очень достойно.
- Вы же мои напарники. Что бы ни случилось, вы всегда можете на меня рассчитывать. Даже если мы с тобой подеремся, но тебе понадобится помощь - зови. Приду и набью морду обидчику.
С этими словами Ястин эффектно ушел в стену, а мы еще некоторое время смотрели ему вслед. Аркарис удивленно, а я с сожалением и уважением одновременно. Я ведь и не поняла, не уловила - когда этот мальчишка, юнец, что неловко сражался за девушку, хорохорился, демонстрировал, какой он крутой, вдруг стал мужчиной. Наверное, Академия заставляла ребят повзрослеть в считанные дни. И это хорошо! Ну сколько же можно общаться с двумя неуравновешенными мальчиками-подростками?! Теперь моими напарниками будут мужчины. Самые что ни на есть настоящие!
Когда волшебство слов Ястина немного развеялось, мы с Аркарисом повернулись друг к другу и мир остановился. Вирн облизал губы, жадно глотнул воздуха, подхватил меня на руки и внес в комнату.
Дальше все случилось быстро, страстно, неуправляемо. Будто мы целый день копили чувства, и вдруг не сдержались - выплеснули наружу.
Кровать под спиной… горячие ладони Аркариса на моем теле, вздрагивающие пальцы… и мои, что зарываются в густые черные вихры… Обнаженное мужское тело с явными признаками сильного желания… Минутная робость Аркариса, когда его готовность стала совсем очевидной. Я приподнимаюсь на локтях, будто стремлюсь навстречу. Вирн выдыхает - жарко, как же жарко… и наваливается. Тяжесть мужского тела - приятная, ненавязчивая… Горячее быстрое проникновение. Стремительные движения, немного суматошные, порой неритмичные… зато какие страстные, отчаянные! Тепло внизу живота, томление, приятные спазмы, что отзываются даже в ногах… и наслаждение полной негой после мгновения чудесного пика.
Этой ночью я занималась любовью не с юношей, не с женихом - с мужчиной, со своей парой…
После первого безумного раза мы владели друг другом, не стесняясь больше ничего, не боясь своих желаний и пожеланий.
Просто делали все, что хотелось, отдавались страсти и пили ее без остатка.
Потом вместе плескались в душе, терли друг другу спины и уснули в обнимку, лицом друг к другу…
Ненависть разрушает, а любовь собирает тебя из осколков. Так говорила моя мама. Знала бы она, как собрал меня из осколков юноша, чужак, иномирец… воскресил, подарил новую жизнь и силы!
Единственное, о чем я искренне сожалела - что Ястин так и остался неприкаянным. Желал нам счастья с такой болезненной надеждой, волновался, как настоящий друг и напарник… Он не заслужил бесприютного одиночества… Но сейчас, здесь я четко понимала - ничего другого вирн не позволит. Либо случится скандал, новая драка, и весь наш хрупкий мир разлетится на миллион осколков.
Такого перед тяжелым испытанием я позволить никак не могла. Вот почему мысленно и от всей души пожелала Ястину понять нас, простить и… сладко уснула, откладывая тревоги на потом…
Глава 20
… В глаза ударил яркий солнечный свет. Запахло очень знакомо - машинными выхлопами, ход-догами, свежераспакованной мелованной бумагой…
Из полуприкрытого окна послышались гудки недовольных водителей в традиционных утренних пробках, крики детей, унылая перебранка прохожих…
Под ногами обнаружились мягкие ковры. Они покрывали весь пол кабинета, отделанного красным деревом. Ни единой елочки паркета не открывалось любопытному глазу. Я просто знала, что они там есть. Не раз видела, когда уборщица задирала ковры или выносила их, чтобы как следует выбить.
Андрей Анатольевич Левитский, крупный бизнесмен, владелец сети пиар-агентств, очень любил ковры. Они давно вышли из моды. Да и хлопот уборщицам приносили немало. Но Андрей Анатольевич упорно покупал новые, стелил в кабинетах руководителей. Таких, как мой…
Ой…
Из приоткрытого окна задувал свежий утренний ветерок, трепал розовые полоски жалюзи, заставляя их нервно дребезжать. Из коридора доносились до боли знакомые звуки офисной жизни. Быстрые шаги по паркету, стук дверей, гудение принтеров, шум десятков голосов…
Я вспомнила этот момент. Да и как же иначе?
Черт! Испытание! Инициация! Ночью? Внезапно? Вот так подленько? Ну спасибо вам, дорогие преподы! Аркарис? Я с ужасом огляделась, но вирна нигде не было видно. Еще бы! Откуда он мог тут вообще взяться? О чем я только думала? На что надеялась? Никто мне здесь не поможет!
Сердце подскочило к горлу, забилось испуганной птицей. Ладони заледенели, хотя на дворе стояло жаркое лето. Июль, градусов 25, если не ошибаюсь. По голубому небу неспешно плыли белые облака, похожие на несбыточные надежды, что уносятся прочь…
Сзади гулко хлопнула дверь. Я сжалась перед неизбежным. Боль предательства, отчаяние, страх вернулись. В висках зашумела кровь. Я знала что будет… понимала, что все прошло, кануло в Лету… Но боль разрасталась в груди, дергала и напоминала о случившемся.
Черные лакированные туфли Андрея Анатольевича остановились напротив. Я подняла глаза на круглую, лысую физиономию начальника. Темно-серые глаза с зелеными крапинками смотрели сурово и непреклонно. Он не оставил мне выбора, не дал объясниться. Козел!
