– Все еще корпишь? – подсел ко мне Илай.
– Почти переписала набело, – буркнула я, не поднимая головы.
Форстад ловко сцапал листик с черновиком и пробежал глазами по тексту.
– Красивая крылатая корова? – фыркнул он. – Ты серьезно?
– Надо было, конечно, использовать «величественный гигант», но если эти слова поставить рядышком, то на старомагическом они звучат как нецензурное ругательство, – поморщилась я. – Много описок?
– Ты на редкость грамотная, – улыбнулся Илай.
– Спасибо.
– Это странно.
– Странно, что я пишу без ошибок?
– Учитывая, что ты читаешь одни учебники по высшей магии…
– Между прочим, учебники по высшей магии составляют очень умные люди! – оскорбилась я и вырвала из его рук страничку с черновиком. – Завидуй молча в сторонке.
– В какой из сторонок? – хмыкнул он, обведя рукой почти опустевший зал для общих занятий.
– В той, что за гранью.
– К слову, Бериард Кростад был чудовищно безграмотным, – уронил Илай.
Он посмел обругать самого известного в мире ученого, описавшего почти все основные законы высшей магии. Покусился, можно сказать, на святое. Негодяй! Ладно терзать дурацкими шуточками раздражительную подружку, но как можно обижать великого мага?! Он умер полтора века назад и способен разве что перевернуться в гробу от возмущения.
– Кажется, мы сейчас расстанемся, – сухо прокомментировала я и вернулась к сочинению.
– Отец прислал письмо, – вдруг произнес Илай, и у меня дрогнуло перо, оставив на листе неряшливую чернильную закорючку. – Требует, чтобы я сегодня приехал домой.
– Почему ты не собираешься?
– Скандалы на ночь портят здоровый сон, – усмехнулся он. – Поеду завтра утром.
– Он разозлился из-за поездки?
– Обычно сиятельных Форстадов не волнует, где проводит время их сын.
– Просто ты не летал на другой конец королевства с сиротками из восточных долин, – прокомментировала я. Без горечи. Глупо расстраиваться из-за правды.
– На самом деле, летал, – вдруг огорошил меня Илай. – Они были не из восточных долин, но сути, конечно, не меняет…
– Они? – вкрадчиво повторила я. – Сделаю вид, что ничего не слышала.
Улыбка на секунду осветила его лицо и отразилась в светлых глазах. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди.
– Полагаю, родителям уже доложили.
– О чем?
– Что у нас все серьезно. Наверняка Эмрис снова сделает вид, что мы не знакомы. – Илай усмехнулся своим мыслям. – В этом даже есть прелесть: не придется объясняться хотя бы с матерью.
И как, скажите на милость, заканчивать сочинение, когда рука дрожит, а строчки пляшут по странице? Я решительно собрала записи, закрыла словарь и завинтила колпачок на самописном пере.
– Завтра доделаю.
Форстад проводил меня до комнаты. Крепко-крепко обнял на прощание. Вообще, устраивать обнимашки в коридоре было чревато – вдруг кто-нибудь завернет в закуток.
– Зайдешь?
– Уверена? – Он отстранился и ошарашенно посмотрел мне в лицо.
– В смысле, уверена? – высвободилась я. – Надо вернуть тебе конспекты по философии.
– Конспекты… – У него на горле дернулся кадык. – Ну, конечно.
– Ты чего там бубнишь, принцесса? – не поняла я, отпирая дверь. – Заходи.
Пока копалась в шкафу, разыскивая нужную папку, он рассматривал кустик. Тот щерился на нерадивого «папашу», принявшего участие в посадке, но совершенно не желавшего участвовать в воспитании. Что сказать? Кусту явно не хватало мужской руки, иначе бы не обнаглел. Бади наставником считать смешно, он только разбаловал наглую поросль.
– Держи. – Я протянула странички. Конспекты у Илая всегда были аккуратные, с отступами, абзацами, ровными строчками, написанными понятным почерком.
Некоторое время он смотрел на записи, не делая попыток их забрать.
– Ты чего замер?
– Могу я остаться на ночь?
– Принцесса, не наглей! – сморщилась я. – У меня кровать рассчитана на одно тело.
– Знаю, – мягко согласился он.
Понадобилась длинная задумчивая пауза прежде, чем стало ясно, что речь шла вовсе не о кровати и не о ночевке. Вернее, совсем не о ночевке. Иногда собственная наивность меня изумляла. Цепенея от смущения, я опустила руку и принялась кусать губу.
– Ты покраснела, – усмехнулся он.
Наверное, он ждал какого-то ответа… конкретного ответа. Да или нет – вариантов, если подумать, немного. Но язык прилип к нёбу, было страшно, что вместо человеческого голоса из пересохшего горла вырвется воронье карканье.
– Похоже, я бегу впереди экипажа, так, Аниса? Если подумать, у нас даже человеческого свидания не было. – С улыбкой Илай протянул руку, большим пальцем провел по моей нижней губе, молчаливым жестом запрещая ее кусать. – Спокойной ночи.
– Хорошо! – выпалила я, неожиданно даже для себя.
Он резко оглянулся.
– Ты не шутишь?
– Да! В смысле, нет. Не шучу. Ты можешь остаться.
Никогда не думала, что буду чувствовать себя столь неловкой и неуверенной, просто согласившись на естественную в отношениях с мужчиной вещь. Оставалось полагаться на опыт Илая.
