Богдан вышел в коридор, плотно закрыл за собой дверь, чтобы не беспокоить хозяина дома. Потом присел рядом со мной на корточки и осторожно погладил спутанные волосы. В его лице отражалось беспокойство, в глазах светилась жалость.
– Ты как? – тихо спросил он.
Ответить «нормально» у меня не поворачивался язык. Я взорвалась вместе с Ратмиром в заброшенной обветшалой мануфактуре, и сейчас от меня осталась лишь телесная оболочка. Если это «нормально», то тогда вопросов быть не может.
– Ты меня ударил. Два раза.
– Прости.
– Придурок, подонок, негодяй, сволочь.
– Точно. – Он поморщился.
– Было больно. Оба раза.
– Хочешь ударить меня в ответ?
– Нет, я хочу тебя пристрелить. Это будет справедливо. Пощечину можно смыть только кровью.
– Дать самострел?
Я не выдержала и, сама того не ожидая, улыбнулась. Улыбка отчего-то показалась ужасно неуместной.
– Стриж уже знает о взрыве?
Богдан нахмурился:
– Конечно.
– Хочу поговорить с ним, – попросила я, разглядывая замысловатый узор на эльфийском ковре, застилавшем пол коридора. Наверное, Стриж сейчас в отчаянии. Старший брат являлся всем его миром, отправной точкой, непоколебимой твердью. Теперь его не стало.
– Позже. – Богдан нахмурился. – Думаю, ему сейчас не до разговоров.
– Ты прав. – Я тяжело вздохнула, неожиданно почувствовав облегчение из-за того, что он мне отказал.
Меня поселили в небольшой, но светлой комнате. Из окна открывался вид на лужайку и деревянные широкие качели с высокой резной спинкой.
– Тебе сейчас поесть принесут. – Богдан чувствовал неловкость, оставляя меня в чужом доме.
Он взбил подушки на кровати и предложил:
– Поспи. Ты выглядишь измученной.
Я безучастно кивнула, рассеянно разглядывая обстановку.
Мне хотелось заснуть и не просыпаться.
Как легко злиться на того, кто просто ушел. Наговорил кучу гадостей, хлопнул дверью, сбежал на другой конец света. Злиться и жить дальше, чтобы в один прекрасный момент выкрикнуть: «Видишь? Ты мне больше не нужен! Я могу без тебя!» Мне злиться было не на кого. Некому что-то доказывать. Мы с Ратмиром даже толком не знали друг друга, да и встретились всего седмицу назад. Тогда почему я чувствовала себя брошенной и так сильно злилась на него?
– Возьми мой коммуникатор. – Брат протянул приборчик со слепым зеркальцем. – Если что-то понадобится, тут же звони.
– Хорошо.
– Я пойду. – Он помялся, но потом все-таки поцеловал меня в лоб, как всегда делал, когда прощался. – Я люблю тебя, сестренка.
Я промолчала, а когда он открывал дверь в спальню, чтобы уйти, не удержалась:
– Прости меня, Богдан.
– За что? – Он удивленно оглянулся.
– За то, что подозревала тебя. Это было ужасно – думать, что ты хочешь меня убить. Мне казалось, что я попала в сумеречную зону. – Неожиданно даже для себя я всхлипнула. – Боже, я так виновата перед тобой!
– Ведка, остановись! – категорично перебил он поток извинений. – Ты моя младшая сестра. Проклятье, мы вместе выжили в нашей чокнутой семейке! Как я могу на тебя злиться?
У меня вырвался смешок.
– Обещаешь не закладывать меня отцу? – спросил на дорожку Богдан.
– Только если ты больше не станешь подливать мне сыворотку правды.
Он уехал, оставив меня тет-а-тет с пустотой внутри. Минул день. Его сменили сумерки, а потом из леса выступила мгла. Сначала она стелилась у самой земли, заползала под травинки, окутывала кусты, а потом потушила небо и зажгла фонари.
Я вышла на улицу и плюхнулась на плетеные качели. Над головой чернело небо, таращилась луна, похожая на спиленный с одного бока круг. Завернувшись в прихваченный плед, я включила экран и попыталась в бесконечном списке имен, больше похожих на клички, отыскать Стрижа. Потом выбрала голосовой поиск и произнесла:
– Ветров.
Аппарат принялся набирать номер. Я прижала трубку к уху и вдруг услышала знакомый красивый голос, от которого защемило внутри. Почему мне даже в голову не пришло, что на фамилию «Ветров» послушная зеркальная память найдет именно его?
«Вале, – поприветствовал меня Ратмир на латыни. – Вы позвонили на номер Ратмира Ветрова. Я не могу ответить, оставьте свое сообщение после сигнала. Позже я с вами обязательно свяжусь. Салве».
Со мной вежливым тоном говорил настоящий профессор истории. Из горла вырвался то ли стон, то ли вздох. Грудь ломило, и я не понимала, почему все еще могла дышать.
– Ветров, – приказала я коммуникатору и снова услышала короткое приветствие. – Ветров.
И снова.
– Свяжись со мной, пожалуйста, – пробормотала я, задыхаясь от слез, и опять велела прибору набрать Ратмира. Неожиданно из трубки вместо голоса автоответчика прозвучала тишина, а потом вдруг знакомый голос произнес:
– Богдан?
У меня на секунду остановилось сердце.
– Рат! – выкрикнула, вскакивая с качелей.
Коммуникатор жалобно пискнул и отключился, полностью разрядившись.
