кой без разрешительных документов.
– Адептка! – выскочил из дверей парень и, охнув от мороза, моментально съежился. – Могу оформить вашего папеля на постой. У нас тут, бывает, собачек держат. Вольеры теплые, кормежка два раза в день. Только напишем, что он песик.
– Как в гостевом доме, только для животных? – оживилась я.
– Ага, любой каприз за ваши деньги. – Дыша паром, он спрятал подбородок в высокий ворот вязаного джемпера и засунул руки в карманы.
– Сколько стоит этот каприз?
– Пятнадцать соримов в месяц. За выгул два сверху.
– Сколько?! – не поверила я. – Слушайте, за пятнадцать соримов в месяц я сама гостевой дом для папелей открою!
С оскорбленным видом я сунула Бусю обратно в корзинку и, гордо задрав подбородок, направилась в жилой корпус. Идея прикупить демону намордник за полтора сорима (за два, если выбрать с блестящими камушками) больше не казалась абсурдной.
И ничто не предвещало беды, пока возле парковой статуи – фигуры адепта со снежными горками на каменной голове и плечах – мы не столкнулись с Армасом. Проклятие отличников в действии: впервые в жизни решишь прогулять и тут же попадешься в лапы главному тирану первого курса! Только благодаря силе воли я не дала стрекача, а сдержанно поздоровалась.
– Прогуливаете, адептка Эден? – спросил он, одарив тем самым колюще-режущим взглядом, от которого обычно в животе начинался болезненный спазм.
– Не то чтобы прогуливаю, – возразила я, – скорее занимаюсь благотворительностью.
– И какое же, позвольте спросить, благо вы творите в середине лекции по истории? – спросил Армас.
Позволять не хотелось, но кого волновало мнение скромной адептки. Стоять на морозе было неприятно, ледяной холод, исходящий от каменных плиток под ногами, прокусывал подошвы ботинок.
– Ищу семью для брошенной сироты, – туманно пояснила я и, пока Армас соображал, что именно ответ мог бы значить, использовала прием торговцев всякой чушью: – Вы когда-нибудь думали о том, чтобы завести домашнего питомца?
Сказала и сама обалдела, как нагло прозвучало. Подозреваю, Армас тоже несколько удивился.
– Я живу в пансионе для преподавателей, – вдруг ответил он.
– То есть домашних питомцев вам заводить запрещено?
– Почему же? – усмехнулся магистр.
– О, тогда, может быть, спасете жизнь сироте?
Взгляд собеседника вдруг потяжелел, и я не сразу догадалась, насколько двусмысленно прозвучал вопрос от девчонки, давным-давно потерявшей родителей.
– Я имею в виду рейнсверскую болонку.
– Болонку? – Магистр покосился на корзинку в моих руках.
– Ну, он не совсем болонка, скорее чуточку папель.
– Простите?
– Крошечный, неприхотливый в еде папель Буся.
Божечки, если в будущем из меня не выйдет толкового мага, пойду в коммивояжеры продавать мыло из лепестков хищных рейнсверских орхидей. Точно на собственный дом наторгую!
– Буся? – вкрадчиво повторил магистр.
– Кличку придумывала не я! Посмотрите, какой он милый и, уверяю, совершенно, абсолютно, полностью безобидный! И ест, как птичка.
– То есть много и часто.
– То есть сыт тем, что найдется в доме.
Поменьше экспрессии, Аниса. Спугнешь!
Я заставила себя заткнуться и раскрыла крышку, так сказать, демонстрируя товар лицом, в смысле, папеля – мордой. Морда у Буси с растопыренной пастью выглядела туповатой.
– Аниса… – Магистр кашлянул, совершенно не разглядев достоинств сироты. – Адептка Эден, вы что же, надо мной подшучиваете?
– Исходя из чего вы сделали такой вывод? – удивилась я.
– Если вы не заметили, ваш демон давно превращен в чучело. Не спорю, очень реалистичное, однако же…
– Заклятие обездвиживания, – с вежливой улыбкой подсказала я, мол, посмотрите своими глазами, магистр, на живое доказательство того, что напрасно поставили мне «удовлетворительно» за дополнительное задание. Вдруг совесть заставит вас поднять балл.
Он кашлянул и уточнил:
– И откуда у вас папель?
– Попал ко мне в результате несчастного случая, – туманно проговорила я, ровным счетом ничего не объясняя, и принялась нахваливать: – Песик отличный! Почти оригинальный. Расцветка яркая, носик миленький. Но в общежитии его держать не позволят. Возьмете?
Мы оба знали, что отказать в лоб, послав адептку за грань, было непедагогично. Магистр почти затравленно обернулся в ту сторону, где из-за деревьев выглядывал каменный домик академического зверинца.
– Пятнадцать соримов в месяц за содержание и два сверху, если захотите выгул, – немедленно отрапортовала я. – Не сказать, чтобы очень дорого, правда?
– Аниса, я живу на преподавательское жалованье, – неожиданно признался Армас.
– То есть дорого, – приуныла я, понимая, что, по всей видимости, пятнистого уродца придется тащить обратно в общагу и молиться, чтобы они с цветком не сговорились и не попытались слопать хозяйку.
– Давайте сюда вашего папеля, – протянул он руку (да восславься педагогичность!). – Подарю супруге ректора и буду надеяться, что меня не уволят.
– Спасибо! Вы очень хороший человек! – почти неприлично обрадовалась я.
