Родители ждали меня в машине. Пробок в три ночи нет даже в нашем славном городе. Так что до садового центра мы доехали быстро. Охранник, услышав заветное «К дубу», пропустил нас на территорию.
Низкие тучи сыпали на землю мелкую морось, капли дождя стекали по прозрачному куполу зонтика над моей головой. Дуб темной махиной возвышался над горками с цветами и стеной из хвойных. Оставив маму и отца чуть поодаль, я подошла к дереву. Осветила фонариком ветви, покрытые молодыми листьями, огромный ствол, потом посмотрела на часы.
Ну, где же ты? Переход десять минут как открыт!
Встречающая делегация сейчас сама пойдет на Альриан искать пропажу!
И тут ствол дерева расплылся.
Я затаила дыхание.
– Не нуди, Мер! Кто может тут быть ночью? – из темноты выдвинулись две высокие фигуры, за ними стояла третья, ниже. Два парня и девушка.
Я направила фонарик и разочарованно вздохнула.
– Нет бы радостно! Обнять! А она! В лицо! Светит! – прикрывая глаза ладонями, выдали близнецы. – Привет!
Изар и Таир облапили меня с двух сторон и, заметив фигуры за моей спиной, с любопытством спросили:
– Родители?
– Да.
Объятия тут же разжались, и из полутьмы донеслось:
– Звездн… Доброй ночи! А мы друзья Эли! Я Изар. Я Таир…
– Стойте, так нельзя! – всполошилась Мерсия.
– Почему это? – отозвался Изар.
– Тут тебя за нарушенный этикет не покусают! – хохотнул Таир.
Мерсия дернулась вслед за парнями, потом махнула рукой и повисла на моей шее:
– Я так рада тебя видеть! Я ужасно соскучилась!
– Я тоже!
Мерсия вгляделась в размахивающих руками близнецов и неаристократично фыркнула:
– Нет, ну все! Пошла спасать твоих родителей, пока их не уговорили вложить финансы в переработку иномирного мяса!
Мы рассмеялись, Мерсия помчалась к братцам.
Я осталась один на один с дубом.
За спиной шумели близнецы, вежливо знакомилась с родителями Мерсия.
А ствол дерева расплывался издевательски долго, словно специально медлил, чтобы я окончательно потеряла терпение.
Свет фонарика выхватил знакомые темные волосы, черные глаза, широкие плечи. Уронив фонарик и зонт, я повисла на Шейде. Василиск обнял крепко, уткнулся лицом в шею и выдохнул:
– Пришла!
– А ты сомневался?
Я чуть отстранилась, обняла ладонями его лицо, стерла пальцами капли дождя и коснулась губ поцелуем. Нежным, как его письма, с терпким привкусом грусти от бесконечного ожидания. Ласковым, как сама любовь.
– Я люблю тебя, – хрипло выдохнул Шейд.
– И я…
Он нехотя выпустил меня из объятий. Фонарик, завалившийся в ямку между корнями, светил снизу, как огни рампы. В руках василиска был большой букет роз.
– В тот день я хотел сделать тебе предложение, как принято в твоем мире. – Шейд достал из кармана коробочку, вытащил кольцо, до странности маленькое в его пальцах. – Ты выйдешь за меня?
– Предложение с опозданием в год? – Я укоризненно покачала головой, изо всех сил стараясь хмуриться. – Ну… Мне надо подумать…
Я задумчиво постучала пальцем по мокрому подбородку.
– Я чувствую твои эмоции, – насмешливо напомнил василиск, опускаясь на одно колено.
– Так на то и расчет! – рассмеялась я, шагнула к нему, наклонилась, поцеловала в мокрые от дождя губы. – Я выйду за тебя!
Шейд аккуратно взял мою ладонь, надел кольцо, вручил букет и, притянув к себе, уткнулся головой в живот.
– Я так скучал, – едва слышно сказал он.
– Я тоже. – Я погладила мокрые темные волосы.
Мы совершенно забыли, что мы не одни. Папа громко откашлялся, приобнял маму за плечи. Близнецы и Мерсия маячили у них за спиной.
Шейд нехотя выпустил меня из рук, встал, подцепил зонт, водрузил над моей головой, поднял фонарик, вручил мне.
– Это мои родители! – Я не сдержалась и сама обняла василиска. – А это мой парень!
– Вы любите чай? – спросила, зябко поежившись, мама. – Черный байховый?
– Обожаю!
– Тогда домой! – скомандовал папа. – У нас не так много времени на знакомство.
На чай отправились только мы с Шейдом и родители. Близнецы пошли прочесывать торговые центры. Прежде чем убежать следом за ними, Мерсия шепнула мне: «Удачи!»
Удача нам с василиском понадобилась.
За чаем папа устроил допрос «новобранцу»: судился, женился, работал, привлекался, чем живет. Шейд отвечал четко и прямо. Отец почуял в нем бывшего военного и оттаял. «Призывника» признали годным к службе, то есть к должности моего парня и будущего зятя.
– А теперь мужской разговор! – заявил папа и выставил на стол бутылку коньяка и две рюмки.
Мы с мамой понятливо удалились упаковывать вещи. Точнее, мама упаковывала, а я распаковывала и убирала лишнее, мечтая отправиться на Альриан только с тем, что влезет в один чемодан и сумочку.
– Мам! – Я возмущенно потрясла походной аптечкой. – Я же говорила, это не нужно, там отличные доктора!
– Но до них надо еще добраться! – парировала мама, запихивая в мою сумочку смартфон.
– Ма! – Я выловила гаджет. – Ну зачем? Он там все равно не будет работать. Там другая… техника.
