— Теперь ты можешь вернуть перстень своему преподавателю, — добавил папа в конце.
Да, я знала, что так будет правильно. Я ведь сама настояла на том, чтобы перстень не был подарком. Однако от мысли о том, чтобы расстаться с ним, мне становилось невыразимо тоскливо. Я успела полюбить его. Не за высокую стоимость, конечно, и даже не за красоту. Пока он оставался на моем пальце, я постоянно ощущала присутствие Нормана рядом, знала, что он придет на помощь, если будет мне нужен. Сейчас именно это я ценила в богатом украшении больше всего.
Поэтому, вернувшись в Орту, отдавать его я не торопилась. Объясняла себе это тем, что хочу сначала сдать сессию, а с привычным артефактом сделать это будет проще. Впрочем, сессия и так оказалась не очень напряженной: она состояла из одних зачетов, и требовалось от нас, в основном, просто сдать все необходимые рефераты и продемонстрировать изученные заклинания. У меня почти не было «хвостов», поэтому проблем не возникло. Преподаватели даже хвалили меня, памятуя о том, как я начинала.
И вот настал последний день семестра. Сессию я успешно закрыла, но впереди оставалась локальная вечеринка с сокурсниками, которую мы собирались закатить прямо в общей гостиной спецкурса. На следующий день мы должны были покинуть Орту на целый месяц каникул — до первого марта. Оттягивать момент возвращения перстня я больше не могла. Если папа увидит, что я вернулась домой с ним, будет скандал.
После обеда я отправилась в кабинет Нормана. Мой преподаватель в неизменной черной форме, застегнутой на все пуговицы, разбирался с документами, судя по тому, что его стол полностью покрывали стопки бумаг, а из шкафа были выдвинуты ящики.
— Таня? — он замер на полпути от шкафа к столу. — Не ожидал вашего визита. Мне казалось, я попрощался с группой спецкурса еще в среду. И у нас не осталось с вами нерешенных вопросов.
— Я не по поводу учебы, — не знаю почему, но на меня вдруг напало смущение. Я покрутила перстень на пальце, а потом сняла и решительно протянула ему. — Вот, пришла вернуть вам.
Он посмотрел сначала на меня, потом на перстень на моей ладони, но не сделал попытки его взять. Вместо этого бросил бумаги, которые держал в руке, на стол и снова посмотрел на меня, хмурясь.
— Я вас чем-то обидел? Это из-за моего поведения в подземелье, да?
Я растерялась. Мы с ним ни разу вслух не вспоминали ничего из того, что произошло в подземелье. И уж тем более я не могла понять, как это может быть связано с возвращением временно одолженной вещи.
— О чем вы?
Норман, сцепив руки за спиной, подошел чуть ближе, внимательно глядя мне в глаза. Даже если бы я захотела, то не смогла бы отвести взгляд: он меня словно гипнотизировал.
— Я обещал вам, что мой подарок ни к чему вас не обяжет, — напомнил он извиняющимся тоном. — А сам потом целовал, как будто имел на это право…
— Это здесь совершенно ни при чем! — поспешно перебила я, чувствуя, что щеки, как обычно, начинают краснеть. — Мы с вами договаривались, что я верну его, как только у меня появится собственный фокусирующий артефакт. Так вот, — я продемонстрировала ему цепочку с подвеской, хотя он и так прекрасно мог видеть ее в вырезе блузки, — он появился. Поэтому я…
— Таня, я подарил вам этот перстень, — Норман упрямо покачал головой. — Я не стал возражать, когда вы предпочли считать его временным одолжением, только чтобы вы его взяли. А так он ваш и назад я его не приму.
— Послушайте, профессор Норман… — я тоже сделала шаг к нему, после чего расстояние между нами сократилось почти до неприличия. — Ян, я не могу его оставить, понимаете? Как это будет выглядеть со стороны? Мои родители не поймут, да и в Орте у многих возникнут вопросы. Про нас и так уже болтают всякое…
Он приглушенно рассмеялся, чем вызвал мое недоумение.
— Что именно вас волнует: то, что некоторые считают вас моей любовницей, или то, что другие полагают, будто вы моя дочь?
Я тоже против воли улыбнулась.
— А вас это разве не волнует?
— У меня нет детей, но такой дочерью я бы определенно гордился, — огорошил он меня. И прежде, чем я успела переварить это заявление, добавил: — А вторая версия способна лишь польстить мужскому самолюбию.
Он улыбался, спокойно глядя на меня, и мне не удавалось понять, говорит ли он серьезно или снова подшучивает надо мной. А поскольку мне очень хотелось, чтобы он говорил серьезно, я старательно убеждала себя в том, что он просто шутит.
— На самом деле меня не очень волнует, что говорят сплетники в Орте, — вздохнула я. — Но нервировать родителей я бы не хотела.
— Тогда на время каникул снимите перстень с пальца и положите куда-нибудь, где он будет при вас, но не заметен другим.
Я снова удивленно уставилась на него. Он предлагает мне обманывать родителей? Почему ему так принципиально, чтобы я оставила подарок?
И тут меня осенило: ему важно в перстне то же самое, что и мне. Пока он на мне — или даже просто при мне, — Норман в состоянии почувствовать, что мне нужна помощь. И найти меня, где бы я ни была. Значит, он все еще думает, что мне грозит опасность.
