щий наконец открыл дверь и вручил мне подходящий ключ, я изнывала от нетерпения.
Я влетела в квартиру, сгребла книги Эсмеральды, выбежала, захлопывая за собой дверь, бросилась вниз по лестнице и пролетела мимо ошеломленного мистера Пателя.
ДВЕРЬ В ХРАНИЛИЩЕ БЫЛА РАСПАХНУТА.
Свет от единственной лампочки освещал её контуры, заставляя светиться словно огромную металлическую монету на дне колодца.
Она должна была быть запертой.
Я медленно спускалась по темным ступеням, держа меч наготове. Впереди пахло аконитом. Это растение использовали, чтобы сбить со следа оборотней: кто-то знал, что со мной Дерек. Если, конечно, это было против нас.
Дерек сладко спал на площадке. Я собиралась затащить его в свой кабинет, но устала, а он позавтракал хлопьями. Волчья туша весила около ста пятидесяти фунтов. Я сдалась на полпути.
В шаге от меня виднелись две капели крови, ещё одна поблескивала на две ступеньки ниже. В воздухе ощущался запах пороха. Андреа стреляла. Ее пуля, вероятно, лишь поцарапала противника, иначе тут было бы тело, а не просто капельки крови. Андреа никогда не промахивалась.
Я преодолела оставшийся путь на ватных ногах и остановилась, прижавшись спиной к стене. Из хранилища эхом доносилось странное хриплое дыхание, словно по дереву водили затупившейся пилой.
Я наклонилась и заглянула в проход
В клочьях одежды на полу я увидела изуродованное тело. Деформированное или избитое, оно лежало, свернувшись в клубок, и напоминало гротескную кучу из не сочетающихся конечностей, словно лоскутное одеяло из сырой говядины красного и грязно-коричневого цветов. Еще один хриплый выдох слабым эхом прошелся по углам. Джули нигде не было видно.
Пока я стояла там, голова повернулась в мою сторону. Я увидела комок светлых волос и один голубой глаз, другой был скрыт лоскутом плоти.
Андреа.
В один прыжок я приблизилась к ней. Грязные пятна на конечностях оказались мехом: короткая коричневая шерсть с проглядывающими сковзь нее пестрыми участками кожи.
Недоразвитая и слишком плоская грудь. Кожа на животе внезапно закончилась: не разорванная, не разрезанная, ее просто было слишком мало, чтобы выполнять свое назначение. В образовавшемся отверстии блестели кишечные петли. Левая нога трансформировалась в лапу, а правая оказалась сильно растянута и вывернута назад. Челюсти выпирали и не сходились, губы были слишком короткими, а клыки пронзили щеки.
О, Боже милостивый! Спустя столько времени вирус ликантропии настиг и её.
Левый глаз Андреа с синей, как у младенца, радужкой сфокусировался на мне. Из горла вырвался долгий клокочущий звук.
— Помоги-и-и-и.
Это было выше моих сил. Я никогда не видела оборотня, застрявшего в состоянии перехода из одной формы в другую.
Мне требовалось найти кого-то, кто мог бы помочь. Дулиттл. Но он находился в Башне Стаи. Я потратила бы несколько часов на путь туда. Кожа Андреа уже приобрела землистый бледно-серый оттенок, значит, тело оборотня вытягивало последние силы. Она, возможно, не протянет так долго.
Стоп. Дулиттл верен Каррану и сдаст бедняжку через минуту. Потом Стая будет тестировать ее, чтобы убедиться, что она не дикая, и затем Андреа придется столкнуться с Карраном. А быть верным и Повелителю Оборотней, и Ордену одновременно — невозможно. И как только все выясниться, её сразу исключат из Ордена, а она им жила и дышала. Точно так же я могла просто убить Андреа.
Но если я ничего не сделаю, она опять-таки умрет.
Дулиттл исключался. Как и Дерек. К кому же я могла ее отвести?
Дрожь побежала по конечностям Андреа. Её правая нога удлинилась. Кости вытягивались мучительно медленно. Она стонала, и в ее голосе было столько боли, что мое сердце бешенно заколотилось. Живот Андреа сжался, ягодицы напряглись, а потом конвульсии прекратились. Она снова плюхнулась на пол.
До меня отчетливо донесся едкий смрад, который я узнала. Гиена.
Башня была общей для всех оборотней, но каждый клан имел свое место для собраний, как и пару своих альф. У гиен тоже должно было быть собственная территория. Не столь многочисленные, как волки или крысы, гиены все-таки собрались в достаточном количестве, чтобы организовать свою маленькую стаю. Я встречала их предводительницу — женщину в возрасте, именовавшуюся Тётушкой Би. И я бы лучше сцепилась со стаей волков, чем разозлила ее. У тетушки Би был пучок на макушке и милая улыбка, но я предполагала, что мою печенку она будет щекотать когтями с не менее милой улыбкой. Львы и гиены не ладили между собой. Карран это признавал. Гиены подчинялись ему, а он предоставлял им достаточно свободы.
Мне нужно было отвезти Андреа к Тётушке Би. Она была жуткой стервой, но лучше иметь дело с ней, чем с Карраном.
Я наклонилась к Андреа.
— Я отнесу тебя в стаю гиен.
Глаза бедняжки расширились. Она дрожала и стонала.
— Нет. Не могу.
— Не спорь. У нас нет выхода.
