– Это твоя ученица, не моя. Сам с ней и возись – если не хочешь, чтобы будущая стала не случившейся.
– Уверяю тебя, беспокоиться не о чем. Риски минимальны. Если она каким-то невообразимым образом исхитрится навлечь на себя беду до того, как возвратится ко мне, то… я вынужден буду признать, что фатально ошибся с выбором.
– И взять наконец в ученики холодного барона?
Мужчина насмешливо фыркнул. Однако подал руку собеседнице как галантнейший из кавалеров.
Она не питала склонности к такому обращению, но для того, что они собирались сделать, и впрямь следовало держаться друг за друга: её магические силы уступали его силам и тяготели к иному колдовству.
Так, рука об руку, фатамор и сорока в человеческом обличье шагнули в тень – и исчезли.
Глава XXVIII,в которой к немому возвращается голос
Тем временем будущая ученица не думала ни о магической учёбе, ни о возвращении в Денлен, а заново переживала завершившееся путешествие. Альма воскрешала в памяти события этих престранных недель, то и дело отвлекаясь от рассказа, чтобы ответить на вопросы слушателей.
Госпожа Эшлинг в мельчайших подробностях расспрашивала её о денленском обществе, куда рассчитывала вскоре войти, а также намеревалась ввести старшего сына. Информация и связи никогда не бывают лишними! Особенно в его возрасте, когда молодому человеку пора всерьёз задуматься о карьере. А может, и о женитьбе.
Материнское сердце госпожи Эшлинг страдало: милый Джорри был ещё слишком юн, сама мысль о том, чтобы отпустить его от себя, а тем более отдать какой-то девице, была невыносима! Но материнский ум госпожи Эшлинг привычно просчитывал возможность за возможностью: «Свартурхус» – не особо богатое поместье даже по местным меркам, а вскоре ему неминуемо потребуется перестройка, на которую будет не так-то просто изыскать средства; к тому же её Джорри – самый очаровательный мальчик во всей округе, он достоин большего, чем скучать в «Свартурхусе», его смышлёность и миловидность, а также знакомства его матери и экстравагантное, но сейчас явно скорее выгодное, чем зазорное положение его сводной кузины способны открыть ему многие двери, помочь с устройством в жизни. О, если бы удалось сговорить за него богатую наследницу с хорошим приданым! А лучше – родовитую. А ещё лучше – и богатую, и родовитую, и почтительную к матери избранника.
Господин Эшлинг, напротив, почти ничего не спрашивал и не комментировал, лишь изредка вставлял «Гм» и «Вот как?» Казалось, Денлен – что светский, что магический – его не интересовал.
Единственный раз, когда дядюшка оживился и с неподдельным рвением принялся выяснять подробности, касался «убийства» и ограбления в уединённом трактире. Семейство Эшлингов давно знало о произошедшем – со слов пострадавшего господина Дункендура. Альма в своих письмах старалась не тревожить родственников, да и теперь попыталась представить ситуацию как можно беззаботнее, ведь в результате никто не умер, зло было наказано, всё кончилось хорошо! Но, видимо, отголоски тогдашних переживаний проникли-таки в её рассказ.
– Куда только смотрят дозорные?! – капитан Эшлинг в праведном гневе так ударил кулаком по столику, что тот жалобно затрещал. – И после этого они будут называть сухопутные поездки абсолютно безопасными и предпочтительными перед морскими!..
– Ох, мой друг… – госпожа Эшлинг потянулась к супругу.
– Но почему вы не проследили за этой ведьмой? – со свойственной ему непосредственностью вклинился в разговор Джорри. – Или хотя бы не выведали у неё рецепт отравы?
– Джорри! – госпожа Эшлинг отвлеклась от мужа и строго воззрилась на сына.
– Да что я-то? Пригодилось бы ведь.
– Джорслей Свартур! Я даже думать не хочу, какую ситуацию ты полагаешь уместной для применения подобных знаний!
– Не тревожьтесь, моя дорогая, это просто юношеское любопытство, – теперь капитан Эшлинг утешал госпожу Эшлинг, а не она его. – Вот, помню, я в его годы…
Таким образом, обсуждение трактирного преступления оказалось самой оживлённой частью беседы. Итогами стали два решения. Первое, к лёгкой досаде Альмы, заключалось в том, чтобы более никуда не отпускать её без мужского сопровождения. Второе, несравнимо более приятное, заключалось в намерении пригласить на ужин господина Дункендура и работавшего теперь на него господина Инмиду, своими познаниями и проницательностью снискавшего всеобщее расположение. Разве что Джорри воспринял идею без воодушевления, хоть от него-то Альма ожидала наибольшего интереса и горячего желания познакомиться со столь неординарным господином.
Господин Инмида… А сама она была рада возможности его повидать? Они простились как-то неловко. Но да, Альма определённо не забыла его и хотела бы встретиться с ним вновь. Мысль о встрече вызвала не то чтобы радость – скорее, смущающее предвкушение.
– А по-моему, лейтенант повёл себя дерзко, – буркнул Джорри, когда Альма вернулась к рассказу и поведала о добросердечии, с коим лейтенант Амико предложил ей обращаться к нему по приезде в Денлен.
