– Тогда я к вашим услугам! Если вам будет угодно, мы можем прямо сейчас обсудить все факты, теории, планы. Я уже поведал вам о предыдущих похищениях… – господин Толмирос многозначительно не докончил фразы.
Рассказать ему о её подозрениях?
Вплоть до вчерашнего дня Альма подозревала Фатамора – а об этом уж точно не стоило распространяться. Ни о подозрениях, ни о Фатаморе.
– В моей голове сейчас полный сумбур, я бы хотела сперва всё обдумать, – пробормотала Альма.
– Как скажете. Прошу вас, обращайтесь ко мне или посылайте за мной в любое время, я счастлив буду оказать вам всё возможное содействие, – присущая господину Толмиросу деликатность не позволила ему настаивать.
У барона Гардфлода появился нежданный соперник. Весь вечер Альма составляла барону достойную конкуренцию в отрешённости: мысли её витали далеко от гостиной дома на бульваре Лайл.
За считаные недели – столько событий, столько людей (и не людей), столько магии!..
Столько исчезновений.
Столько возможностей.
Ночью, когда Джулс помогла ей переодеться и приготовилась загасить свечу, Альма воспрепятствовала. Сказала, что перед сном хочет заняться корреспонденцией.
Понятливая камеристка поставила свечу на стол, вновь подала хозяйке снятый было шлафрок и тихо удалилась.
Порой откладываешь что-то намеренно, говоря себе: «У меня нет времени заниматься этим сейчас», или «Подожду более подходящего случая», или прямо «Не хочу это делать, и всё тут».
Порой откладываешь что-то ненамеренно. Неосознанно. Не понимая не только причин промедления, но и того, что вообще медлишь с чем-то важным. А оно ждёт. Ждё-ё-ёт. Никуда не исчезает, не мельчает, а наоборот, набухает, как грозовая туча. Невидимая и неотвратимая тяжесть.
Словом, Альма занялась тем, что стоило сделать ещё месяц назад, – принялась вспоминать, обдумывать, записывать всё необычное, что происходило с ней и чему она становилась свидетельницей, начиная с приезда в Денлен.
А может, следовало заглянуть глубже в прошлое?
Занесённое над бумагой перо замерло, на его кончике собралась капля – и сорвалась, упала, разбрызгалась чёрной кляксой.
Нет, лучше ограничиться Денленом. Без всяких оживающих мертвецов, шпионящих птиц, целебно-морозящих источников, мерещащихся чудовищ. Без собственных странных глаз. Без матери, у которой были такие же. И без реки, в которой…
Альма уронила перо и обхватила себя за плечи. Ей не было так уж холодно, но она дрожала.
Её мать была зачарована! Фатамор сам сказал. Вернее, намекнул. Что ему было известно о несчастной Унельме Эшлинг? Откуда он вообще про неё узнал?!
Нет, не сейчас. Не эти вопросы. Вряд ли похищенный артефакт господина Диантана был хоть как-нибудь связан с давно погибшей матерью Альмы. Да и Фатамор был ни при чём, по его словам.
Альма хотела бы ему не верить. По-прежнему считать виновным во всём. Фатаморы – лжецы!..Но они держат слово. А Фатамор дал слово говорить Альме правду. До тех пор, пока она ему не солжёт. Она ему не лгала. Значит…
Солнце становилось всё ленивее, всё слабее, день ото дня вставало позже и позже. Однако небо уже начало сереть, а затем и розоветь, обещая скорый рассвет, когда Альма наконец встала из-за стола, оставив на нём множество исписанных и ещё больше исчёрканных и скомканных листов.
На сей раз странные глаза ей не помогали, однако она была почти уверена, что разглядела-таки то, что упускала из виду раньше. То, что следовало заметить давным-давно.
Почти любое расследование кажется простым в пересказе. Когда господин Инмида объяснял ход своих мыслей и перечислял детали, побудившие его заподозрить господина Грюнсамлехта, Альма только диву давалась: как она сама не заметила, не догадалась, это же было так очевидно!
Легко увидеть, когда тебе говорят, куда смотреть. Трудно увидеть, когда ты глазеешь по сторонам и обращаешь внимание на что угодно, кроме главного.
Тем не менее, запоздало спохватиться – лучше, чем не спохватиться вовсе. У Альмы пока недоставало ответов – зато у неё появились правильные вопросы. И для начала она собиралась спросить господина Толмироса.
Глава XXV,в которой одна кража проливает свет на другую
Про некоторых людей говорят, что их любит удача.
Терренса Дирфусса удача ненавидела.
Его отец был младшим сыном, коему предназначалось морское поприще – где он ничуть не преуспел, не нажил ни званий, ни богатств, только долги да хвори. За что ни брался – всё кончалось крахом. И именно эту отцовскую черту, единственную из всех, сыну довелось унаследовать.
Впрочем, кабы не фамильное невезение, его, чего доброго, и вовсе сочли бы бастардом: его мать, прехорошенькая госпожа Дирфусс, была ветрена не менее, чем морская погода.
В университете Оньдрейхед юноша не сумел проявить себя. Хуже того, ему всё никак не удавалось примкнуть ни к одной группе соучеников: для одних он был слишком незнатен, для других – слишком неотёсан, с третьими сам не хотел знаться.
