– У тебя тридцать секунд, – хриплым голосом объявил тюремщик.
Я оглянулась через плечо и спросила:
– Так и будешь на меня глазеть?
Походило на то, что он не собирался ни выходить, ни закрывать дверь.
– Ладно, – пожала я плечами и с решительностью, которой вовсе не испытывала, начала стягивать штаны. Больше не произнеся ни одного слова, страж отвернулся, а потом и вовсе захлопнул дверь, оставив меня в полумраке остро пахнущей комнатушки.
Я немедленно схватила швабру, подождала несколько секунд и смыла воду. Прежде чем тюремщик открыл дверь, чтобы проверить меня, прошло не меньше минуты. Со всей силы я вонзила конец черенка в его живот. Раздался болезненный стон. Аггел согнулся пополам, и, не придумав ничего лучшего, я шмякнула его шваброй по гладко выбритой красной макушке. Деревянный шест разломился, а страж со странным кряканьем тюкнулся лицом в пол.
В панике я бросилась бежать, на самом деле плохо соображая, куда именно. Толкнула первую попавшуюся дверь и влетела в чужую спальню. Оказалось, что в комнате когда-то произошла кровавая расправа. Стены покрывали бурые брызги, скомканные простыни на королевских размеров кровати были черными от засохшей крови. Схватив стул, я швырнула его в окно. Со звоном посыпались стекла. В затхлое помещение ворвался поток свежего воздуха.
Я бросилась к дыре, чтобы вылезти из особняка наружу, но вдруг оказалась в другом месте.
…В книжном хранилище я шла по бесконечному проходу между деревянными шкафами. Пространство казалось глухим, шаги терялись. По полкам бежали зеленоватые волны охранного заклятия – дотронешься, и тряхнет магическим разрядом…
Неожиданно я опять оказалась в разгромленной комнате. Проклятый браслет снова затянул меня в чужое сознание. Понять бы еще чье. Тряхнув головой, попыталась вернуть ясность мыслям, но перед глазами снова мелькнули стеллажи.
– Господи, – пробормотала я, запрыгивая на подоконник, – только не сейчас! Ну, пожалуйста!
Внизу замаячила крыша пристройки, и, не сомневаясь ни секунды, я спрыгнула. Ветхая черепица лопнула под каблуками, от грохота зазвенело в ушах. Не устояв, я шлепнулась и, прокатившись пару саженей, распласталась на спине. Сверху донеслось глухое рычание. Аггел с грохотом приземлился рядом со мной.
… – Ветров, почему она считает, что я пытался ее убить? – сказала я голосом Богдана и поняла, что попала в сознание брата.
Мы шли по широкому коридору плечо к плечу.
– А то ты не знаешь, какая твоя сестра бывает упрямая, – процедил Ратмир.
– Я-то знаю. – Брат начал злиться. – Мне не нравится, что и ты это знаешь! Меня вообще бесит, что ты знаком с моей сестрой! Как ты посмел к ней приблизиться?
– Когда я взялся за задание, не знал, кто она.
– Да чушь собачья! Какое, к лысым бесам, задание?! Ветров, ты мне друг, конечно, но, проклятье, это же моя младшая сестренка, а она орала, что ты ее… – Богдан подавился словами, – трогал!
Ветров резко остановился:
– Я не собираюсь извиняться за то, что у нас произошло с твоей сестрой.
– Повтори… – Брат готов был наброситься на него с кулаками. – Не смей к ней приближаться! Ты меня слышишь? У нее хорошая жизнь, какой нам с тобой больше не увидеть.
Мне стало ужасно горько. Хорошая жизнь – это когда днем – работа, на обед – пончики, а вечером – семейная возня?
– Она найдет нормального мужика, выйдет замуж и родит мне четырех племянников! Не смей ей мешать!
– Нормального мужика? Ясно, – сухо произнес Ратмир с непроницаемым видом, а у меня что-то оборвалось внутри.
– Проклятье, Ветров! – заорал Богдан. – Когда ты говоришь таким тоном, я чувствую себя дебилом. Я запрещаю тебе приближаться к Ведке!
У Ратмира крепко сжались челюсти.
– И чего ты молчишь? – злился брат.
– Истомин, ты ни фига не знаешь своей сестры…
…Придя в сознание, я обнаружила себя болтающейся на крепком плече аггела. Он стаскивал меня с крыши, под ногами хрустела черепица. Держать равновесие у него выходило плохо. Недолго думая я начала вырываться. Колотила кулаками его по спине, молотила ногами. В конце концов, он действительно меня выронил прямехонько на черепицу.
От сильного удара из груди вылетел весь воздух. Аггел схватил меня за запястье с браслетом Гориана, видимо, чтобы поднять на ноги, но вдруг замер в странной согнутой позе и вытаращился так, словно собирался меня лизнуть.
– Отпусти, – тихонечко пробормотала я, и он действительно выпустил мою руку. – Отойди!
Аггел попятился.
– Покрутись.
Высоченный, как башня, широкий, как дверь, он послушно повернулся несколько раз вокруг своей оси.
– Прыгни с крыши, – кивнула я, и когда он подошел к краю, замахала руками: – Я пошутила! В смысле замри.