– Аниса, ты не обязана делать то, чего не хочешь.
– Конечно, не обязана, – согласилась я. – Но кто сказал, что я не хочу. Просто, не посчитай меня совсем темной… Я понятия не имею, что делать дальше. Сесть, лечь, поговорить… Может, станцевать?
На его лице расцветала медленная понимающая улыбка.
– С танцами перебор, да? – пробормотала я.
– Почему же? Я буду счастлив, если ты для меня станцуешь.
– Вообще-то, я не умею… – призналась едва слышно.
– Понятно.
Он приблизился. Осторожно, словно боялся спугнуть. Или заработать какое-нибудь неприятное заклятие, если девушка вдруг распсихуется. Подозреваю, мысленно он уже подготовился блокировать магический удар.
– Я смешная? И бормочу как дурочка?
– Нет. – Илай встал в полушаге и, наверное, мог услышать, как сильно колотится мое сердце.
– Тогда почему ты смеешься? – насторожилась я, окончательно потеряв связность мыслей.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – быстро кивнула я.
– За то, что смущаешься и понятия не имеешь, что делать дальше, – произнес он и накрыл ртом мои крепко сжатые губы.
Из руки выпали конспекты, и измятые страницы рассыпались по полу. Я вцепилась дрожащими пальцами в рубашку Илая, словно боялась упасть, и не могла поверить, что действительно собираюсь заняться тем, о чем стеснялась думать при свете дня. Целоваться в холодных потемках фермерского дома, понимая, что дальше горячих объятий мы не зайдем, неравноценно согласию разделить ложе. Хотя «ложе», конечно, громко сказано. Мы надумали разделить узкую постель в общежитии Дартмурта. Не очень-то романтично, но я всегда считала, что значение романтики в отношениях переоценивают. Главное, чтобы ножки у кровати не подломились и не пришлось платить штраф смотрителю, я еще от первого за испорченную дверь не избавилась.
Илай отступил на шаг, одним плавным движением стянул через голову рубашку, обнажая подтянутый торс, тряхнул головой, убирая с лица волосы. Невольно я подалась вперед, чтобы прикоснуться губами к горячей обнаженной коже… и перенеслась в незнакомые, дорого обставленные апартаменты – очевидно – в номер какого-то гостевого дома. В общежитии осталась бездушная оболочка Анисы Эден, застывшей с пустыми открытыми глазами.
Что сказать? Впервые сознание раздвоилось легко и совершенно незаметно. И главное, что ж так не вовремя?! Надеюсь, Форстад не получит душевной травмы и не начнет впадать в панику, оставаясь наедине с подружками.
Я недоуменно таращилась на большую кровать с балдахином. На подушках, накрывшись тонкими простынями, лежала девушка. Она приподнялась на локтях, повернула голову. С изумлением я узнала Марлис Нави-эрн.
– Можешь не торопиться, – прозвучал подозрительно знакомый мужской голос. – Номер оплачен до утра.
Будь я в своем теле, точно от шока съехала бы по стеночке! Возле длинного низкого комода стоял Армас. Красивый, холеный любовник восемнадцатилетней адептки. Не глядя на девушку, с отсутствующим видом он застегивал рукава тонкой батистовой сорочки на запонки. Страшно представить, какую сцену мне бы пришлось наблюдать, перенесись я на полчасика раньше.
– Они догадываются, – вдруг произнесла Марлис.
– Они самоуверенны, но не настолько умны, какими пытаются казаться. Такие не способны решать сложные ребусы.
– Я все равно волнуюсь…
– Напрасно, моя мышка. Не о чем здесь волноваться.
Верден повернул голову к любовнице, но замер, словно прислушиваясь к внутренним ощущениям, и безошибочно нашел взглядом меня. Расслабленное и даже безразличное прежде лицо окаменело, на скулах заиграли желваки…
– Аниса, вернись!
Перед глазами мелькнул белый от страха Форстад. Мгновением позже он хлопнул меня по щеке. Пощечиной этот, с позволения сказать, шлепок было назвать сложно, но, кажется, я пришла в себя только от самого факта.
Совершенно ошарашенные, мы смотрели друг на друга. Вокруг разливалась ошеломленная тишина. Из коридора неуместно доносился приглушенный женский смех. Илай опустил руки, отступил на шаг.
– Ты очень долго не приходила в себя. – Он сглотнул, на горле дернулся кадык. – Можешь меня ударить! Если хочешь – магией.
– Армас спит с Марлис! – выпалила на одном дыхании.
– Ты… откуда… Что?!
– Они любовники! Я их видела. Не в процессе, а просто видела. – Я пару раз моргнула, пытаясь переварить происходящее. – Кажется, он тоже меня… увидел.
Этой ночью мы спали вместе, в прямом смысле этого слова, даже не раздеваясь. Перебрались к Форстаду – в аристократических «хоромах» кровати стояли пошире, и если ночью не устраивать бой за место под одеялом, то никто не рухнет на пол.
Разбудил нас деликатный стук в дверь, и раннего гостя не смутило, что ручка была зажженная. Илай открыл. Последовала пауза.
– Подождите на улице, – наконец хрипловатым ото сна голосом сухо приказал он.
– Кто там? – Я лежала в застегнутом до подбородка платье, но все