В камине горел огонь. Справа у стены стояла кровать, слева — ряд сундуков. Стены украшала резьба: деревья, руны и воины. Много, много сражающихся, сплетенных в ярости битвы, искусно вырезанных в мельчайших деталях. На столе под ними лежал свиток, на котором был изображен человек с длинным посохом в длинной монашеской рясе. Он восседал на камне. За ним в волнах морских резвились русалки. Пастырь…
Бран схватил меня за руку, потянув к первому сундуку, и откинул тяжелую крышку. Содержимое было покрыто белой тканью. Он сдернул ее. Сундук наполняли головы людей.
— О, Боже!
За единственную прядь волос Бран вытащил из сундука мумифицированную голову и протянул мне:
— Они все мои.
Это самая странная версия приглашения «пойдем, я тебе кое-что покажу», с которой я когда-либо сталкивалась.
Он распахнул еще один сундук. Рядом с черным мотоциклетным шлемом, украшенным языками пламени, я увидела шлем кайзера времен Первой Мировой. Сколько же Брану лет на самом деле?
Третий сундук — мечи. Турецкий ятаган, катана, сабля морского офицера с гравировкой Semper Fi[28] на старом английском…
— Это ничто!
Он швырнул голову в ящик, схватил меня за руку и потянул обратно к двери. Она распахнулась от пинка, и Бран потащил меня на пирс.
За домом возвышалось гора из черепов. Отшлифованная стихией добела, возвышающаяся надо мной, она была испещрена копьями, торчащими из костей.
— Видишь! — он торжествующе взмахнул руками. — У меня их еще больше. Ни у кого столько нет! Отец обосрался бы, увидев это!
Серьезно?
— Я великий воин. Герой. Каждый из них — битва, в которой победил я, — лицо Брана светилось гордостью. — Ты тоже воин. Ты понимаешь, да?
Столько жизней… Гора черепов возвышалась надо мной.
— Сколько тебе лет? — прошептала я.
Он перепрыгнул через перекладину, взял из горы череп и установил напротив меня.
— Это моя первая победа.
На черепе был шлем римлянина.
Я села. Это было слишком.
Он подошел и сел рядом, мы смотрели на черепа. Бран повесил голову.
Я коснулась его предплечья:
— Что такое?
— Никто никогда не узнает, что я совершил. Никто, кроме тебя, этого не видел. Когда я в конце концов умру, меня и все это будет помнить лишь Морриган.
— Она не из сентиментальных? — предположила я.
Бран покачал головой.
— Мы заключили дурацкую сделку. Я спас ее птицу, и она предложила выбрать награду.
— И чего ты попросил?
— Кто-то попросил бы долгой жизни, сильных сыновей. Я же захотел стать героем. Чтобы было много выпивки, сражений и женщин.
В зловещей тишине черепа смотрели на нас пустыми глазницами.
— Если бы ты попросил сильных сыновей, она бы сделала так, что дети, в конечном итоге, убили бы тебя, — ответила я. — Выиграть не выйдет.
— Слабое утешение.
— Да.
Я дотронулась до римского шлема. Метал под пальцами казался ледяным.
— В их времена в мире не было магии.
— Она иссякала, — сказал Бран, — оставался лишь ручеек. Я проспал ее смерть. Когда я проснулся и выпал из тумана, мир был в огне.
Первый Сдвиг… В течение той недели умерло очень много людей.
— Маленькая девочка, Мышка, так ты ее назвал … Я пытаюсь защитить ее и найти мать. Ведьмы сказали, что помогут мне, но Оракулам нужна твоя кровь, чтобы вылечить одну из них. Было бы хорошо, если бы она выжила. Она многое значит для ковена.
Бран забрал у меня череп и поднес к своему лицу, глазницы к глазам, зубы к зубам.
— А мне то что?
— Оракул Ведьм живет многие века, его члены перерождаются снова и снова. Если ты дашь им свою кровь, ковен будет хранить память о тебе. Всегда. Ты будешь жить. Будешь героем. И тебя не забудут.
Он повернулся ко мне: его глаза были бездонными.
— Тебе это ничего не стоит. Но значит практически все.
ГЛАВА 22
ТУМАН РАССЕЯЛСЯ. Я И БРАН ОКАЗАЛИСЬ на каменном полу храма Оракула. Эту телепортацию явно переоценивали. Конечно, она быстро доставила нас в нужное место, но после пребывания в невесомости у меня закружилась голова. В довершении всего пришлось крепко уцепиться за Брана, а он совсем не умел держать руки при себе.
Факелы и фейлантеры освещали храм. Я не ожидала, что кого-то здесь увижу в столь поздний час, но три ведьмы Оракула по-прежнему находились на платформе. Они и глазом не моргнули, когда мы материализовались в центре зала. Вероятно, нас ожидали.
Слева от Оракула стояли ещё четыре ведьмы, две моего возраста и две постарше. У некоторых из них были набиты голубые татуировки — точно такие же, как и у Брана на груди. Ковен Морриган?
Бран наклонился и чихнул:
— Ненавижу эту грёбанную черепаху, — он поднял голову и улыбнулся ведьмам. — Милые леди.
У двух ведьм, что помладше, озадаченное выражение лица в мгновение ока сменилось кокетливым.