Но однажды случай свёл Терренса Дирфусса со студентом иного курса – с Джонатаном Уилкомби. И всё переменилось.
Юный господин Уилкомби тоже не мог похвастать ни родовитостью, ни состоятельностью. Однако он был щедро одарён всем тем, чем господин Дирфусс был обделён: острым умом, ещё более острым языком и обаянием столь огромным, что с ним могли сравниться лишь его амбиции.
Между двумя молодыми людьми завязалось приятельство, вскоре к ним примкнули новые товарищи. И не было ничего удивительного, что все они в итоге стали членами одного клуба – не особо исторического, не особо престижного, но всё же вполне благообразного мужского клуба «Абельвиро».
А затем господин Уилкомби разгадал секрет потрёпанной книжицы полубезумной бродяжки и вернул в мир магию.
Тут-то господин Дирфусс в полной мере осознал, что улыбка судьбы превратилась в злую ухмылку.
– Он злой человек, так про него говорят многие, – господин Толмирос, растеряв всю свою холёную беззаботность, в порыве чувств схватил Альму за руку. – Я никогда не прощу себе, если отпущу вас к такому человеку одну, без сопровождения, без защиты! Дорогая госпожа Эшлинг, ради Великого Неведомого, позвольте мне сопровождать вас в этой поездке, раз уж вы твёрдо убеждены в необходимости оной.
– Навряд ли изгнанный член клуба магов «Абельвиро» будет рад увидеть действительного члена этого клуба, – покачала головой Альма, отняв руку.
Однако слова – а более них действия – господина Толмироса посеяли в её душе зерно сомнения. О, нет, она по-прежнему, как и во время ночного озарения, была уверена, что для раскрытия тайн в настоящем надо заглянуть в прошлое. И намеревалась нанести самый внезапный визит в своей жизни – приехать к человеку, который её не звал, не знал и вообще едва ли подозревал о её существовании. Не так уж это зазорно.
Но что, если это опасно?..
По описанию господина Толмироса господин Дирфусс представлялся весьма зловещей личностью. Да, ни в одном преступлении он не был уличён, и ничто не было сказано прямо, однако его личность и жизненный путь даже самый снисходительный человек не назвал бы светлыми.
Господин Дирфусс был сыном отставного морского офицера, под конец жизни почти разорившегося – и разорившегося бы полностью, кабы не постоянная помощь старшего брата. Сам старший брат унаследовал поместье и состояние, однако ему не было суждено безмятежно наслаждаться благополучием: его единственный сын умер при загадочных обстоятельствах. И пусть в доме тогда было немало людей (там как раз гостили брат-моряк, прибывший за очередным вспоможением, его легкомысленная жена и его сын, тот самый господин Дирфусс, готовившийся держать экзамен в университет, но отнюдь не уверенный, что ему достанет средств на учёбу), никто из них толком не сумел объяснить, что случилось. Или сумел – но дальше пределов поместья это не ушло. Брат-моряк умер спустя пару месяцев, с перепоя свернув себе шею. И старшему брату ничего не оставалось, кроме как позаботиться о благополучии юного господина Дирфусса – своего племянника, своего последнего родственника.
Череда горестей прервалась – будто злосчастья вволю напились человечьей крови и отступили. Однако вскоре после того, как молодой господин Дирфусс окончил учёбу и перебрался в Денлен, они возвратились. Раздор с господином Уилкомби, подозрение в краже, позорное исключение из клуба магов «Абельвиро». Отъезд в глушь, в поместье дяди.
Через несколько лет господин Дирфусс вновь приехал в столицу: дядя скончался, господин Дирфусс унаследовал состояние – и решил, что чахнуть в захолустье не намерен, а благодаря наследству наконец поквитается с изгнавшим его клубом и лично господином Уилкомби.
Подражание – не только способ лести, но и способ соперничества. Господин Дирфусс не измыслил ничего новаторского, он надумал сразиться с господином Уилкомби на его поле. Учредил собственную газету – под названием «Манифест Магии», подумать только! Стал разыскивать и скупать всё, в чём подозревалась хоть крупица волшебства: амулеты, картины, шкатулки с секретом – словом, весь возможный хлам. Попытался переманивать сторонников господина Уилкомби и перекупать подготовленные для представления в клубе артефакты – но каждый раз получал отказ.
Издание газеты оказалось не столь простым делом, как представлялось со стороны. И не столь прибыльным. По правде говоря, оно было катастрофически убыточным. Да и бестолковые покупки изрядно опустошили карманы господина Дирфусса. В конце концов он едва не оказался на том же пороге разорения, на коем всю жизнь шатко балансировал его отец.
Не имея более возможностей атаковать, он был вынужден уползти в логово зализывать раны. По счастью, ещё до того, как растратить состояние, господин Дирфусс приобрёл неказистый дом на окраине Денлена. Там он и затаился, не принимая и не нанося визитов, ни с кем не желая знаться.
Однако даже лишившись когтей и клыков, зверь остаётся зверем, и злоба его не иссякает – напротив, она крепчает, напитывает ослабелое тело жаждой жизни. И мести.