенелой дороге без соответствующей резины, оберегов и не обладая нужными навыками.
Или попытки контакта с потенциальным преступником. Техник – не боевик, но даже если бы Красильников был аналитиком или целителем – порядок никто не отменял. Индивидуальные щиты не от всего спасают.
– Поговори с Ингой, – словно между делом заметил Андрей.
– Что? – этого Павел ожидал меньше всего.
– Она должна понимать, что не стоит поддерживать спорные инициативы из опасения причинять неудобства Кюн, Демычу, мне, тебе или кому-то еще. Иначе это будет не последней подобной историей.
Павел отмахнулся.
– Она – эмпат. Она все сама п-понимает.
– Эмпат. И она хочет обустроиться на новом месте и ни с кем не ссориться.
Павел закатил глаза.
– Мы с тобой вроде как не воспитатели д-детского сада.
– Мы с тобой – как раз воспитатели, и именно что детского сада. Просто иногда детишки вырастают и выпускаются, а иногда остаются при нас на годы. К тому же, если ты помнишь, попытки вербовать краснометочников в более сознательном возрасте ничем хорошим не заканчиваются.