наши танцы. Вот странно, — неожиданно возмутился он, — я все пять лет, что Нот преподает в Орте, пытаюсь обратить внимание ректора на его неподобающие отношения со студентками, которые нарушают все возможные правила и даже некоторые законы. Всем плевать. За десять с лишним лет я один раз позволил себе… — он осекся и бросил на меня быстрый взгляд, как будто испугался того, что собирался сказать. — Позволил себе два невинных танца, — все-таки закончил он. — И ректор уже всполошился. Где справедливость?
— Не знаю, — я хихикнула, ныряя вслед за ним в новый тоннель. — Но мне он тоже почему-то прочел нотацию только по вашему поводу. То, что я дважды танцевала с Нотом, его не очень-то взволновало. Возможно, дело в том, что вы старше.
Норман снова оглянулся на меня через плечо и нарочито безразлично поинтересовался:
— А что именно он вам сказал?
— Что вы очень старый и несчастный, мне надо держаться от вас подальше, иначе мне будет очень больно, — хмыкнула я.
Норман остановился и снова посмотрел на меня. В его глазах удивление смешалось с недоверием.
— Так и сказал? Старый и несчастный?
— Ну, почти, — я смутилась. — Мол, вы намного старше, с тяжелым прошлым в анамнезе и весь этот багаж — неподъемная ноша для моих хрупких юных плеч.
Норман задумался на секунду, а потом согласно кивнул.
— В чем-то он прав. Не в том, что я стар, конечно. Но все-таки очень кстати, что весь этот багаж вы не планируете взваливать на свои хрупкие плечи.
Я промолчала. В отличие от него, в текущий момент я уже была не так в этом уверена. И мне все больше хотелось узнать, что за багаж такой идет в нагрузку к Яну Норману. Вот только спрашивать не имело смысла, все равно не расскажет.
Норман вдруг снова остановился, но прежде, чем я успела спросить, в чем дело на этот раз, он повернулся ко мне и зажал рот рукой. Успокоившееся сердце снова глухо стукнуло о ребра, а потом подскочило к горлу.
Я проследила за его взглядом и дернулась, попытавшись попятиться назад, но он крепко держал меня. Рука, зажимавшая рот, не дала вскрикнуть.
Грот, через который мы сейчас собирались пройти, был полон монстров. Они свисали с потолка, сидели на земле. Одни как будто спали, другие бесцельно бродили среди товарищей, словно искали подходящее место. Как Норман сумел сохранить самообладание, увидев их, я не представляла. Однако его спокойствие помогло мне взять себя в руки.
Он наклонился к моему уху и голосом, который был едва громче дыхания, сказал:
— Спокойно. Они нас не видят, но могут услышать или почувствовать запах. Если мы сейчас очень быстро и очень тихо уйдем, все будет хорошо. Понятно?
Я судорожно кивнула, и тогда он убрал руку, зажимающую мой рот. Вместе мы сделали несколько шагов в сторону, по широкому тоннелю с подозрительно ровным полом, который убегал куда-то под прямым углом к нашему прежнему маршруту. Мне хотелось спросить, сможем ли мы выйти из подземелий как-то иначе, но я понимала, что сейчас не время для разговоров.
Норман шел в пол-оборота, стараясь не выпускать из вида конец коридора, в котором могли появиться монстры, если все-таки учуяли нас. Одной рукой он продолжал сжимать мою ладонь, а другой держался за рукоять меча, но из ножен его не вытаскивал. Видимо, чтобы не шуметь. И моя, и его обувь позволяла ступать беззвучно, поэтому у нас имелись все шансы медленно и осторожно убраться подальше, не привлекая к себе внимания. Если бы только это не был самый неудачный день в моей жизни.
Мы отошли всего на пару десятков метров, когда браслет на моей руке решил, что выполнил свою функцию. Он щелкнул, и я успела почувствовать, как он скользнул по коже, переворачиваясь. В следующее мгновение он с оглушительным звоном упал на камни под нами, подпрыгнул и упал снова.
Норман замер, и я вместе с ним. Из грота, от которого мы старательно уходили, послышалось рычание, скрежет когтей по камню и пронзительный вскрик. Норман подтолкнул меня вперед и вместе с тем вытащил меч.
— Беги! — коротко велел он.
И я побежала. Что еще мне оставалось? Хотя куда нам было бежать? И зачем? Здесь негде было спрятаться. Монстры рано или поздно настигнут нас.
Я не знала, что происходит за моей спиной. Слышала только, что Норман то догоняет меня, то отстает на время, чтобы разделаться с наиболее резвыми существами. Те кричали от боли. Какие-то падали замертво — я слышала, как отлетают их головы и скачут по камням словно мячики, — какие-то, наверное, просто отставали.
В какой-то момент я услышала скрежет когтей над головой и остановилась как вкопанная. Это меня и спасло: существо пронеслось по каменному своду дальше и спикировало вниз в нескольких метрах впереди. Я знала, что нужно что-то делать, но меня словно парализовало.
— Пригнись! — услышала я окрик Нормана. Он прозвучал слишком далеко.
