— Вообще-то я это тоже знал, — заметил Андрей. — Родители говорили.
Я удивилась.
— А как так получилось, что об этом они тебе сказали, а фокусирующим артефактом не снабдили?
Он изобразил на лице смущение и протянул:
— Эммм… Вообще-то он у меня есть. Просто ты выглядела такой смущенной, что мне захотелось тебе помочь. Чтобы ты хотя бы не была единственной, кого предки так подставили.
Я не знала, разозлиться мне или умилиться. Такая внезапная поддержка от незнакомого парня выглядела очень трогательно, но это означало, что я все-таки оказалась единственной студенткой спецкурса, которую родители так подставили.
— Только извини, завтра я его «найду», — он изобразил пальцами кавычки, — и отнесу профессору Данглу на активацию. Ты мне симпатична, но я не готов отстать в обучении на целую неделю. Без обид.
— Да какие уж тут обиды? — я махнула рукой. — Спасибо, что поддержал.
— Да не за что.
Библиотекарь наконец вручил нам с Хильдой по стопке книг на ближайший семестр. Мы за них расписались и все вместе отправились обратно, к общежитию, делясь впечатлениями от первого учебного дня.
Однако далеко мы не ушли, столкнувшись в коридоре с другими студентами. Судя по тому, что лица их были мне совершенно незнакомы, они учились не на спецкурсе. Поначалу я даже не придала их появлению значения. Однако, когда они проходили мимо, один из трех парней специально зацепил плечом Андрея. Причем с такой силой, что тот выронил стопку учебников из рук.
— Эй, аккуратнее нельзя?
— Ой, кто это у нас тут? — противным насмешливым и сюсюкающим тоном поинтересовался парень, который его задел. — Марек, смотри, это же спецы, — обратился он к другому парню — высокому, статному и довольно привлекательному, если не считать заносчивой ухмылочки на губах, которая портила все впечатление.
Мы с Хильдой переглянулись.
— Если это подразумевалось, как уничижительное прозвище, — заметила Хильда, — то вам стоит поработать над формулировкой. Потому что слово «спецы» не звучит обидно.
Я же внутренне сжалась. Только этого мне не хватало для полного счастья: местного аналога дедовщины. Я умудрилась отучиться десять лет в школе и четыре года на бакалавриате, избежав подобных конфликтов. Видела, как порой гнобили других, но меня саму это ни разу не коснулось. Я умела ладить с людьми или оставаться незаметной для них. Поэтому опыта подобных противостояний не имела. А со стороны это всегда выглядело настолько страшно, что я ни разу не нашла в себе силы вмешаться и вступиться за того, кого обижали.
— О, а ты у нас смелая, — все тот же парень мерзко хихикнул, подошел к Хильде и одним точным движением выбил из ее рук учебники.
— А ну отстань от нее, — Андрей толкнул его в плечо.
Я видела, как у Хильды сжались кулаки. Она стиснула зубы, явно стараясь сдержаться и не способствовать развитию конфликта. Зато его были не прочь развить наши оппоненты. Второй парень присоединился к первому, и теперь они оба наступали на Андрея, размышляя на тему того, справится ли «этот хлюпик» с ними. Андрей, кстати, был действительно высок и худощав, к тому же носил очки в тонкой оправе, поэтому не производил впечатления крепыша. И судя по тому, как он попятился под натиском этих двоих, таковым себя и не чувствовал. Правда, они тоже пока ничего не делали, только угрожали на словах.
— Слушайте, чего вы к нам привязались? — подала я голос, чувствуя, что нужно хотя бы словесно вступиться за Андрея. Однако прозвучало это жалко: мой голос дрожал от испуга и волнения. — Мы же вам ничего не сделали. Давайте каждый пойдет своей дорогой.
Парень, который до сих пор оставался в стороне и которого один из приятелей назвал Мареком, посмотрел на меня. Впервые за все время.
— У кого это тут прорезался голос? — обманчиво ласково промурлыкал он, окидывая меня неприятным взглядом. От одного такого взгляда можно было почувствовать себя «облапанной». — Деточка, тебе разве кто- то разрешал говорить?
Он шагнул на меня, и я инстинктивно попятилась назад. Далеко, правда, не ушла: прямо за моей спиной оказалась стена. А он подходил все ближе, пока не оказался почти вплотную. Одной рукой он уперся в стену, исключая возможность маневра с моей стороны, а другой коснулся моих губ.
— Такой славный ротик, — тихо, но отчетливо произнес Марек, — дается женщине не для того, чтобы болтать, а совсем для других вещей. Научить?
Я почувствовала, как меня захлестнуло горячей удушливой волной страха, гнева и стыда. Мне были отвратительны его прикосновения и намеки, но я так растерялась, что не могла пошевелиться, даже вдохнуть.
Не знаю, чем бы закончилось дело, если бы рядом вдруг не раздался тихий, но властный голос:
— Марек Кролл, отчего у меня такое чувство, будто вы должны быть совершенно в другом месте?
Марек моментально отпрянул от меня, и все мы обернулись на голос. По коридору, сцепив руки за спиной, к нам приближался профессор Норман. Губы на его неприятном лице кривились в едва заметной усмешке, а глаза не обещали никому из нас ничего хорошего.
Незнакомые студенты отступили назад, собираясь в кучку. На месте остался стоять только Марек.