Я протиснула руки под нее, и они намокли от лимфы. В нос ударил резкий запах мочи. Андреа, вероятно, весила около ста тридцати фунтов. Я сжала зубы и рывком подняла её, а она вцепилась в меня своими деформированными руками.
Боже, какая тяжелая!
Я направилась к двери хранилища.
В детстве отец заставлял меня пробегать изнурительные марафоны с тяжелым рюкзаком за спиной. Тогда меня заставляла двигаться только мысль о том, что в конце боль прекратится. И теперь я так же бормотала это себе под нос, медленно взбираясь по ступеням. Боль — это хорошо. Боль прекратится. Каждая минута задержки подталкивала Андреа все ближе к смерти.
Я уложила ее в тележку.
— Джули? — прошептала я.
— Мальчик. Мальчик-шаман. Забрал Джули.
Её голос утонул в булькающих звуках.
Черт тебя раздери, Рэд. По меньшей мере, ривы не разыщут Джули без монисто.
— Подожди меня. Не умирай.
Я бегом — через ступеньку — вернулась назад. Дерек все еще был в отключке. Я потрясла его.
— Просыпайся!
Оборотень попытался сквозь сон схватить меня зубами, клыки оцарапали руку, но в следующее мгновение он уже вскочил на ноги, поскуливая от смущения.
— Не переживай. Помощь нужна.
Дерек проследовал за мной, но застыл на полпути, выгнув спину и вздыбив шерсть, и раскатисто зарычал.
— Ну пожалуйста. Знаю, пахнет странно, но мне нужен твой нюх. Сейчас. Пожалуйста.
Я упросила оборотня спуститься. Он посторонился от тележки и взглянул на меня.
— Ты можешь учуять Джули?
Дерек опустил нос к земле и отпрянул, словно от удара. Потом вернулся, обошел тележку, прошел еще раз по более широкой траектории, принюхался к земле, сделал новый круг и заскулил.
Слишком много аконита — хорошенько же Рэд замаскировал свой запах.
Из повозки раздался приглушенный стон. Джули придется подождать, потому что у Андреа каждая минута была на счету. По крайней мере, монисто все еще находилось у меня. Если я была права, ривы станут следовать за мной вместо девочки. Буду им только рада. Взбешенная, как сейчас, нападение я поддержу обеими руками.
— Планы меняются. Отведи меня к гиенам. У нас мало времени, пожалуйста, поторопись.
Дерек затрусил вниз по улице. Я запрыгнула на место возницы, и мы тронулись. Достаточно медленно для того, чтобы я сдерживала желание скрежетать зубами, но мы ехали.
В Атланте все было не так. Магия пронзила меня насквозь, когда я правила повозкой по улицам, усыпанным щебенкой, настолько быстро, насколько позволяла лошадь. Странные штуки летали по ночному небу, темные силуэты, беззвучно скользя, заслоняли звезды. Два раза нам пришлось остановиться: в первый раз, чтобы избежать встречи с вампирским патрулем — четырьмя кровососами, построившимися «ромбом», во второй раз, чтобы пропустить полупрозрачный фантом медведя, проследовавшего мимо нас. Его голову венчали рога, по спине спутавшимся водопадом лились ручейки прозрачного пламени. Медведь посмотрел на тележку печальными глазами и побрел вниз по улице.
Параллельно дороге текла призрачная река, вода в ней была чернильно-черная и густая, как смола. Я старалась держаться от нее подальше. Те, что выли и кричали в ночи, помалкивали. Прислушиваясь. Ожидая. Если бы каким-либо чудом можно было перехватить ритм города и проиграть его, эхом повторялась бы одна и та же фраза: «…Грядет всплеск, грядет всплеск, грядет всплеск…»
Конвульсии Андреа теперь повторялись чаще: каждые пятнадцать минут или около того. Я понимала, когда начинался очередной спазм: она издавала короткий полный боли вскрик, заставлявший вздрагивать.
Наконец мы выехали из города и направились по знакомой дороге мимо разрушенного промышленного района и дальше вниз по ныне заросшему шоссе. Наступила ночь, темное небо усыпали маленькие огоньки — звезды, недосягаемые для людей. Приглушенные тона, тени практически сливались с окружающей обстановкой. Деревья, такие обычные и веселые в дневном свете, напоминали корявых монстров, подстерегающих добычу. Эта дорога вела в Башню — крепость, где в трудные времена собиралась Стая.
Мы проехали заброшенную темную заправку, у которой двери отсутствовали, а окна были разбиты. Маленькие тощие существа проползли по подоконникам и проскользнули в дверной проем. Тошнотворно желтого цвета, словно гной из зараженной раны, они таращились на нас горящими глазами и протягивали костлявые когтистые руки, будто пытались достать.
Дерек трусил по дороге той ленивой волчьей поступью, которой без устали можно было пройти многие мили пути. Мы добрались до лесополосы. Массивные дубы обступали дорогу, сцепившись раскинувшимися ветвями. Оборотень остановился, поднял голову к звездному небу и завыл. Вой уплыл в ночь, протяжный, преследующий, полный печали и пронизывающий до костей. Он извещал о нас. Долгую минуту Дерек ждал, потом дернул ушами и побежал по заросшей дороге, располагавшейся под пологом деревьев. Я последовала за ним.
Повозка скрипела, копыта лошади отбивали ровный размеренный ритм.
В ночи эхом раздался жуткий хохот. Пронзительный, сумасшедший звук, натянутый, как готовая лопнуть гитарная струна. С обеих сторон кустарника показались гибкие фигуры. Они бежали на двух ногах — серые сил