Альма перевела взгляд туда, куда указывал Джорри.
В витрине на совсем скромной подставке, оттеснённая с авансцены более дорогими игрушками, сидела, слегка заваливаясь на левый бок, тряпичная кукла с распущенными волосами из светлых ниток, со стеклянными голубыми глазами и в простом белом платье, неуловимо напоминавшем старомодную ночную сорочку.
Следующим, что осознала Альма, были боль и белизна. Цепко державшие её за плечи руки гувернёра Охара, уберегавшие от падения, и батистовый платок, которым обеспокоенный Джорри обмахивал её лицо.
– Госпожа Эшлинг, велите позвать помощь?
– Что с вами, сестрица?
Два вопроса вонзились ей в уши с разных сторон. Альма чуть поморщилась, передёрнула плечами, освобождаясь от поддержки, сконфуженно кашлянула:
– Всё в порядке, ничего не нужно. Просто рано встала и взволновалась из-за поездки…
– Так Денлен отменяется? Возвращаемся в «Тёмные Тисы»? – перебил её Джорри почему-то не с разочарованием, а чуть ли не с надеждой.
Глубокий вздох сорвался с губ Альмы: как Джорри будет входить в светское общество, с такими-то манерами?..
Однако сейчас иное было несравнимо важнее:
– Разумеется, нет. И я не успела дослушать: что ты там говорил насчёт некоей водяницы?..
Джорри моргнул:
– Ну, водяница. Что-то вроде утопленницы-топительницы, насколько я понял. Наша кухарка, когда мои шут… кхм, когда мы с ней расходимся во мнениях, вечно бурчит мне в спину что-нибудь то про подкидышей, то вот про водяницу. Припугнуть пытается. Но я не боюсь! – он подбоченился, нелепо гордый собой, как молодой петушок.
– Джорри… – с чувством начала Альма, но не нашлась, как продолжить. Коротко глянула на гувернёра, как бы ища поддержки.
– Молодому господину не пристало пересказывать бабьи сплетни, – занудно вступил тот.
– В первую очередь, молодому господину не пристало изводить своими «шутками» бедную кухарку. И садовника. И горничных. И мальчика-посыльного! – возмутилась Альма.
Джорри покаянно опустил голову – и оставалось лишь гадать, какое выражение лица он от них прятал.
Зато происшествие с куклой и водяницей было забыто.
…Или не было. Альма упорно старалась не думать о кухаркиных страшилках, но светловолосая утопленница не шла у неё из головы. Слишком много воспоминаний всколыхнуло неосторожно оброненное слово – и те поднялись, взбаламутились, как ил с речного дна.
Лошади отдохнули, господа отобедали и прогулялись, юный сорванец получил причитавшуюся порцию и упрёков, и прощальных даров. Экипажу семьи Эшлингов пришла пора пуститься в обратный путь к «Тёмным Тисам».
Прощаясь с Джорри, решившаяся Альма крепко сжала его ладони в своих, подчёркивая важность момента и призывая к серьёзности:
– Ты ведь знаешь, как выглядит рябина и где её найти, верно?
Джорри поглядел на неё с недоумением:
– Сестрица, я хоть и помладше вас, но не вчера выбрался из пелёнок. Конечно, знаю! Два дерева растут за цветником, и ещё одно у чёрного хода, и сколько-то на пути к лугу…
– Хорошо! – теперь уже сама Альма поступилась приличиями и перебила говорящего. – Вижу, знаешь. Молодец. Так вот, можешь пообещать мне кое-что?
Блестящие глаза Джорри расширились, он лишь кивнул.
– Очень тебя прошу, – в голос Альмы вплелась мольба, – пока меня не будет, каждый день после полудня, но непременно до заката срывай хотя бы по одной веточке рябины, приноси в «Тёмные Тисы» и оставляй у порога, ладно? Дворецкому и экономке скажи, чтобы никто эти ветки не убирал, что это мой приказ, – спохватившись, добавила она, вспомнив стремление четы Оданов к порядку.
– Это… это магия? – юный поклонник механики позабыл о разочарованности в «Вестнике Волшебства» и прочих волшебных штуках и подался вперёд, любопытный и воодушевлённый.
– Н-нет. Просто хорошая примета, – ответила Альма со всей безмятежностью, на какую была способна. – Мне было бы спокойнее уезжать, если бы я знала, что в «Тёмных Тисах» всегда будет лежать веточка рябины. Сделаешь это для меня?
– Если таково ваше желание, сестрица… – с лёгким удивлением кивнул Джорри.
Несомненно, попроси она его подложить серебряную монету в поднимающееся тесто, или заплести коням гривы в дурацкие косицы, или насыпать гороха под перины, это вызвало бы у него гораздо больше воодушевления – потому что было бы понятнее или веселее, похоже на его обычное времяпрепровождение. А однообразно обрывать рябину… Ладно бы всю целиком за раз! Это хоть сошло бы за фортель. А так каждый день по одной веточке – никакой неожиданности, никакого остроумия, сплошная унылая рутина. Обитатели «Тёмных Тисов» могут подумать, будто у него совсем иссякла фантазия! Но уж если сестрице так хочется…
Альма удовлетворилась этим удивлённым согласием – едва ли можно было рассчитывать на большее. К тому же Джорри почти никогда не поступал ей наперекор, и сейчас в глубине его глаз не плясали озорные огоньки – был шанс, что он воспринял её слова всерьёз и последует им.