Я послушно присела на корточки, накрыв голову руками. Огненный шар пролетел надо мной и ударил в монстра, который уже прыгнул на меня. Его объяло огнем, он страшно закричал, а я едва успела увернуться, потому что живой факел упал на то самое место, где я до этого сидела.
Норман оказался рядом секунду спустя и заставил меня встать. В этот момент нас догнало еще несколько монстров. Дальше все походило на какой-то извращенный танец. Как и в бальном зале, мой преподаватель умело двигался, уклоняясь от атак и нанося ответные удары. В то же время он успевал переставлять меня, направляя мои движения. В отличие от него, я не успевала реагировать и только подчинялась его властной руке, когда она тянула меня то в одну, то в другую сторону.
В конце концов ему удалось оттеснить меня от монстров, встав между мной и ими.
— Беги вперед, потом направо. Там должна быть дверь, спрячься за ней. Я за тобой, — отрывисто велел он.
Это уже было похоже на план, поэтому я послушно побежала, боясь только пропустить поворот. Однако светящийся шар создавала я, поэтому он последовал за мной и оставил Нормана сражаться в темноте.
Поворот я нашла, новый тоннель оказался довольно узким, но один человек мог спокойно пройти по нему. В конце я действительно обнаружила дверь, распахнула ее и остановилась, обернувшись.
Нормана не было видно. Монстров тоже, но я слышала их крики. Потом из темноты коридора появилась бегущая фигура. К счастью, человеческая. Однако по потолку его преследовал как минимум один монстр. Норман побежал быстрее, но в комнату, они все же влетели одновременно, а за ними уже следовали другие.
Я навалилась на дверь и торопливо задвинула засов, а потом повернулась к Норману и монстру. Только сейчас я заметила, что теперь они оба были безоружны. Существо стремительно атаковало, Норман успел выставить щит, который отбросил нападавшего к стене. Это дезориентировало низшего достаточно, чтобы Норман успел подскочить к нему и одним резким уверенным движением свернуть ему шею.
Я отвернулась, услышав противный хруст. Когда я посмотрела на них снова, существо лежало у стены без движения, а Норман пятился назад, тяжело дыша. На дверь с той стороны кто-то прыгал, когти скребли по деревянной поверхности, но, по крайней мере, на какое-то время мы оказались в относительной безопасности.
Секунду спустя я поняла, что безопасность — слишком громкое слово. Все еще тяжело дыша и пятясь назад, Норман уперся спиной в стену, а потом медленно осел на пол. Я бросилась к нему, опустилась рядом на колени.
— В чем дело? Что с вами?
— Ерунда, — попытался отмахнуться он, обессиленно прикрывая глаза и тяжело дыша. — Устал. Магический поток почти исчерпан. Нужно время его восстановить.
Я хорошо понимала, о чем он говорит: ведь его магия дважды контактировала с низшим, причем один раз это был сам по себе затратный огненный шар.
Норман потянул воротник сюртука, как будто тот мешал ему дышать, и я принялась торопливо расстегивать мерзкие мелкие пуговицы. Руки дрожали, пальцы не слушались, но мне удалось с грехом пополам расстегнуть первые пять.
Закончив с пуговицами, я испуганно посмотрела на руки: они были перепачканы в черной крови.
— Это не моя, — заверил меня Норман, приоткрыв глаза и заметив испуг на моем лице. — Я убил с десяток низших. И еще столько же, наверное, ранил. Очень грязное дело.
Мне едва удалось изобразить кивок, но взгляд уже опустился ниже, заметив что-то странное. Я подтянула светящийся шар поближе и ахнула от ужаса. На левом боку плотная ткань сюртука была разорвана и вся промокла от крови.
— Кажется, вы все-таки ранены, — чужим голосом сообщила я и попыталась расстегнуть оставшиеся пуговицы, чтобы посмотреть.
— Не может быть, — Норман покачал головой, — я ничего не чувствую.
Пуговицы не поддавались, руки тряслись все сильнее, поэтому я просто дернула оба борта сюртука в разные стороны, отрывая оставшиеся пуговицы.
От этого резкого движения Норман взвыл от боли.
— Хорошо, теперь чувствую, — отрывисто произнес он. — Нельзя ли нежнее?
— Простите, — мой голос задрожал от собирающихся в глазах слез, когда я смогла рассмотреть его рану. — Тут все очень плохо, профессор Норман.
— Правда? — он попытался улыбнуться, видимо, чтобы ободрить меня. Его лицо покрылось испариной и очень побледнело. Выброс адреналина закончился, теперь оставались только исчерпанный поток и большая кровопотеря. — А если конкретнее?
— Рана, кажется, глубокая, очень много крови, — прошептала я. — Я не знаю, как ее остановить.
Он прижал руку к ране, поморщившись от боли. Я надеялась, что он вылечит себя, но он только вздохнул и тихо ответил:
— Что ж, Таня, пожалуй, это тот момент нашей жизни, когда я могу разрешить вам называть меня по имени.
Я замотала головой, чувствуя, что слезы снова потекли по щекам. Сколько же их в моем организме?
— Нет… нет… Надо что-то сделать. Вы можете себя вылечить?
— Не могу. Мой поток почти исчерпан. Я истеку кровью быстрее, чем он восстановится.
— Направьте мой! Я знаю, что так можно…