Хуже, чем не попасть в какое-либо прекрасное место, может быть лишь попасть туда – и выставить себя на посмешище. После истории с клубом магов «Абельвиро» Альма хорошо это уяснила. Ни разу в жизни она, росшая в мрачноватом уединённом спокойствии «Тёмных Тисов», не мечтала о чём-либо с таким пылом – и ни разу в жизни не оказывалась так уязвлена и подавлена.
Возможно, сталкивайся она с неудачами почаще, это бы её закалило (если бы только, напротив, не погрузило в пучину разочарования). Однако она, не успев окрепнуть, замахнулась на многое – и теперь всё никак не могла оправиться от провала.
Поначалу даже слушать новости из жизни клуба, которыми делился господин Толмирос, было мучительно, невзирая на его мастерство рассказчика и способность всюду отыскивать забавное или интересное. Однако успех опыта с призывом магического света оказал на Альму столь бодрящее воздействие, что тем же вечером она сама заговорила о клубе и об одном конкретном его члене – господине Рондо. Как ни неприятен был ей этот господин, о нём всё же следовало осведомиться: знать своих врагов не менее важно, чем своих друзей. А в некоторых случаях – более.
Вдобавок до сих пор оставалось не раскрытым похищение артефакта господина Диантана. Из-за чего пребывание Альмы в Денлене затягивалось. Конечно, вздумай она отбыть-таки домой, в казавшиеся теперь такими мирными и почти милыми «Тёмные Тисы», вряд ли бы господин Рондо послал за ней погоню или как-либо воспрепятствовал её отъезду. Однако между ними существовала пусть нежеланная, навязанная, но всё же договорённость, а благородная госпожа должна держать слово. Чего бы ей это ни стоило.
Оставалось покрыто тайной и исчезновение хрустального колокольчика, поисками коего не занимался никто, кроме его владелицы. Не то чтобы Альма многое могла сделать. Перед отбытием из отеля в дом семьи Гардфлодов она осмотрела каждый уголок нумера, перебрала вещи, вытряхнула из ридикюля всё содержимое, расспросила отельную прислугу и посулила вознаграждение. Увы, безрезультатно.
Альма подозревала, что два исчезновения были связаны между собой. Возможно даже, оба предмета были похищены одним человеком. Но тогда напрашивались два вывода. Первый: неведомый злоумышленник был членом клуба магов «Абельвиро» – или, с меньшей вероятностью, слугой. Второй: он был чрезвычайно ловок и расчётлив, а также хорошо владел собой, сумев обставить всё так, что никто ничего не заметил, и не вызвав к себе ни малейших подозрений.
Не исключено, впрочем, что у него имелся сообщник… В памяти всплыл лакей с заложенным за ухо цветком.
Когда за обедом речь вновь зашла о клубе, Альма как можно беззаботнее спросила господина Толмироса о том лакее.
– Невысокий и сероглазый? – если господин Толмирос и удивился её вопросу, то ничем этого не показал. – Таких у нас двое. Рискну предположить, вы имеете в виду молодого Кюнаса. Он чем-то вызвал ваше неудовольствие?
– Нет-нет, я просто удивилась одной детали его облика.
Господин Толмирос поглядел на Альму с вежливым любопытством, равно как и достопочтенная госпожа Гардфлод. Лишь барон Гардфлод проявил не больше интереса, чем обыкновенно, – то бишь нисколько.
– Видите ли, у него за ухо был заложен цветок, – Альма сцепила руки. – Я сперва подумала, что таков здешний обычай. Но ни у кого из других лакеев ничего подобного не было.
Выражение живого лица господина Толмироса сменилось с любопытства на озадаченность. Он наморщил лоб, будто стараясь что-то припомнить, а затем развёл руками:
– Сожалею, госпожа Эшлинг, тут я вам ничем не могу быть полезен: если память меня не подводит, в тот вечер все лакеи, и Кюнас в их числе, выглядели абсолютно как обычно. Никаких цветов.
– О, – Альма попыталась собраться с мыслями, но не преуспела: только что всё запуталось ещё сильнее. – Возможно, мне почудилось в полумраке…
– Кюнас, говорите? – вплётшийся в беседу голос стал большей неожиданностью, чем цветочные украшения лакеев: барон Гардфлод столь долго хранил молчание, что Альма уж подумала, он задремал с открытыми глазами. Но теперь он отчего-то заговорил: – Так его зовут? Странный малый.
– Странный? Неужто ты тоже заметил на нём цветок? – господин Толмирос вроде бы шутил, однако Альма не была в том уверена.
– Нет, – тон барона Гардфлода был привычно скучающе-отстранённым, будто беседа утомила его ещё до того, как он принял в ней участие. – Не то чтобы я обращал внимание, но такое уж, пожалуй, запомнил бы. Тем не менее, когда вы о нём заговорили, мне пришло на ум, что этот лакей неуместен. Хотя он выполняет свою работу так же добросовестно, как остальные, и мне решительно не в чем его упрекнуть.
– Что ты имеешь в виду, Илой? – достопочтенная госпожа Гардфлод выглядела заинтригованной, её густые ресницы трепетали.
Да и господин Толмирос переводил взгляд с барона Гардфлода на Альму и обратно, задумавшись о чём-то.
Что до Альмы, то она окончательно перестала что-либо понимать. Зато твёрдо решила, что ей необходимо снова увидеть «странного» лакея. Только вот незадача: для этого пришлось бы наведаться в клуб, куда у неё более не было приглашения и где её никто не ждал.