– И что? Приедешь обратно, позвонишь, мы тебя встретим!
– За полгода его заблокируют!
– Не заблокируют, я узнавала, у тебя там есть платная услуга! Я подключила и денег положила, чтоб не закончились, пока ты там… – виновато призналась мама, села на кровать, помяла в руках мой шарф, отбракованный потому, что зимы на Альриане теплые.
– Мам! Это всего на полгода! – Я обняла ее, уткнулась в теплую шею.
– Я знаю! – печально усмехнулась мама. – Но все равно… это так неожиданно все…
– Я буду писать. – Я шмыгнула носом.
– Конечно! – Мама погладила меня по волосам. – Пиши… И будь счастлива!
На кухне раздались грохот, звон и громкая ругань отца.
Мы с мамой переглянулись, понеслись на звук и, столкнувшись в дверях, влетели в кухню.
На разделочном столе между плитой и мойкой, разметав поварские девайсы, застыл враз протрезвевший папа. В боксерской позе. С увесистой сковородкой в руке. И на одной ноте матерился сквозь зубы. Никогда не видела у него таких круглых глаз.
Посреди кухни свернулся кольцами огромный черный змей.
На полу валялась перевернутая кастрюля с остатками борща и осколки чайного сервиза. Из снесенного с плиты чайника струйкой вытекала вода.
Ну, вот и познакомились тесть с зятем. По-мужски.
– Прекрасно! – оценила мама.
Бочком обошла Шейда, перешагивая через осколки, схватила со стола наполненную рюмку и опрокинула в себя.
– Отставить! – скомандовала она отцу. Мат моментально стих. – Еще б на холодильник запрыгнул, Тарзан! Слезай!
Папа слез. И плюхнулся на стул.
– Что вы тут устроили?! – Мама покосилась на змея, сглотнула. И выпила вторую рюмку. – Немедленно убрать бардак!
Она промаршировала к выходу и, зацепив меня, утащила из кухни.
Минут через десять мы подкрались на цыпочках и незаметно выглянули из-за угла. Шейд и папа ползали по полу, в четыре руки собирая обломки посуды и негромко переговариваясь.
– Совместный труд облагораживает… – еле слышно шепнула мама мне на ухо.
И мы метнулись в комнату, давясь смехом. Папа и Шейд облагораживались еще минут пятнадцать, после чего в дверях нарисовался отец:
– Дамы, прошу к столу.
Мы неплохо посидели за чаем на приведенной в порядок кухне, потом пообедали, потом снова пили чай.
– У вас на Земле всегда столько едят? – с ужасом спросил Шейд, пока родители советовались у холодильника, что подать, пирожные или вафли.
– Боишься, что не прокормишь? – подначила я.
– Боюсь, что в дубе застряну.
– Как Винни-Пух, – хихикнула я, вспомнив древний мультик.
– Кто такой Винни-Пух? – осторожно поинтересовался василиск.
– Да так, тип один. По гостям обедать ходил, лопал все, что не приколочено.
– И что с ним случилось?
– В проходе застрял. Так и лежал там. Пока не похудел.
– Шейд! – окликнула мама. – А вы что предпочитаете, пирожные или вафли?
– Спасибо, – быстро отозвался тот, – я сыт.
До садового центра мы ехали на такси. Родители зажали Шейда на заднем сиденье и с двух сторон сыпали инструкциями по уходу за одной девушкой. Тот кивал и обещал, обещал и кивал.
Наконец мы, зацелованные мамой и обнятые отцом, приложили ладони к стволу дуба.
– У тебя замечательные родители, – вздохнул Шейд, покрепче вцепляясь в мои пожитки второй рукой.
Снова легкое чувство падения, как в скоростном лифте, и… в глаза ярко ударило солнце.
– Теперь они и твои родители, – улыбнулась я, глядя на средневековый город вдалеке от холма, подсвеченный золотистыми лучами. – На Земле родителей жены или мужа принято назвать мамой и папой! Или мамой и папой и по имени.
– Мама Лиля? – усмехнулся василиск. – А мне нравится!
До Мелхора мы добрались быстро. Заглянули в мэрию, где я повторно зарегистрировала свой уже полностью прижившийся дар.
У столбов перехода стояли все те же охранники с секирами и выгодными акциями. На воротах школы сидела сирин.
– А! Явилась потеряшка! – радостно протянула она, глядя на меня желтыми глазами. – Ну заходи, коль пришла!
За год в ВЫШКе ничего не изменилось. Все те же клумбы, те же студенты с лопатами, отрабатывающие долг короне. Все то же помпезное здание главного корпуса. Все та же табличка у палаточного городка.
Правда, палаток стало куда меньше.
– Расселяют по общежитиям, по мере того как делают ремонт в пустых комнатах, – в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил Шейд, перетаскивая мой чемодан с дорожки на траву. – Пока я тут жил, у меня было довольно много свободного времени…
Ну да, ну да. Я отлично помню, что один василиск с кучей свободного времени устроился работать в отдел магических происшествий ищейкой!
– В общем, мне стало интересно, так ли густо заселены общежития, как числится по бумагам.
– И что?
– Мэр крайне удивился, когда узнал, что половина студентов-платников из города зачем-то держит тут себе апартаменты, хотя им вообще не должны предоставлять жилье. К тому же его впечатлил вид комнат, пыльных, с облезлыми стенами. В них явно лет сто никто не жил, – Шейд усмехнулся. – В общем, у школы новый директор – Чиро. Она тут всех в трубочку скрутит и скажет, что так и было. Халита пока держится!