Внезапно откуда-то изнутри поднялась волна возмущения, захлестнула, заставила сжать кулаки посильнее.
- У меня нет доказательств, что премию взяла именно ты. Я даже не уверен, что это так. Но Анна, твой бренд-менеджер утверждает, что видела, как ты входила в систему и работала с премиями. И я бы даже подумал еще, попытался прояснить обстоятельства. Но эта ситуация с Еленой… Твоим дизайнером. Она утверждает, что ты подписала ее макет собственным именем и отослала заказчику. Это недопустимо! Я понимаю, на тебя много всего навалилось. Я слишком тебя загрузил, а бренд-менеджеры не справлялись. Но есть вещи, на которые я не могу закрыть глаза. В частности, Валентина и Алла утверждают, что ты неоднократно брала откаты у редакторов газет и журналов. С тем, чтобы размещать рекламу только у них. Каждая провинность по-отдельности была бы для меня ерундой. Но все вместе… Прости, Марина, но я вынужден просить тебя написать заявление об уходе.
Знакомый монолог стал последней каплей. Я всплеснула руками, как-то слишком уж нервно и рванула в свой кабинет. Судя по стуку ботинок за спиной, начальник воспоследовал.
Компьютер я уже загрузила. Андрей Анатольевич непонимающе запыхтел напротив рабочего стола, когда я торопливо забарабанила пальцами по клавиатуре.
Так… Вот она, моя уникальная подпись на скане документа из фотошопа. Та самая, которую стерли в оригинале. А вот таблица премий. Еще вчерашняя, без малейших признаков перевода. Я даже себе в этом месяце не начислила. Хотелось порадовать отдел, все же кризис, у всех финансовые проблемы.
А вот сканы писем от редакторов газет и журналов и мои ответы. Я всегда все фиксировала, наверное, на всякий случай. Не знаю даже, зачем. Мне и в
голову не пришло воспользоваться данными в тот, первый раз. А вот сейчас на меня нахлынуло какое-то темное вдохновение. Я нажимала и нажимала на слово «ПЕЧАТЬ», и черный принтер послушно плевался листками.
Один за другим они попадали в руки начальника. Он изучал, читал, поднимал брови, качал головой.
- Марина Владимировна… Марина… Остановитесь, - послышался словно издалека голос директора. - Я должен во всем разобраться. Мне говорили одно и тоже, предоставляли скрины и письма. Но ваши данные отличаются… Марина?
Я встала, скрестила руки на груди, инстинктивно поставив защиту.
Нажала на слово «Печать» в последний раз и протянула директору документ. Когда-то давно писала на эмоциях. И вот же, пригодился.
- Да погодите вы кипятиться! Давайте разберемся! Алла, Анна, Валентина, Елена?
Женщины прискакали в мой кабинет как заполошные.
Тучная Анна с пожухлыми блондинистыми лохмами смотрела зверем, разве что не скалилась. Бесформенная Алла злобно щурила маленькие извечно припухшие глазки. Рано постаревшая Валентина пошла пятнами. И только дистрофичная, невзрачная Елена с ярко-голубыми волосами - эдакая старушка-Мальвина в худшие годы, выглядела более-менее спокойно. Я вдруг вспомнила одну ее фразу на дружеской попойке отдела: «А мне все равно за кого вписываться. Главное, кого-нибудь опустить»…
Она не злилась, не преследовала корыстных целей, нет, она действовала просто ради удовольствия. Играла чужими судьбами, нервами, потому что считала себя вправе ломать другим жизнь. Ну как же! Она ведь не просто абы кто. Дипломированный дизайнер с тремя курсами и двумя купленными дипломами за спиной.
- Что-то случилось? - в комнату заглянуло последнее действующее лицо мелодрамы.
Святослава. Собственной персоной. Вот уж от кого я совсем не ожидала подлянки, так это от нее. Помню, как она просила Андрея Анатольевича взять именно меня на должность начальника. Директор выбирал из трех кандидатов, мы работали по очереди, демонстрируя - на что способны. Правда, тогда ни Анны, ни Аллы, ни Валентины в нашем дружном змеюшнике ещё не было. Впрочем, как и Елены. Ее, кстати, порекомендовала именно Слава. Вроде бы они с детства дружили и знали друг друга лет сто.
Эти две девицы, единственные из всей честной компании, чувствовали себя совершенно в своей тарелке. Я поклялась бы, что именно они занимались чисткой макетов от моих меток. Подделывали документы, чтобы выставить меня виновницей недостачи, фабриковали лже-письма к редакторам газет и журналов. Но ни одна даже бровью не повела. Эти подружки всегда поражали меня не только единодушием, но и полным отсутствием совести. Они могли утром расхваливать сослуживца на планерке, а вечером делать ему гадости, увлеченно строчить анонимные жалобы начальству. В глаза восхищаться чьей-то работой или нарядом, а через минуту за глаза говорить - как все ужасно и отвратительно.
И все-таки мне казалось, что мы со Славой в хороших отношениях. Незадолго до предательства мы ходили в кафе, сидели, болтали как подружки. Сотрудница врала, что скучала по нашим посиделкам. Несколько месяцев я помогала дочке с переездом, с переводом внучки в другой садик, и совсем перестала общаться с сослуживцами. Наверное, именно тогда они все и спланировали.