– Милый, ты несправедлив к нему. Я же говорила, лейтенант Амико служит под началом уважаемого полковника Хуграккура, пользуется его полным доверием и обладает превосходной репутацией, – вздохнула госпожа Эшлинг. – Уверена, он руководствовался сугубо благими побуждениями.
– Он настолько вам по душе, матушка? – подвижные брови Джорри изогнулись в притворном удивлении.
А Альма навострила уши: неужели сейчас выяснится, случайно или нет лейтенант Амико оказался с ней в одном дилижансе?
– Он по душе всем, кто его знает, – уклончиво ответила госпожа Эшлинг и повернулась к Альме. – Не так ли, Альмагия?
– Склонна с вами согласиться, – осторожно ответила Альма.
– Вот видишь! Кстати, отчего бы заодно с господином Дункендуром и господином Инмидой не пригласить и лейтенанта Амико? – госпожа Эшлинг воодушевилась собственной идеей. – Получилась бы премилая встреча знакомцев, разделивших путешествие и приключение.
– Почему бы и нет, – благодушно кивнул капитан Эшлинг, которому в первую очередь было адресовано это предложение.
Альма и Джорри промолчали.
Когда рассказ дошёл до появления на балу господина придворного мага Ирртума Блеккингара, настроение Джорри, и без того нехарактерно пасмурное, испортилось окончательно. Да так, что госпожа Эшлинг, заподозрившая в нём усталость от долгой дороги (сначала в Грумблон, чтобы встретить Альму, затем вместе с ней обратно), предложила сыну отправиться спать.
Джорри возмущённо отказался – он взрослый и будет участвовать в беседе наравне со всеми! И тут же в подтверждение своей бодрости принялся забрасывать Альму вопросами о том, каков ей показался придворный маг, сколько танцев они станцевали и виделись ли в дальнейшем.
Тем вечером Альма так и не решилась сказать ни Джорри, ни остальным домочадцам, что господин придворный маг предложил ей стать его ученицей.
Часы гулко пробили одиннадцать раз. Само по себе это время было не таким уж поздним, но госпожа Эшлинг, заметив угрюмость Джорри и усталость Альмы, предложила продолжить увлекательную беседу за завтраком, а пока – как следует отдохнуть.
Капитан Эшлинг, чьё отношение к супруге стало ещё более трепетным после того, как она подарила ему наследников, горячо поддержал её предложение:
– Да, что-то засиделись мы!
– Как скажете, – буркнул Джорри.
– Ваша правда. Спокойной всем ночи, – Альма была только рада возможности удалиться к себе. Наконец заснуть на собственной кровати, такой удобной, такой привычной. В своей спальне. Дома.
Однако желания не всегда сбываются. Или не всегда сбываются так, как от них того ждут.
Стоило Альме при помощи отчего-то раскрасневшейся Джулс переодеться и улечься в согретую постель, как усталость развеялась. Даже зевота прекратилась. Сон не то что не шёл – он бежал от неё вприпрыжку, будто дразня и насмехаясь.
Была ли тому причиной привычная, но успевшая стать непривычной обстановка, или взбудораженность из-за воспоминаний о путешествии, или связанные с Фатамором сомнения…
А может, дело было в ином.
Сквозь ночную тишь пробился гулкий звук – часы пробили половину двенадцатого. Тьма сгустилась. «Тёмные Тисы» уснули. Но комнату Альмы сон по-прежнему обходил стороной.
Извертевшись в постели и окончательно признав, что спать ей не хочется категорически, она отдёрнула занавес балдахина, встала, подошла к окну.
Альма знала, что там увидит. Учитывая предыдущие ночи, иного и быть не могло. И всё же её сердце пропустило удар, когда она встретилась взглядом с сиявшим в вышине одиноким оком. С полной луной.
Что делать? Продолжать ждать, колебаться, страшиться? Невыносимо!..
И Альма стала собираться.
Сборы её были поспешными, и через пару минут она уже спускалась по лестнице – не парадной, а чёрной, намереваясь ускользнуть через чёрный ход.
Наверху что-то скрипнуло. Альма застыла статуей на полушаге, часто дыша и одновременно пытаясь что-нибудь услышать сквозь шум собственных дыхания и сердцебиения. Неужто её исчезновение заметили? Или кто-нибудь из слуг вышел проверить дом либо направился по своим делам?
Ничего. Ни нового скрипа, ни оклика, ни бледного огонька свечи. Тишина.
Уф-ф.
Чувствуя себя едва ли не взломщицей в собственном доме, Альма продолжила путь. Осторожно, но быстро. Пока не стало поздно – или пока она не передумала.
Октябрьская ночь встретила её не только чернотой неба, земли и обнажённых деревьев, в безмолвной мольбе тянувших ввысь длиннопалые ветви, но и ледяным серебром лунного света.
Кажется, это с ней уже происходило. Или не совсем это. Или не совсем с ней. И всё же узнавание-наваждение завладело её мыслями, повлекло её вперёд.
К реке.
Сколь бы спешными ни были сборы, сколь бы страшным ни было бегство, важно было не забыть об одном. И Альма не забыла. Правой рукой она бережно прижимала к груди то, что прятала за пазухой, – старый сломанный колокольчик. Бесполезную безделушку на первый взгляд. Реликвию семьи Монов и магический артефакт, сочтённый Фатамором достаточно сильным, чтобы его похитить.