От этой истории, рассказанной господином Толмиросом, Альме сделалось не по себе. Но не столько из-за страха, сколько из-за узнавания: неужели господин Дирфусс тоже?..
Чтобы проверить догадку и получить ответы, необходимо было встретиться с ним.
Раз господин Толмирос отказывался отпускать Альму одну, пусть составит ей компанию. Главное – добраться до мрачного отшельника, посвятившего жизнь вражде с клубом магов.
Неизвестно, что господин Толмирос сказал Милли, однако не прошло и получаса, как лошади были заложены, а сама Милли вышла проводить жениха и подругу, отправлявшихся навстречу непредсказуемому.
Альма предлагала поехать в наёмном экипаже. Господин Толмирос воспротивился: экипаж семьи Гардфлодов не в пример надёжнее, и кучер – верный слуга.
Альма предлагала до поры не сообщать барону и его сестре о целях и рисках поездки. Господин Толмирос мягко, но непоколебимо убедил её, что между друзьями не должно быть никаких тайн и что в столь щепетильном и неординарном деле они должны действовать как сплочённая команда.
Но после того как экипаж покинул лучшие районы города, миновал средние, протрясся по ухабам, разбрызгал лужи и, наконец, достиг последнего дома на неприветливой улице, господин Толмирос вдруг легко согласился отпустить Альму одну. Она уж заготовила доводы в пользу того, что одинокая госпожа вызовет у господина Дирфусса меньше подозрений и неприязни, нежели госпожа в сопровождении статного господина, принадлежащего к клубу магов «Абельвиро», но ни один довод не понадобился – господин Толмирос уступил сразу.
Что ж, тем лучше.
Стараясь держать спину как можно прямее и ступать как можно увереннее, невзирая на неухоженность подъездной дорожки и щербатые ступени крыльца, Альма прошествовала к двери.
Лишь единожды она чуть не сбилась – когда ей почудилась насмешливая птичья трескотня. Но Альма не сбавила шагу и не стала озираться в поисках возможной сороки.
На стук дверного молотка никто не шёл. Промелькнула мысль, что никто и не придёт, что дом давно опустел, омертвел. Впрочем, ставни были раскрыты. Зато окна потускнели, и все занавеси были задёрнуты.
Может, её не услышали? Выждав минуту-другую, Альма вновь потянулась к молотку – шершавому, тёмно-коричневому. Вряд ли им часто пользовались.
Однако повторно постучать не успела: облупившаяся дверь медленно, нехотя отворилась.
Слуга на пороге идеально соответствовал дому: был столь же смурным и старым. Если не сказать ветхим.
Визитных карточек у Альмы отродясь не водилось. Пришла пора об этом пожалеть. Впрочем, у Альмы была при себе записка, адресованная хозяину дома, – и, что важнее, было отчаянное желание этого хозяина увидеть.
– Господин не принимает, – пробурчал слуга, загородив проход.
– Возможно, меня он всё-таки пожелает принять, – торопливо сказала Альма, пока дверь не начала закрываться у неё перед носом. – Моё имя – Альмагия Эшлинг, я изучаю магию, имею честь быть знакома с господином придворным магом Ирртумом Блеккингаром и с господином председателем клуба магов «Абельвиро» Джонатаном Уилкомби. Дело, приведшее меня сюда, касается недавнего похищения магического артефакта. Передайте хозяину мои слова и записку.
Тирада не прибавила Альме веса в глазах слуги, он смерил гостью недоверчивым взглядом. Однако она говорила о магии. Во владениях господина Дирфусса упоминание магии было воистину волшебным словом, открывавшим запертые двери.
– Прошу обождать здесь, госпожа, – и слуга шаркающей походкой удалился в тёмную глубь дома.
Вернулся он далеко не сразу. Однако звук его приближавшихся шагов стал быстрее и чётче.
– Приношу извинения за промедление. Прошу за мной, госпожа Эшлинг.
Получилось! Она проникла в жилище нелюдимого господина Дирфусса, самое сложное было позади. По крайней мере, она изо всех сил старалась себя в этом убедить.
Пока Альма дожидалась возвращения слуги, у хозяина дома было время привести себя в порядок. Но он этим временем не воспользовался – или воспользовался для иных целей.
Всклоченная седая шевелюра. Отросшая щетина. Старый шлафрок, блестящий на локтях и подпоясанный кое-как. Стоптанные домашние туфли.
Если когда-то господин Дирфусс и был рыжим, то теперь о том напоминали лишь бледно-коричневые веснушки, похожие на пятна грязи, забрызгавшие морщинистое багровое лицо и костлявые руки.
Кабинет был под стать хозяину, всё в нём пребывало в беспорядке и производило отталкивающее впечатление. Разбросанные книги, смятые листы бумаги, сломанные перья, скверно растопленный камин, переполненный золой, пыльные истёршиеся ковры, абсурдные предметы вроде чучела ворона или огромного булыжника, в котором не сразу удалось угадать камень с перепутья, совсем не опознаваемый шест с костяным набалдашником…
Словом, Альма увидела примерно то, что ожидала. Только хуже.