— Стоит ли мне напомнить вам, господин Кролл, правила Орты? — вкрадчиво поинтересовался профессор Норман, делая еще несколько шагов вперед и оказываясь рядом с нами.
— Нет, профессор, — без доли смущения или испуга ответил Марек.
— Тогда почему вы все до сих пор тут стоите? Ждете, когда я назначу вам взыскание?
Только после этих слов Марек отошел к своим растерявшим энтузиазм приятелям. И тем не менее, он желал оставить последнее слово за собой:
— Вы бы поостереглись, профессор. Не забывайте, кто мой отец.
— Вы мне угрожаете? — на лице Нормана появились искренние удивление и насмешка. — Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я сомневаюсь, что ваш отец поддержит вас в подобной ситуации. Я последний раз предупреждаю всю вашу компанию: еще раз увижу, что кто-то из вас пристает к студентам спецкурса, назначу взыскания всем пятерым, независимо от того, кто будет присутствовать на месте. Ясно?
— Вполне, — кивнул Кролл, нехорошо сощурившись. — Доброго дня, профессор Норман.
— Прочь с глаз моих.
Только когда студенты скрылись из виду, я смогла выдохнуть, но меня до сих пор трясло.
— Вы в порядке? — поинтересовался у меня профессор Норман.
— Да, спасибо.
Он бросил быстрый взгляд на моих друзей, которые поднимали с пола учебники, а потом снова посмотрел на меня более внимательно. И вот парадокс: его взгляд не заставлял меня чувствовать себя «облапанной».
— Как вас зовут?
— Таня. Татьяна Ларина.
По его губам снова скользнула усмешка.
— Итак, она звалась Татьяной… — выдохнул он, продолжая меня разглядывать.
Вот так номер! Я уж надеялась, что хотя бы в этом мире больше никогда не услышу эту цитату. Профессор Норман тем временем продолжил:
— Госпожа Ларина, имейте в виду: если еще кто-то из студентов поведет себя по отношению к вам неподобающим образом, вы всегда можете пожаловаться своему куратору. Действия, подобные тем, что позволял себе господин Кролл, в Орте считаются оскорблением и заслуживают наказания.
— Буду иметь в виду, — кивнула я. — А кто его отец?
Профессор Норман скривился.
— Канцлер.
— Ох ты ж, — пробормотала Хильда, которая уже закончила собирать учебники и подошла к нам вместе с Андреем.
— Да. Поэтому мало кто жалуется. Все боятся проблем.
— А вы их не боитесь? — зачем-то брякнула я. Единственное мое оправдание в том, что я все еще пребывала в легком шоке.
Брови Нормана взметнулись вверх, демонстрируя крайнее удивление.
— Я все-таки преподаватель.
— Да, конечно, — я смутилась, опустила взгляд в пол и замолчала, чтобы не сморозить еще какую-то глупость.
— Что ж, — прервал Норман повисшее молчание. — Хорошего вам дня.
Сказав это, он продолжил свой путь в библиотеку, а мы поторопились в общежитие.
Глава 5
В следующие два дня лучше не стало. Каждое занятие преподаватели выясняли, что у меня нет фокусирующего артефакта. Каждый раз очень удивлялись и все как один рекомендовали мне в ближайшие выходные, когда нам будет позволено покинуть стены Орты, напомнить родителям о том, что без него я не смогу учиться. Как будто я не поняла этого с первого раза! Я как заведенная повторяла, что обязательно это сделаю, краснея под насмешливыми взглядами однокурсников, ловила извиняющийся взгляд Андрея и ободряюще улыбалась ему.
К проблеме отсутствия артефакта добавилось еще и то, что я внезапно оказалась самой отстающей студенткой. Все остальные так или иначе сталкивались с магией дома. Многих родители перед обучением здесь подготовили в теории. Поэтому все схватывали материал быстро, а преподаватели и рады были не оглядываться на тормозов вроде меня.
Я всегда была отличницей, сколько себя помнила. Причем, я никогда особо не напрягалась для этого. Просто меня хорошо подготовили перед школой, а потом я уже сама начала получать кайф от хороших оценок. Благодаря хорошей памяти и отличной соображалке, мне все давалось легко. Только вовремя прочитать параграф в учебнике, один раз послушать объяснение решения, запомнить формулу, понять принцип… Учителя и в школе, и потом в институте говорили, что у меня большое будущее. Я и сама в это верила. Они ставили меня в пример, меня назначали старостой даже не помню с какого класса. Всегда первая. И вот внезапно я стала последней. Самым унизительным было то, что все остальные пошли на спецкурс сразу после школ, их родители не стали тянуть до максимально возможного возраста.
Хотя бы студенты основного курса к нам пока больше не цеплялись. По крайней мере, ко мне и Хильде. Но что-то мне подсказывало, что они просто так не успокоятся.
В пятницу утром нас ждало первое занятие по выбранной специальности. Мне отчаянно хотелось его прогулять. Хотя куратор, наверняка, уже знала об отсутствии у меня базового фокусирующего артефакта, мне не хотелось снова сидеть в сторонке, пока остальные практикуются. К тому же Хильда, как и собиралась, пошла на Боевую магию, а с ней туда умудрился попасть и Андрей. В группе по снадобьям я никого толком не успела узнать. Однако прогульщицей я никогда не была. Даже странно, но я действительно никогда не прогуливала ни уроков, ни лекций. Даже на физкультуру ходила исправно, иногда — одна. Вот и сегодня у меня не хватило духу не пойти на занятия.