Я молилась о том, чтобы в проулке валялся набравшийся в хлам пьянчуга, но когда стаскивала одну из коробок, все равно понимала, кого именно увижу. Стриж лежал точно как на привидевшейся мне фотке – раскинув руки, уставившись стеклянным взглядом в вечернее небо. На розовой футболке растекались огромные темные пятна. В сумраке цвет лица казался синеватым. Плюхнувшись рядом, трясущейся рукой попыталась нащупать на его шее пульс и, не найдя, прислонила ухо к груди. Сердце молчало.
– Стриж! – Я для чего-то похлопала приятеля по ледяной щеке и вдруг спохватилась: – Коммуникатор…
Меня колотило, когда я ощупывала карманы парня в поисках магического прибора. От прикосновения на зеркальной пластине остались кровавые следы. Экран вспыхнул, появились цифры.
– Брат, – прошептала я динамику, и приборчик стал послушно набирать номер Ветрова-старшего.
Понеслись длинные гудки. Один, второй, третий. Казалось, что Ратмир никогда не ответит, но вот раздался резкий голос:
– Да.
– Это я, – тихо произнесла в трубку. Черный экран мгновенно вспыхнул изображением. Сначала появилась крыша автокара, потом кусочек двери, и вот на меня смотрел Ратмир. На мгновение у него расширились глаза. Он все понял без слов.
– Где?
– Я никогда не видела столько крови, – для чего-то прошептала в ответ.
– Где, я спрашиваю?! – со злостью рявкнул он.
– Вязовая.
– Скоро буду.
Видимо, Ветров хотел отключиться, но я выпалила:
– Что мне сделать? Он совсем ледяной и не дышит. И… – Я захлебнулась от рыданий.
– Он не умер, – промолвил Ратмир. – Он в летаргическом сне.
– Он спит?! Господи, как же я могла забыть, что аггелы засыпают[5]! – Наверное, со стороны я напоминала безумную. – Мы же его разбудим? Я сама его сейчас разбужу…
– Веда, – прервал меня Ратмир, – постарайся не впадать в панику.
Экран погас. Поджав под себя колени, я сидела рядом с парнем, за короткие дни превратившимся в моего лучшего друга, и не сводила взгляда с его застывшего лица. Если он спит, то почему так сильно похож на мертвеца? Не удержавшись, я закрыла Стрижу глаза.
И в этот момент в проулке появился мой двойник. Девушка вскинула самострел и выстрелила быстрее, чем я сообразила, что нужно бежать. Над головой просвистел боевой шар.
– Прощай, Веда! – Даже голос походил на мой собственный.
Оцепенев, я следила, как неизвестная направляет на меня оружие. Палец нажал на спусковой крючок… и случилась осечка. Недолго думая я схватила с земли камень и швырнула в убийцу. Удар пришелся в плечо. Девица вскрикнула от боли, выронила оружие. Не дожидаясь, когда она очухается, я вскочила на ноги и бросилась на преступницу.
Богдан учил меня бить с размаху, кулаком с большим пальцем наружу, чтобы не сломать суставов. Я и не подозревала, как хорошо запомнила те давние уроки. Удар получился мощным, от возбуждения даже боли в руке не почувствовала. Убийца взвизгнула, кувыркнулась на землю и заработала еще один удар – ногой под ребра. Пока она задыхалась от кашля, я схватила с земли самострел и направила на двойника.
– Ты не выстрелишь, – прохрипела она, сфокусировав взгляд на оружии.
– Проверим?
Я была уверена, что легко спущу курок, выстрелю в землю хотя бы одним боевым шаром, но пальцы неожиданно онемели и отказались слушаться.
– Не можешь? – злобно усмехнулась преступница.
– Опусти игрушку, дамочка! – прозвучал до боли знакомый голос.
Направляя на меня дуло самострела, между мной и распростертой на брусчатке убийцей встал Богдан.
– Привет, Истомин, – тихо произнесла я.
Прошла секунда, прежде чем на его лице отразилось потрясение.
– Кто ты? – ответил он, и вдруг я поняла, что по-настоящему ненавижу его за то, что он не сумел понять, кто из нас двоих – подделка.
– Не знаешь?
– Она хочет меня убить! – слезливо пролепетала убийца, в одно мгновение превращаясь из охотницы в жертву.
– Не шевелись. Я выстрелю, – предупредил он и, не спуская с меня самострела, помог убийце подняться на ноги. – Веда, спрячься во дворе…
Сохраняя ледяное спокойствие, я проследила, как девица зачастила в сторону внутреннего двора. Стук каблуков возвращался к нам гулким эхом. Когда мы остались одни, лицо брата изменилось. В нем появилась неведомая мне прежде жестокость.
– Считаю до трех. Если ты не бросишь самострел, я выстрелю, – предупредил Богдан. – Раз.
– Ты уверен, что спас правильного человека? – дрогнувшим голосом спросила я, не собираясь опускать оружия.
– Два.
– Что будешь делать, если поймешь, что ошибся?
– Три…
Я зажмурилась и приготовилась выпустить в родного брата боевой шар, но вдруг оказалась в кольце горячих рук. Застывшие на спусковом крючке пальцы накрыла большая теплая ладонь, а над макушкой прозвучал мягкий успокаивающий голос:
– Дай-ка это мне.