Воспоминания нахлынули и причинили боль. Эта комната и этот человек были так похожи на… Таким мог бы стать её отец лет через двадцать. Но умер раньше.
Господин Дирфусс казался значительно старше – дряхлее – господина Уилкомби, хоть они были ровесниками. Полвека господин Уилкомби блистал в клубе магов «Абельвиро». Полвека господин Дирфусс отравлял себя ядом зависти, горечи, сожалений. И безответной любви. Он, как и отец Альмы, был горячо влюблён в магию – и ему тоже не суждено было добиться взаимности.
Увидев этого злосчастного изгоя с дурным нравом, скверной репутацией, сломанной жизнью, Альма окончательно решила, что он невиновен – и никогда не был виновен. Да и разве он впустил бы её в свой дом, кабы его совесть была отягощена преступлениями?
Мнение господина Дирфусса об Альме было не в пример хуже, он глядел на неё с подозрением.
– Благодарю вас за то, что уделили мне время, господин Дирфусс, – Альма присела в реверансе.
– Что привело вас ко мне? – проскрипел господин Дирфусс, глядя исподлобья, но всё же кивнув в знак приветствия.
– На заседании клуба магов «Абельвиро», гостьей коего мне довелось стать, был похищен магический артефакт. Предположительно, в то время как я проводила опыт практической магии и все свечи за исключением одной были погашены, а члены и гости клуба столпились вокруг моего столика. Надо мной нависли подозрения в причастности к краже…
Господин Дирфусс гневно фыркнул. И, казалось, с трудом удержался от чего покрепче. Его и без того багровое лицо покраснело ещё сильнее, отчего в памяти Альмы сами собой всплыли выражение «апоплексический удар» и, совсем уж некстати, багрово-лиловое лицо, выпученные глаза и вываленный распухший язык «умершего» господина Грюнсамлехта.
Помолчав и совладав с собой, господин Дирфусс всё же заговорил. Но произнёс не то, что Альма ожидала услышать:
– Вот как… А скажите-ка, госпожа Эшлинг, кого вы привезли с собой в экипаже?
Слухи распространяются быстро. Особенно когда им помогают.
На следующий день в клубе магов «Абельвиро» только и разговоров было, что о вскрывшемся заговоре: Альмагия Эшлинг – сообщница коварного вора Терренса Дирфусса!
– Да нет же, она ездила к нему, чтобы выкупить волшебную свирель, которую он украл! Но он не продал.
– Всё-то вы перепутали. Как мне стало известно из заслуживающих доверия источников, госпожа Эшлинг нанесла визит господину Дирфуссу по поручению господина придворного мага.
– Да кто она такая господину придворному магу, чтобы он ей что-либо поручал?!
– Как, вы не слыхали? Она его любовница. Недавно они, не скрывая своей порочной страсти, протанцевали вместе весь бал.
– Ну-ну, я сам там был и твёрдо помню, что господин придворный маг в паре с госпожой Эшлинг исполнил не более трёх танцев.
– А при чём тут господин Дирфусс?
– О-о-о, пока это тайна, доступная лишь узкому кругу лиц, и я, увы, не имею права посвящать вас в неё, мой друг…
– Так или иначе, господину придворному магу точно что-то нужно от господина Дирфусса – но он не ведёт переговоры сам, дабы не замараться.
– А как с этим связана магическая флейта?..
– Да никакая не флейта! У господина Диантана похитили магический кристалл, точно вам говорю.
Лишь два члена клуба не принимали участия в этих пересудах.
Если бы кто-нибудь – разумеется, совершенно случайно и без какого-либо злого умысла – заглянул в окна гостиной дома номер девять на бульваре Лайл, то увидел бы со вкусом обставленную комнату, освещаемую лишь камином, к которому были обращены кресла двух девушек, занятых рукоделием. Секундой позже случайный наблюдатель заметил бы и двух молодых господ, облюбовавших столик в дальнем углу гостиной и увлечённых карточной игрой. Словом, ранний вечер в этом доме проходил спокойно, благообразно и обыденно.
А если бы некто по неведомой причине взялся подкарауливать у чёрного хода всё того же дома, то тем более не увидел бы ничего примечательного. Вот примчался посыльный из лавки. И после на целый час установилось затишье. Пока дверь не скрипнула вновь – выпуская лакея и горничную. Судя по времени и по их облику, был заветный выходной, целых полдня личного времени в неделю; судя по тому, как горничная оперлась на руку лакея, они были либо родственниками, либо возлюбленными. А впрочем, кому какое дело до того, как чужие слуги проводят досуг?
Примерно через два часа, когда совсем стемнело, лакей с горничной зашли в тупик, через незапертую заднюю дверь проникли в мрачный дом…
…и сразу наткнулись на хозяина оного.
– Вы опоздали, – проворчал господин Дирфусс.
– Отнюдь, – покачал головой лакей, а точнее, переодетый лакеем господин Толмирос. – По уговору был назначен промежуток с семи до девяти вечера. Сейчас без четверти девять.
– Пф-ф, – господин Дирфусс не удостоил его полноценным ответом.
И обратил своё внимание на «горничную» – на Альму. Которая пока не принимала участия в дружеской беседе и была поглощена рассматриванием дверного замка.