яма Нота. Я позволяла себе быть слабой и доверчивой, постоянно искала того, кто будет решать мои проблемы: сначала эту роль выполнял мой отец, а когда он перестал справляться и начал совершать ошибки, я повесила себя на шею Яну Норману. Но теперь со всем этим было покончено.
Помочь себе остаться собой могла только я сама.
Родители от моего решения в восторг не пришли, но долго спорить и отговаривать не стали. Они чувствовали вину за не сложившиеся планы, а потому теперь были готовы дать мне полную свободу действий.
В Орту я вернулась воскресным утром, и в первую очередь отправилась в свою комнату, надеясь найти там Хильду. Я задолжала подруге объяснения.
Хильда, как обычно в это время, готовилась к тренировке. Заставив себя улыбнуться, я спросила, возьмет ли она меня с собой. Судя по недовольному взгляду, который достался мне в ответ, она все-таки обижалась, но тем не менее дала мне шанс:
— У тебя будет ровно сорок пять минут на то, чтобы объяснить мне, какая муха укусила тебя в понедельник и куда ты потом пропала. По истечении этого времени считай, что я с тобой больше не дружу.
Я согласно кивнула и поторопилась переодеться.
На то, чтобы все объяснить, мне хватило короткой прогулки до спортивного корпуса. Я вновь обошла стороной настоящую личность Яна, из-за чего картина получилась не совсем полной. К счастью, для магов было столь естественно и нормально обожать Рону Риддик и желать ее возвращения, что причина, по которой он подарил мне перстень, была все равно очевидна. Хильда слушала, не перебивая, но очень доходчиво выражала отношение к моему рассказу живой мимикой. Когда я закончила, она задала только один вопрос:
— И что ты теперь будешь делать?
Мы уже дошли до спортивного зала, который воскресным утром по обыкновению пустовал, и были готовы начать разминку, но Хильда медлила, внимательно разглядывая мое лицо. Я пожала плечами и малодушно отвела взгляд в сторону. Вдруг она не одобрит мое решение и попытается переубедить?
— Постараюсь остаться собой. Я, конечно, очень сочувствую ей: она рано погибла и ее предал самый близкий на тот момент человек, но себе я как-то больше сочувствую. У меня были планы на эту жизнь, и я не готова отдать другой свое тело.
— С этим-то все понятно, — отмахнулась Хильда. Похоже, она другого варианта и не видела. — Что ты будешь делать со своими отношениями? Если он все это время старался вернуть Риддик, то ваши интересы теперь расходятся.
Я кивнула, по-прежнему не глядя на подругу. Я чувствовала себя неловко из-за того, что не говорю всей правды, но это ведь была уже не моя тайна. Поэтому мне пришлось ограничиться лаконичным:
— Я не думаю, что при таком раскладе у нас теперь что-то получится.
Наверное, что-то такое прозвучало в моем тоне, из-за чего Хильда не стала задавать новых вопросов. Вместо этого она хлопнула в ладоши и велела:
— Так, ну хорошо! А теперь все это выкидываем из головы и начинаем потеть.
Именно так я и постаралась сделать. И то ли несколько пропущенных тренировок дали о себе знать, то ли Хильда очень старалась выбить все мысли из моей головы, но уже через четверть часа я думала только о том, как бы не задохнуться и не свалиться от усталости раньше срока. Тревога и боль, которые никуда не делись даже после того, как я приняла судьбоносное для себя решение, на какое-то время отступили на десятый план.
К сожалению, ненадолго. Я еще принимала душ, когда они вновь накатили на меня с новой силой, и на этот раз я даже смогла от души поплакать, растворяя слезы в потоках воды. Впервые с того момента, как узнала всю правду.
Соблазн отсидеться до понедельника в общежитии был велик. Я почти не сомневалась, что Норман в Орте. Каждую минуту, что я проводила вне комнаты, я рисковала встретиться с ним. Однако я понимала, что не сегодня — так завтра, не завтра — так в среду, но я все равно столкнусь с ним лицом к лицу. Объясняться все равно придется. И мне нужно будет где-то взять силы подвести черту под нашими отношениями.
Поэтому после душа я смело отправилась в библиотеку. Хильда осталась в комнате: она планировала посвятить время до обеда отработке некоторых заклятий.
Моему запросу библиотекарь не удивился, поскольку наш курс и так проходил тему развоплощения. Несколько студентов даже сидело за столами читального зала и корпело над рефератами для Грокса.
Получив стопку книг, я отнесла ее к самому дальнему столику, спрятавшемуся в углу, и углубилась в чтение. Мой план был прост: я собиралась узнать про развоплощение все, что о нем известно. А главное: все теории, которые существуют на тему ревоплощения. Возможно, что-то из этой информации подскажет мне, как помешать Роне Риддик полностью завладеть моим телом. Пока мои идеи ограничивались решением отныне использовать для фокусировки потока только кулон, подаренный отцом. В идеале я хотела бы научиться отличать свой магический поток от чужого, но пока я не представляла, как это сделать.
Я не услышала шагов, поскольку слишком погрузилась в чтение, но все равно как- то почувствовала присутствие Нормана.