– Вы в курсе, что это любимая фраза уличных мошенников? – насмешливо заметил Армас, забирая корзину.
Стараясь сменить тему, я принялась давать инструкции по пользованию папелем:
– Буся красив и в таком виде, но лучше перед подачей его разморозить… Ой! В смысле, сначала расколдовать, а потом подарить.
– Я понял, – хмуро отозвался магистр и, вновь заглянув в корзинку, сморщился, точно от Буси исходил смрад. – Эден, нормальные люди привозят из путешествий к морю декоративные тарелки, а вы притащили демона. Это, безусловно, оригинально, но чем вас тарелки не устроили?
– Мне некуда их вешать, – нервно улыбнулась я и вдруг поняла, что сморозила страшную глупость. Выходило, что прицепить на стенку расписную тарелку с морским видом – дурная идея, а поселить в комнате прожорливого рейнсверского песика – идея потрясающая, лучше не придумаешь. В словах не было логики, но Армас, похоже, не заметил и буркнул:
– Почему вы так смотрите, будто я собираюсь сдать вашего папеля на опыты?
– Нет-нет, вам показалось, – замахала я руками. – Извините.
– Идите, Эден, – кивнул он в сторону маячившей махины учебного корпуса. – И не смейте пропускать вторую лекцию!
– Спасибо за помощь, магистр! Уверена, супруга господина ректора придет в восторг от подарка!
– Сомневаюсь, что сам ректор придет в восторг.
Отойдя на пару шагов, я обернулась. Быстрой походкой, неся в одной руке корзинку с папелем, Армас направлялся в сторону ректорского дома. Глядя вслед уходящему магистру, я ловила себя на тревожной мысли: откуда он знает о поездке к южному берегу?
Прилично продрогшая и запыхавшаяся, я проскользнула сквозь тяжелые двери в холл учебного корпуса и первым делом увидела Илая. Сложив руки на груди, он стоял на балконе, с сосредоточенным видом следил за входными дверьми и вполуха слушал Дживса. Жестикулируя, паж что-то с азартом рассказывал, вероятно, о приключениях на выходных. При виде меня лицо Форстада мгновенно расслабилось, на капризных губах вспыхнула улыбка.
Хотелось взбежать по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, крепко к нему прижаться и даже поцеловать, наплевав на приличия, но не стала пугать Дина. Спокойно поднялась, на ходу расстегивая пальто.
Шаль, превращенная в подстилку, осталась в корзинке с папелем, теперь после мороза горели уши. Или, может быть, это магистр, сидя в ректорской гостиной, мысленно костерил меня за подброшенную «сиротку».
– Похоже, только Остад сегодня учится, – прокомментировала я.
– Еще не вернулся из дома, – уныло возразил Дживс. Видимо, напарника по двойным свиданиям ему не хватало.
– И как тебе прогуливать лекции, отличница? – спросил Илай и инстинктивным движением заправил мне за ухо выбившуюся из косы прядь волос. От нежного касания по спине побежали мурашки. Не замечать их было сложно.
– Удовольствие не оценила, но в парке удачно столкнулась с Армасом.
– Ведьма, если ты не знала, то встретить куратора во время прогула – плохая примета, – фыркнул Дживс. – Она предсказывает, что тебя ждет метла и три дня отработки.
– Да, но Армас согласился пристроить Бусю в дом к ректору.
– Как ты это провернула? – опешил Илай.
– Легко, – пожала я плечами. – Если сильно повезет, то после Буси у нас поменяется магистр высшей магии. Так что, Дживс, иногда встретить куратора во время прогула – очень хорошая примета.
– Стесняюсь спросить, кто такой Буся?
– Эден завела папеля, но испугалась, что не прокормит, и нашла ему новый дом, – с иронией пояснил Форстад.
– Не понял… На выходных вы правда ездили в зоопарк?! – воскликнул Дживс.
– В цирк.
– То есть ты спихнула ректору сворованного из цирка папеля?! Гениально!
Выводы, которые делал Дин, всегда поражали воображение нелогичностью.
– Передарила подарок, – поправила я и посмотрела на Илая: – Армас в курсе, где мы были. Случайно оговорился. Может, за тобой следят?
Атмосфера резко изменилась: легкость исчезла, парни заметно напряглись. Форстад покосился на внезапно притихшего друга и скупо бросил:
– Нет.
Во время большого перерыва, когда адепты оголодавшей толпой осаждали столовую и практически на ходу прихлебывали травяной напиток, заменявший кофе, я отправилась в почтовую службу Дартмурта, но пришла к закрытой двери. Большое объявление крупными буквами гласило, что в первый день учебной декады служба не работает.
На семинаре по старомагическому языку преподаватель во всеуслышание заявил, что если завтра не увидит на столе моего сочинения на сто пятьдесят старомагических слов о том, как прошли выходные, то я никогда не увижу даже жалкого «хорошо» по его предмету. Все справедливо, но эпистолярный жанр мне давался, мягко говоря, паршиво, а уж сочинение на магическом языке превращалось в изощренную пытку.
С обеда и до позднего вечера, рыча на всех, кто пытался меня отвлечь или просто проходил мимо, как-то по-особенному громко топая, я описывала интересную поездку в столичный зоопарк, где кормила с рук скиффолса. Обычно сочинения о зоопарках дети бросают писать еще в средней школе, но вряд ли магистр, человек старой закалки, оценит рассказ о полете на воздушном судне под мрачное «помолимся» или о папеле Бусе, прожорливом уродце, подаренном ректорской супруге.