– Нет! – пробормотала я, пытаясь оживить потухшее зеркало. – Нет, нет! Только не сейчас! Проклятье!
Потыкав в черный экран, от злости отшвырнула приборчик в траву. Он звучно хрустнул о камень.
– Чем тебя обидел мой коммуникатор? – прозвучал недоуменный возглас Богдана.
Я резко оглянулась. Старший брат пересекал газон, направляясь ко мне.
– Ты соврал мне! – В моем голосе, прозвучавшем словно со стороны, слышалась злость. – Он жив! Ратмир жив!
Изменившись в лице, Богдан остановился. Я стремительно приближалась, желая ударить предателя побольнее.
– Я не врал тебе. Ты сама решила, что он погиб.
– Проклятье, Истомин! Когда ты научился так талантливо недоговаривать? – выдохнула я и толкнула его в грудь. Он поднял руки и отступил на шаг. – Как ты позволил мне думать, что он взорвался! Целый проклятый день я оплакивала его, чтобы потом вдруг дозвониться! Ненавижу тебя, Истомин! Немедленно набери его!
– Веда, успокойся, – примирительно отозвался брат.
– Я сказала, сейчас же! – выпалила я.
Неожиданно за разлапистыми дубами со стволами шириной в два человеческих обхвата взревел мотор автокара. Я настороженно замерла. Вдалеке завизжали тормозные колодки, словно кто-то яростно рванул с места и резко затормозил, чтобы вписаться в крутой поворот.
– Тебя привез Ратмир? – быстро спросила я, глянув на Богдана.
Хмурое выражение на лице Истомина говорило лучше любых слов.
– Предатель! – рявкнула я и сорвалась с места.
– Веда, стой! – выкрикнул брат. – Не смей за ним бежать! Ты не должна выходить за охранные контуры!
Наплевать на все контуры, вместе взятые! Я бежала так, словно от этого зависела моя жизнь. Выскочила на пустой тракт, диковато огляделась вокруг. Боясь потерять время, бросилась дальше и тут услыхала душераздирающий визг тормозов. Добежав до развилки, увидела высокую мужскую фигуру, стоявшую в круге фонарного света, по инерции сделала несколько бесполезных шагов и только потом, тяжело дыша, остановилась.
Ратмир сложил руки на затылке и запрокинул голову. Казалось, он мучительно пытался удержать себя на месте. За брошенным автокаром с открытой дверцей тянулся черный след от покрышек.
– Эй, вале! – крикнула я на всю улицу приветствие на языке аггелов.
Ветров вздрогнул и медленно оглянулся. Казалось, он не верил собственным глазам. И я сорвалась с места, бросилась к нему, не чуя под собой ног, а потом врезалась в него со всей силы, обхватив руками горячее тело. Мгновение, и он стиснул меня в объятиях, зарылся лицом в макушку. Я слышала, как часто и сильно бьется его сердце.
– Он позволил мне думать, что ты погиб!
– Тихо, Веда, – уговаривал меня Ветров. – Я здесь. Со мной все в порядке.
Некоторое время мы стояли, тесно прижавшись друг к другу. Ратмир что-то шептал, быстрое и непонятное, а потом вдруг мягко попытался разомкнуть мои руки.
– Ты что делаешь? – испугалась я, мертвой хваткой вцепившись в его свитер.
– Ты должна вернуться в дом Венцеслава.
– Нет! Не смей меня гнать! Я почти пятнадцать часов думала, что ты взорвался, и оплакивала тебя. Поэтому даже не думай, что у тебя получится запихнуть меня под какие-то там контуры! Если ты уезжаешь, я поеду с тобой.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – с успокаивающей интонацией вымолвил он.
– Тогда я упаду на землю, вцеплюсь в твою штанину и не позволю тебе забраться в автокар.
Видимо, я выглядела достаточно решительно, и Ратмир решил, что угроза будет приведена в действие.
Неожиданно он глянул куда-то поверх моей макушки. Я ощутила, как он напрягся всем телом, и обернулась. На перекрестке, широко расставив ноги и отбрасывая лепестки вытянутых теней, стоял Богдан. Брат пристально следил за нами. Казалось, его злость можно было не только почувствовать, но и увидеть.
– Ну что, Ветров, ты теперь доволен?! – заорал брат.
– Иди к нему. – Ратмир подтолкнул меня в сторону перекрестка. – Так будет лучше.
– Даже не думай! Я еду с тобой!
Круто развернувшись на пятках, я упрямо направилась к автокару.
– Веда! – попытался образумить меня Ратмир, но его голос отрезала захлопнувшаяся с грохотом дверца. Меня окружили теплая полумгла и звуки мурлыкающего переливчатые мелодии приемника.
Прежде чем уйти, брат ткнул пальцем в сторону Ратмира и провел ребром ладони под кадыком. Мол, проклятый аггел, готовься впасть в очень долгий летаргический сон, а я уж позабочусь о том, чтобы никто тебя не смог откачать.
С непроницаемым видом Ветров сел за руль, хлопнул дверью, завел мотор.
– Ты уже жалеешь, – пробормотала я.
– Нет, – сухо отозвался тот и выжал педаль газа.
Мне так много хотелось рассказать ему, столько спросить, но я могла лишь зачарованно разглядывать его четкий профиль, смешные рожки, торчавшие из-под густых спутанных волос, руки, расслабленно лежавшие на руле. За окном мелькал разукрашенный разноцветными светляками ночной лес, и в кронах деревьев, путаясь и перемещаясь змейками, мерцали заколдованные гирлянды.