Для закрепления эффекта Альма вновь сжала его руки на прощанье – и приготовилась отпустить. Всё важное было сказано, далее их пути расходились.
Но теперь уже сам Джорри удержал их рукопожатие:
– Милая сестрица, вы ведь вернётесь к празднику урожая? – он с грустной надеждой всматривался в её лицо. – Вы говорили, мы вместе поедем глядеть на сельское веселье!
Бедный, как же скучно ему, наверное, в «Тёмных Тисах»… Особенно теперь, когда его мать в положении, и почти все помыслы старших Эшлингов посвящены этому и друг другу, а Джорри скоро перестанет быть младшим членом семьи, должен будет привыкать к накладывающей определённые обязательства роли старшего брата. Да и вообще ко взрослости – он ведь хозяин «Свартурхуса»! А тут вдобавок его родственница-приятельница уезжает. Есть отчего приуныть. Вон как неуклюже нахохлился, словно искупавшийся в луже воробей.
– Почти наверняка, – ободряюще улыбнулась ему Альма. – Смотри сам: чуть меньше двух недель суммарно на дорогу туда и обратно, пара дней там… Едва ли что-то может меня задержать.
Джорри вновь повеселел. Если хорошее расположение духа изредка и покидало его, то ненадолго: его грусть была так же редка и кратка, как дождь при сияющем солнце.
– Рад слышать! И не забывайте писать мне обо всём-всём-всём!
Альма рассмеялась, переняв его бодрость. Холодок, угнездившийся под сердцем после разговора о водянице, истаял.
Гувернёр Охар кашлянул, намекая воспитаннику, что тот подзадержался. Джорри отмахнулся от гувернёра, отвесил Альме галантно-шутовской поклон – и внезапно вновь схватил её ладонь, мимолётно прижал к своим губам.
Ну что за паяц!
Альма в отместку взлохматила ему шевелюру и легонько подтолкнула проказника к экипажу – езжай уже!
Джорри, отвернувшись от неё, ловко вскочил на подножку, скрылся в тени кузова. Едва дождавшись, пока гувернёр взберётся следом, окликнул кучера. Раздались зычная команда лошадям, свист кнута, скрип колёс – и экипаж лениво тронулся с места. Уехал.
Альма, стоявшая с приподнятой рукой, чтобы ещё разок помахать на прощанье, медленно опустила руку. И направилась обратно на постоялый двор – надо было отдать распоряжения Джулс, заказать ужин и приготовиться к начинающемуся путешествию.
Глава X,в которой завязываются знакомства, приятные и не очень
Обеденная зала наполнилась будоражащими аппетит ароматами, людскими голосами, звоном кружек, огнями свечей. Хозяйка и её дочь проворно сновали между столами, принимая заказы и разнося пышущие жаром кушанья.
Альма остановила свой выбор на запечённой лососине; Джулс – на телячьих котлетах. И поставленные перед ними блюда не обманули их ожиданий.
Однако Альма смотрела не только себе в тарелку, но и украдкой по сторонам – стараясь угадать, кто из ужинающих окажется их завтрашними попутчиками. Кто будет сидеть рядом в дилижансе, с кем доведётся вступить в беседу, кто сойдёт в тот же день, а кто проделает с ними весь шестидневный путь до Денлена?..
Через считаные часы, когда ещё не успел рассеяться утренний туман, солнце было большим оранжевым шаром, а не маленьким белым шариком, и грумблонские дома дремали в тишине, прикрыв ставнями окна, как спящие люди смежают веки, Альма получила ответы на свои вопросы. По крайней мере, на часть из них.
Проведя беспокойную ночь, ворочаясь на непривычно жёсткой и узкой кровати, вслушиваясь в далёкий бой часов (не пора ли вставать и собираться? Не уедет ли дилижанс без них?), она задремала лишь незадолго до рассвета – и едва не подскочила, услышав громко хлопнувшую поблизости дверь. После этого решила уже не пытаться уснуть, распахнула ставни, вгляделась в посветлевшее небо – и принялась будить Джулс. В итоге они не только не опоздали, но и сошли вниз в числе первых.
Однако не самыми первыми – некий господин уже вышел на крыльцо, поглядывал на циферблат карманных часов, нетерпеливо постукивал тростью по полу. Похоже, вот он, один из попутчиков. Как ни странно, вчера за ужином его не было – или они разминулись.
Заслышав шаги, господин обернулся, церемонно приподнял шляпу и отдал долг прочим требованиям хорошего тона:
– Похоже, погода обещает быть славной – почти безоблачно. Айдас Карнау, к вашим услугам.
– Действительно, и ветра почти нет. Альмагия Эшлинг, рада знакомству.
Фамилия Эшлингов была хорошо известна в Грумблоне и его окрестностях, однако господин Карнау никоим образом не показал узнавания, не постарался припомнить общих знакомых. Он вообще, казалось, не был расположен к продолжению беседы: ещё раз поклонился – и отвернулся, спустился с крыльца, подошёл к конюшне, откуда как раз выводили лошадей, обратился к конюху с каким-то вопросом. Возможно, он был не местным.
Альма, впрочем, и сама была рада оказаться избавленной от необходимости поддерживать светскую беседу спозаранку, когда так и хочется то потереть закрывающиеся глаза, а то и вовсе некуртуазно зевнуть. Разумеется, ничего подобного она себе не позволяла – однако это требовало нешуточной борьбы с собственным телом.