Я взошла на платформу и вручила ещё теплую пробирку с кровью ведьме-матери. Она взяла её.
— Он отдаёт кровь добровольно, — сказала я. — И ничего не ждёт взамен. Но я надеюсь, что вы навсегда запомните его подарок.
Ведьмы Оракула поднялись и одновременно поклонились.
— Видишь? — Бран тыкнул пальцем в них. — Вот как женщина должна относиться к мужчине. Я хочу, чтобы в следующий раз, когда ты увидишь меня, сделала то же самое.
— Только после того, как ад замерзнет, — ответила я.
Ведьмы опустились на свои места.
— У нас была сделка, — напомнила я.
Старуха пристально посмотрела на меня:
— Сделка с такими как ты ничего не значит.
— Мне кажется, или я вам не нравлюсь?
Её крючковатые пальцы сжались на подлокотниках кресла.
— Мария, — прошептала самая молодая, — такая грубость неуместна. Оракул никогда не нарушает сделки.
— Вы могли обмануть меня.
Она указала на четырех ведьм, стоящих сбоку.
— Они представляют старший ковен Морриган. Здесь они свидетели. Скажи, что ты хотела бы знать, и я отвечу на все вопросы.
— Вот что я подозреваю: Эсмеральда захотела силы и сформировала собственный ковен, но ей не доставало знаний и навыков. Возможно, ковен начинал с поклонения Морриган, но, либо случайно, либо специально, Эсмеральда разрешила Морфрану участвовать в их обрядах и прийти к власти.
Семь ведьм внимательно следили за ходом моей мысли. Атмосфера в храме становилась напряжённой. Я продолжила:
— Подозреваю, что Морриган может являться в наш мир во время всплеска, используя для этого магический котел. Морфран очень сильно хотел стать живым и либо научил Эсмеральду как сделать такой же, либо заставил украсть котел у настоящего ковена Морриган.
Либо я попала в самую точку, либо у всех четырех представительниц старшего ковена Морриган случился одновременный приступ запора, потому что их лица стали красными и напряжёнными.
— Думаю, Морфран в сговоре с фоморианами, но я не понимаю, зачем ему это. Я хочу знать, что произошло после совершения обряда, что случилось с мамой Джули и для чего нужно ожерелье, которое носит маленький шаман по имени Рэд.
— Где сейчас ожерелье? — внезапно всполошился Бран.
— Я не собираюсь тебе этого говорить.
Он развел руки в стороны:
— Почему бы и нет? Я здесь хороший парень!
— А вот этого я не знаю. Это вопрос на доверие. Но пока кто-нибудь мне всё не объяснит, ожерелье не получит никто.
— Я объясню, — средняя ведьма Оракула откинулась назад. Фреска над ней сдвинулась. Черные линии начали медленно двигаться. Очертания Гекаты тускнели, в то время как котел перед ней становился всё четче.
— Два поколения назад, в самом начале Сдвига, Морриган доверила своему ковену магический котел.
— Уж они о нем позаботились, — вставил Бран.
Ведьма-мать осадила его взглядом:
— Замолчи.
— Мы не знали, — сказала одна из ведьм старшего ковена Морриган, — со времени последнего всплеска она не говорила с нами.
Средняя ведьма заставила её замолчать взмахом руки:
— Теперь же котел — единственный способ вернуться в наш мир. Но его магия проявляется только во время всплеска. Морфран захотел отнять его, чтобы познать все прелести жизни, и заключил сделку с врагами Морриган — фоморианами, морскими демонами. В обмен на помощь он обещал высвободить их из Иного мира, используя котел. Но фомориане не боги, и им нужна магия, чтобы существовать здесь. Поэтому они станут первыми почитателями Морфрана.
— Но я убила по меньшей мере десятерых из них. Сколько тогда вырвалось?
— Ты не можешь их убить, — сказал Бран. — Демоны не могут умереть, если только я не всажу в них одну из моих стрел. Пока магия всплеска подпитывает котел, они будут возвращаться к жизни. Чем ближе они к котлу, тем сложнее с ними справиться.
Замечательно. Потрясающе.
— А ты раньше мне об этом сказать не мог?
— Это вопрос на доверие, — сообщил Бран, пародируя мой голос. Как же хотелось ему врезать.
— Ладно, но как фоморианам вообще удалось захватить котел?
Ведьма вздохнула, складывая руки на коленях:
— Уже много лет Псы Морриган охраняют котел, и только у них есть сила управлять им.
Псы на стене подняли морды в неслышном вое. Такие же люди, как и Бран, вырванные из человеческого мира из-за дурацкой сделки.
— Ковены думали, что котел достаточно защищен, потому что никто, кроме Пса, не мог перенести его из места общего собрания. Но они не знали, что несколько лет назад один из Псов отбился от остальных.
Слева пес на рисунке вытянулся и приобрёл человеческий облик:
— Он покинул Морриган ради женщины, но условия сделки вынудили её оставить в живых и его самого, и потомков.
Всё в моей голове встало на места.
— Рэд. Этот маленький ублюдок — потомок Пса, которому удалось уйти.
Ведьма кивнула.
— Это значит, он может перенести котел в любое другое место. Так это он украл его?
Четыре ведьмы кивера Морриган выглядели так, словно хотели провалиться под землю.