— Таня? — в его голосе причудливо смешались тревога, удивление и недовольство.
Я глубоко вдохнула, на мгновение прикрывая глаза, а потом все же осмелилась поднять на него взгляд. Сердце моментально болезненно заныло, и на одно короткое мгновение я почувствовала, как моя решимость тает. Я понимала, что не смогу теперь быть с ним, зная, что он постоянно ищет во мне взглядом признаки пробуждения Риддик. И в то же время не знала, как же я теперь буду без него.
— Я рад видеть вас в добром здравии, — между тем продолжил он, стоя над моим столом в до боли знакомой позе: с прямой спиной и сцепленным за ней руками. Его взгляд скользил по разложенным передо мной книгам. — Ректор сказал, вы внезапно заболели и были вынуждены временно вернуться домой.
Я бросила взгляд на соседние столики: сокурсники занимались своими рефератами, если кто и бросал на нас взгляд, то почти сразу терял интерес.
— Да, пожалуй, так оно и было, — хрипло отозвалась я, тяжело сглотнула и откашлялась, чтобы привести голос в норму. — Прошу прощения за прогул, профессор Норман.
Он оторвал взгляд от книг и перевел его на мое лицо, слегка прищурился, разглядывая его. Видимо, уже что-то понял по голосу, но пока не мог определиться с причиной моего странного поведения. Я изо всех сил старалась не отводить от него взгляд, радуясь, что сегодня в библиотеке оказались другие студенты. Это значило, что до откровенных разборок у нас дело не дойдет.
— Ничего страшного, — протянул Норман, а потом снова скользнул взглядом по учебникам. — Надеюсь, вам уже лучше?
— Пока нет, — честно призналась я. — Но я работаю над этим.
Мои руки непроизвольно сжали книгу, которую я читала, сильнее. Во взгляде Нормана промелькнуло понимание, но внезапную догадку он явно не захотел принимать с первого раза.
— Готовите реферат по истории? — глухо уточнил он.
Кажется, я все-таки горько усмехнулась, услышав этот вопрос.
— Вроде того. Но тема вообще оказалась очень интересной. Для меня.
Эти слова — или то, как я их произнесла, — заставили его побледнеть. За все время я, кажется, всего один раз видела Нормана испуганным: тогда в подземелье, когда монстр, старательно отвлекаемый им, все-таки едва не бросился на меня. Теперь к тому разу добавился еще один.
— Таня… — тон, которым он произнес мое имя, не имел ничего общего с тоном профессора Нормана. Это был мой Ян. Такой, каким он был со мной только за закрытой дверью своих комнат. Следующие слова так и умерли у него на губах, когда он тревожно оглянулся на других студентов. — Все не так, как ты думаешь, — все же закончил он. — Поверь мне.
Я покачала головой, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Простите, профессор Норман, но я обещала себе больше не быть доверчивой дурочкой.
Неожиданно он наклонился ко мне, уперся руками в стол. Его лицо оказалось очень близко. Он заговорил тихо, быстро и уверенно:
— Таня, послушай меня. Я знаю, как все это сейчас выглядит для тебя. И понимаю, что ты, должно быть, в бешенстве и уже готова меня возненавидеть, но позволь мне все объяснить. Наедине.
Я хотела согласиться. Господи, я так хотела согласиться, что слова: «Я зайду к тебе вечером» уже жгли грудную клетку изнутри. Пусть бы у него действительно нашлось для меня объяснение. Пусть бы он нашел правильные слова, после которых боль, разрывающая сердце, унялась.
Но я боялась, что объяснит он мне другое. Объяснит, насколько правильнее будет принять свою судьбу и дать Роне Риддик второй шанс. Я знала, что если он скажет всего несколько нужных слов, забуду обо всех своих решениях и выполню любую его просьбу. Даже если это будет равносильно моей гибели.
— У тебя была масса времени все мне сказать, — так же едва слышно ответила я, из последних сил не отводя взгляд в сторону, — а сейчас я уже не готова это слушать.
Несколько секунд он оставался неподвижен. Смотрел на меня, как будто искал, за что зацепиться. Не нашел. Зато я заметила, что все больше студентов обращает внимание на наше странное общение.
В конце концов Норман кивнул, как будто смиряясь с неизбежным, и выпрямился.
— Что ж, — резюмировал он, — я подожду, пока ты будешь готова. Просто дай мне знать. Только помни, пожалуйста, что я сказал тебе в тот день, когда Анна Бауэр подсунула мне Проявляющего.
Сказав это, он повернулся и стремительно вышел из библиотеки. А я наконец смогла выдохнуть и ссутулиться. Меня трясло, перед глазами все расплывалось. Только сейчас я заметила, что неосознанно смяла рукой страницы книги. А потом обратила внимание на перстень, который так и блестел на моем пальце.
Продолжая завороженно наблюдать, как свет шаров отражается от граней драгоценных камней, я против воли в тысячный раз прокручивала в голове те его слова.
«Я люблю тебя, Таня Ларина…»
Хотел ли Норман этим сейчас сказать, что в какой-то момент все-таки полюбил меня? Или это была какая-то уловка?