Некоторое время мне понадобилось, чтобы осознать, что же такое произошло. И тут вспомнилось, что он схватил меня за руку и невольно прикоснулся к браслету. Его сознание отрубилось, и злобный охранник превратился в марионетку, а я – в неумелого кукловода. Чтобы закрепить результат, протянула руку и приказала:
– Подержись. – Огненные пальцы послушно сжали мое запястье. – Отпускай. А теперь, лихо одноглазое, выведи меня из особняка.
Беспрекословно подчиняясь, он побрел к разбитому окну. За ним волочился длинный хвост, и я едва подавила мстительное желание хорошенько его отдавить.
С осторожностью аггел помог мне забраться обратно в комнату, а потом немым телохранителем повел по пустынному коридору к широкой полукруглой лестнице, сбегавшей в огромный холл. Свобода маячила совсем близко, всего в паре десятков ступенек. Я занесла ногу и исчезла…
… Богдан кидал хмурые взгляды на мужчину, сидящего за большим столом красного дерева. Незнакомец смотрел с усталым пониманием. За его спиной на стене переливались знак четырехлистного клевера и надпись на латыни: «Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного». Я поняла, что написано – Богдан в лицее учил латынь.
– Человеческое тело впитывает черную магию, – произнес мужчина. – И мы не знаем, сколько именно забрала из браслета твоя сестра, Богдан.
– Все из-за тебя, Ветров! – прошипел брат. – Как ты вообще допустил, чтобы Ведка этот поганый браслет надела?
– Извини, она не спросила моего разрешения, – начал тот злиться.
– Ох, да заткнитесь вы оба! – рявкнула Свечка, и Богдан оглянулся на нее с глухой ненавистью. В его голове промелькнула странная мысль, что он не понимает, какой бес дернул его переспать с ней. Дважды…
Дважды?! Проклятье, целую седмицу я цапалась с любовницей собственного брата. Если бы знала, не стала бы разговаривать, сразу бы выбила глаза или вцепилась в волосы.
– Как мы можем узнать, есть в Веде черная магия или нет? – спросил Ратмир, в отличие от Богдана, пытавшийся сохранить хладнокровие.
– Если у нее на руке останется ожог, то у нас неприятности.
– Орлов захочет забрать силу обратно? – предположил Ветров.
– Наверняка, – кивнул мужчина за столом.
– И тогда, Ветров, начнется бойня! – не выдержала Свечка.
Из легких Богдана со свистом вышел воздух. Он сосредоточился на том, чтобы устоять, и страшился продолжения разговора.
– Бойня начнется в любом случае.
…От резкого толчка я выгнулась дугой и застонала. Тело сковало от боли, во рту ощущался вкус крови. Похоже, шагнув на лестницу, я кубарем пролетела через все без исключения ступеньки.
– Ага, – раздался где-то далеко голос Златоцвета, – ожила?
Мне казалось, что я схожу с ума. В голове гудел рой пчел. К горлу подступила настойчивая тошнота. Я неловко прогнулась, усаживаясь на колени. Пустой желудок вывернуло наизнанку горькой желчью. Меня трясло.
– Побег отменяется, барышня, – хмыкнул Злат, склонившись надо мной, и резко приказал: – Дайте ей умыться! Ненавижу неопрятных женщин.
Я вряд ли когда-нибудь смогу забыть утро следующего дня.
Автокар, в котором меня везли на встречу в заброшенной мануфактуре, грохотал по размытому еще весенними ручьями тракту и поднимал облака пыли, оседавшей на капоте. Златоцвета болтало, а я, приклеенная магическими чарами к широкому сиденью, не могла и плечом повести. После ночного инцидента, когда сказочным образом я заколдовала не опечатанного аггела, никто из свиты не решился сесть рядом с хозяином.
Солнце, встававшее на горизонте, походило на серый шар и настырно пробивалось сквозь густое облако с золотой каемкой. От полей, зарастающих сорняками и дикими травами, поднимался влажный холодный туман. Мы находились всего в тридцати верстах от Ветиха, но сонные окрестности походили на пустоши.
Сейчас, добираясь до будущего места коллективного самоубийства, я не испытывала страха. Побег с треском провалился, и стало предельно ясно, что взрыва мануфактуры не избежать. Ведь все предсказания, навеянные черным колдовством браслета, как показали последние дни, исполнялись со скрупулезной точностью. В голове крутилась отрешенная мысль, что через какой-нибудь час у меня навсегда остановится сердце.
– Боишься, барышня? – прервал долгое холодное молчание Златоцвет.
Обездвиженная, я сумела лишь скосить глаза на его неестественно юное лицо (видно, с косметической магией мужчинка на рассвете сильно перебрал и стер даже мимические морщины). Вспомнив, что от наведенного заклинания губы у меня тоже не шевелятся, он с насмешливой гримасой щелкнул пальцами, возвращая мне дар речи.
– Ты хочешь выжить? – со странным извращенным любопытством спросил маг и изогнул брови.
– А ты? – отозвалась я, дернув уголком обкусанных губ.
Ответ Златоцвету не понравился, и очередным щелчком он с легкостью заставил меня заткнуться. Конечно, можно было бы музыкально промычать похоронный марш, но сил язвить не осталось.
Первыми вкатили в распахнутые ворота заброшенной мануфактуры приспешники мага. Подъехав с заднего двора, мы остановились перед ветшающим зданием. На земле под выбитыми окнами валялись строительный мусор и осколки стекол, а металлические двери, полезные в хозяйстве, давным-давно утащили местные ушлые фермеры.