При появлении Ратмира я разом утратила самообладание. Выпустила из рук оружие, уткнулась в твердую горячую грудь и с трудом проглотила горький комок совершенно несвоевременных слез.
– Какого хрена, Ветров? – с изумленной интонацией выпалил Богдан.
– То же самое я хотел спросить у тебя, Истомин, – отозвался тот сухо и обратился ко мне: – Веда, иди в автокар…
Стоило Ратмиру назвать меня по имени, как у брата плетью упала вытянутая рука с самострелом. Он потрясенно застыл.
– Веда…
– Пошел ты, Истомин! – прошипела я, а когда садилась в автокар, отчаянно хлопнула дверью.
Глава 10Соблазнение по классическому сюжету
За окнами автокара мелькали суетливые улицы припортового района. Речной порт тянулся по береговой линии Сервицы. Широкая на поворотах, местами слитая с горизонтом, она отделяла от Ветиха небольшой район, где пустила корни община троллей, и куда загнали на проживание немногочисленных городских аггелов. В народе гетто называли «Островом», и с городом его соединял каменный мост на мощных подпорках. Насколько я слышала, жители Острова годами не пересекали Сервицу.
Молчание в салоне автокара, наполненное лишь ладным бормотанием двигателя, взорвал басовитый клич медленной, неповоротливой баржи. Выплыв из-под моста, она разрезала зыбкую лунную дорожку.
После гулкого сигнала Стриж словно бы очнулся и застонал. Холодные пальцы с силой схватились за мое запястье с витками браслета, распахнулись желтые слепые глаза. С глухим стоном парень выгнулся дугой, как будто его душа, запертая в тело, пыталась вырваться наружу.
– Что с ним? – испуганно выдохнула я.
– Он пытается проснуться, – процедил Ратмир, с тревогой глянув в зеркальце заднего вида.
Пальцы Стрижа ослабели, соскользнули с моей руки, и он снова впал в забытье. Я до боли прикусила губу, чтобы не расплакаться. Перехватив мой жалобный взгляд в зеркале, Ратмир нахмурился. Мотор взревел, и скорость автокара увеличилась до такой степени, что парапеты моста смазались и слились в серую монолитную стену.
Мы ворвались на плохо освещенные улочки Острова. Казалось, что окрестности вымерли. Сложенные из неровных камней вытянутые и несуразные домики выглядели обездоленными. Мы резко завернули в коридор из колючего можжевельника, рядом с которым пульсировала зеленым светом вывеска «Подворье».
Постоялый двор представлял собой длинное каменное здание с многочисленными дверьми, выходившими на деревянный настил. На широких перилах дрожали огни аккуратно расставленных ламп. Над входом в башенку мерцала надпись «Кабак».
Нас ждали. Стоило автокару остановиться, как дверь кабака распахнулась, и в нашу сторону ринулись три фигуры. Среди них ковылял Док.
– Выходи! – приказал Ратмир, выбираясь из теплого салона.
Тащить Стрижа помогал мощный тролль с недобрым взглядом темных глаз. Ноги парня неловко волочились по камням двора. Я семенила следом в компании высокой, отчего-то показавшейся знакомой женщины – полукровки-тролля. Тут мне вспомнилось, где раньше я видела ее лицо. Именно она выступала в роли коллекционера на аукционе древностей в Валховойске.
Деревянный настил скрипел под ногами. Гремя ключами, хозяйка постоялого двора отворила крайнюю дверь, хлопнув в ладоши, зажгла свет. С традиционного для троллей ложа, выложенного из камня, на пол полетели вышитые подушки. Мужчины осторожно уложили Стрижа на лоскутное одеяло.
– Полотенца! – приказал Док, раскрывая уже знакомый лекарский чемоданчик, и хозяйка ринулась в купальную комнату, притаившуюся за дверью с мутным овальным окошком.
Вдруг Стриж выгнулся и зарычал, точно зверь. Тролль бросился к кровати, прижал вырывающегося парня к перине. Бледный как смерть Ратмир отошел в сторону, нервно схватился за голову.
Док наполнил шприц с длинной иглой какой-то жидкостью, выпустил пару капель, выгоняя шарики воздуха, и по комнате разлился ядовитый запах.
– Давно он заснул? – деловито уточнил эскулап.
– Около часа назад, – быстро ответил Ратмир.
– Угу… – задумчиво промычал Док.
– Это давно или нет? – не выдержала я, и на меня с изумлением уставились три пары глаз. Похоже, мое присутствие для всех стало полным сюрпризом.
Впрочем, ответа все равно не последовало. Профессор кивнул троллю, и, подчиняясь безмолвному приказу, тот с силой рванул ворот футболки с запекшейся кровью. Ткань нехотя разорвалась на два куска, открывая черные раны с только что образовавшейся корочкой.
Комната поплыла перед глазами, к горлу подступила тошнота. Я выскочила из номера и съехала по ледяной стене на деревянный настил. Стоило представить черные раны, как во рту становилось кисло.
Стараясь избавиться от пугающего воспоминания, я стала следить за мушками, бившимися в стеклянных колпаках фонарей. Не знаю, сколько прошло времени, но дверь вдруг отворилась, и рядом со мной появилась хозяйка постоялого двора. Прежде чем она закрыла номер, до меня донесся болезненный вопль Стрижа.
– О боже… – пробормотала я, чувствуя, как к горлу снова подступает желчь. – Это невыносимо.