…Впрочем, никто ли? По рассказам господина Толмироса выходило, что не только он и барон Гардфлод были заинтересованы её исследованиями, но и некоторые другие члены клуба остались впечатлены проведённым ею опытом. Причём впечатлены в хорошем смысле: непредвиденный результат – гораздо лучше, чем отсутствие результата. Особенно результат столь очевидно магический.
Как обычно, господин Толмирос ничего не предлагал и ни о чём не просил прямо. Но если бы Альма выказала желание познакомиться с расположенными к ней членами клуба, это желание наверняка встретило бы горячую поддержку и было бы вскоре удовлетворено.
Однако пока она была не готова расширять круг общения, особенно таким образом.
А когда спустя пару дней после разговора о лакеях и цветах получила приглашение на бал, была не готова вдвойне.
Достопочтенная госпожа Гардфлод была в своих желаниях гораздо прямолинейнее, чем её жених:
– Ну как, вы ведь получили приглашение, моя дорогая? – осведомилась она сразу, когда они с Альмой встретились в коридоре по пути на завтрак.
– Да, – вздохнула Альма. – Но видите ли…
– Замечательно! Брат будет счастлив стать вашим кавалером, и мы вчетвером как раз чудесно устроимся в экипаже, и!..
– Погодите-погодите! – испуганно перебила её Альма, позабыв об учтивости. – Достопочтенная госпожа Гардфлод, я глубоко признательна вам, вашему брату и вашей многоуважаемой тётушке, однако, к моему глубочайшему сожалению, не могу ответить согласием на столь лестное приглашение… Ах!
Последнее восклицание сорвалось с губ Альмы, когда достопочтенная госпожа Гардфлод вдруг схватила её за руку и повлекла за собой куда-то в направлении, противоположном столовой. В библиотеку.
– Тш-ш, давайте переговорим наедине: я не уверена, что при брате и Неосандрасе будет удобно… – достопочтенная госпожа Гардфлод аккуратно прикрыла дверь. – Отчего вы не хотите поехать с нами на бал?
– Не то чтобы я не хотела, – Альма вслед за подругой перешла на шёпот, сама не зная почему. – И уж тем более в мои намерения не входило чем-либо вас огорчить. Но видите ли, я совершенно не готова…
– Ах, так против самой идеи вы ничего не имеете? – достопочтенная госпожа Гардфлод воистину не умела унывать, на её лицо вернулась милая и чуть озорная улыбка. – До бала почти две недели, за это время можно подготовиться даже к кругосветному путешествию!
Альма не разделяла подобного оптимизма и попыталась подобрать слова, дабы как можно мягче растолковать всю абсурдность затеи. Однако достопочтенная госпожа Гардфлод её опередила:
– Вы не взяли с собой бальное платье? Туфли? Быть может, вы не уверены в исполнении какого-либо танца? Или не вполне привыкли к местному обществу? – вопросы выпрыгивали изо рта достопочтенной госпожи Гардфлод один за другим, она прямо-таки обстреливала Альму ими, как шалопай Джорри обстреливал мальчишку-слугу горошинами из духовой трубки. И каждая её «горошина» поражала цель.
Попасть в мишень не так уж легко; увидеть, что попал в неё, не так уж сложно.
Достопочтенная госпожа Гардфлод оборвала расспросы и покачала головой, как бы говоря: «Ах вот оно что» и одновременно не веря:
– О, прошу вас, госпожа Эшлинг, скажите, что дело лишь в этом!
– Вы не ошиблись, – опустила голову Альма.
– Ну так это же прекрасно! Подобные препятствия – и не препятствия вовсе! Соглашайтесь – и обещаю, я лично возьму на себя все приготовления, во всём окажу вам содействие.
– Вы слишком добры, – пробормотала Альма, ещё пытаясь сопротивляться, но уже внутренне сдавшись.
– Вовсе нет, – смех собеседницы напоминал звон золотых бубенцов. Но она тут же затихла и прижала палец к губам в притворном испуге, который, впрочем, не мог скрыть её торжества. – Итак, решено! Пойдёмте обрадуем брата и господина Толмироса, если он уже приехал.
И она вновь повлекла Альму за собой.
Альма сомневалась, что её согласие обрадует хоть кого-то, кроме достопочтенной госпожи Гардфлод. И действительно, барон Гардфлод выслушал сообщение сестры о том, что всё устроилось наилучшим образом, абсолютно безучастно – то ли и не ждал иного, то ли ему было искренне безразлично, с какой спутницей ехать на бал.
А вот господин Толмирос казался не менее довольным, чем его невеста. Он осыпал Альму комплиментами и обещаниями сделать всё, чтобы бал стал для неё незабываемым.
Убедиться в рвении друзей Альме довелось сразу после завтрака. Не утихло оно ни к вечеру, ни на следующий день – напротив, с приближением бала разгоралось ярче. Рассказы о наиболее примечательных личностях из числа ожидавшихся гостей, танцы с бароном Гардфлодом и с господином Толмиросом под умелый аккомпанемент достопочтенной госпожи Гардфлод, а то и, в отсутствие кавалеров, с самой достопочтенной госпожой Гардфлод под её мелодичное мурлыканье, визиты модисток, хлопоты камеристок… Прямо-таки голова шла кругом.