Наверное, мое лицо переменилось, потому что Норман вдруг перестал улыбаться и сделался серьезным.
— Ян, — мой голос охрип от страха и волнения, — может быть, вы объясните, в чем дело?
Он пару секунд медлил, как будто что-то решая для себя, а потом сделал приглашающий жест в сторону двери личного кабинета:
— Давайте пройдем туда, там нам будет удобнее говорить.
От тона, которым это было сказано, мне стало нехорошо. Когда мы оказались в его личном кабинете и Норман запер за нами дверь, меня слегка затрясло от нервного напряжения.
— Таня, я не хотел вас пугать, но с арестом Корды Чест ничего не закончилось. Вас еще будут пытаться убить.
Я облизала вмиг пересохшие губы, вопросительно глядя на него.
— Откуда у вас такая уверенность?
— Просто я знаю, кто вы на самом деле.
Он подошел к письменному столу и достал из верхнего ящика газетную вырезку после чего снова подошел ко мне, показывая уже знакомую статью.
— Полагаю, вы уже видели такую. И даже забрали с собой.
Я настороженно посмотрела сначала на газетную вырезку, потом на него.
— Значит, в той комнате тогда все-таки были вы, — выдохнула я.
— Конечно, ведь это наш с Роной тайник, — он грустно улыбнулся. — Я должен извиниться перед вами за то, что едва не навлек на вас гнев Ротта, когда похитил Шары Аргора. Но я клянусь вам, что нашли вы их без моего участия. Вероятно, дар предвидения вмешался.
— Но зачем вы это сделали? Зачем вы их похитили? — я задала этот вопрос, снова быстро скользнув взглядом по статье. О главном я просто боялась спрашивать.
— Потому что вы хотели сбежать из Орты, — он пожал плечами, — а мне нужно было время разобраться. Видите ли, той ночью в лазарете вы сказали, что родились в мире людей. Так вам говорили ваши родители, но я чувствовал, что вы родились в мире магов. Мне стало интересно, почему они вам лгали.
— Настолько, что вы рискнули свободой, зная, чем может обернуться для вас арест?
— Таня, вы не о том сейчас думаете, — заметил он и вложил статью мне в руку. — Вот что имеет для вас значение.
Я еще раз посмотрела на строчки на чуть пожелтевшей от времени бумаге, в глубине души уже понимая, что именно он пытается мне сказать, но все еще отрицая это.
— Какое отношение ко мне имеют эти люди?
— Старший легионер столицы не погиб в ту ночь, — мягко пояснил Норман. — Его предупредили заранее. С помощью легионеров, которым доверял, он инсценировал свою смерть, чтобы его не искали. А сам скрылся в мире людей. С женой. И маленькой дочкой.
— Вы же не хотите сказать, что речь идет о моей семье? — запротестовала я. — Этого не может быть. Этой девочке сейчас должно быть почти двадцать три года, а мне всего двадцать один.
— Полагаю, ваш отец в какой-то момент изменил в документах ваш возраст, сделав вас младше, чем вы есть на самом деле. На случай, если бы его инсценировка провалилась. Вот только и это тоже не помогло. Те, кто пытался убить вашу семью, знают, что вы живы. И знают, что родители, скорее всего, не пустили бы вас обратно за Занавесь. Но они не знают, кто вы и как выглядите. Вы что-нибудь слышали о таинственной гибели девушек, отказавшихся от спецкурса?
— Это были несчастные случаи, я читала.
— Если бы вы погибли в подземелье, вашу смерть тоже назвали бы несчастным случаем, — напомнил Норман.
— Этих девушек убили. Пытаясь убить вас. Они предусмотрели даже то, что вам могли изменить возраст.
— Да кто эти «они»?! — мой голос прозвучал истерично, но я не стала пытаться говорить спокойнее. — О ком вы?
— Я не уверен, — он покачал головой. — Вероятно, кто-то, кто ненавидит вашего отца. Или мстит ему за что-то.
— Нет, — я покачала головой, никак не желая преодолеть стадию отрицания. — Нет, вы ошибаетесь. Папа предупредил бы меня о таком. Он бы не отправил меня туда, где мне может грозить опасность, никак не подготовив к этому.
— Если бы не думал, что вы сольетесь с толпой, а через неделю вернетесь обратно, не вызывая подозрений, с твердым намерением покинуть Орту и мир магов навсегда. — Норман забрал у меня газетную вырезку и спрятал в карман сюртука. — Только я думаю, он ошибся. Вы привлекли к себе внимание. Не только мое, но и тех, кто хочет вашей смерти. Полагаю, в начале учебного года Корда Чест действительно сглазила вас по собственной инициативе, но потом кто-то умело использовал ее ревность, чтобы убрать вас ее руками. Затея провалилась, но они попробуют снова. Теперь уже неважно: останетесь ли вы в Орте или вернетесь домой, они найдут вас. И попытаются убить. Будут пытаться, пока у них не получится.
Я смотрела на него, отчаянно желая, чтобы все это оказалось глупой шуткой, но понимала: он бы не стал так шутить.
— Почему вы раньше ничего мне не сказали? Два месяца после инцидента в подземельях вы молчали! Я думала, что все осталось позади.