Эрдингер и Ротт переглянулись, после чего Эрдингер с тяжелым вздохом поднялся из кресла.
— Что ж, на этот вопрос вам ответит Геллерт, но лучше мне этого не слышать. Ректор Ред, проводите до порталов? Я не учился в Орте, ничего у вас тут не понимаю.
Мое сердце тревожно забилось, когда ректор тоже поднялся со своего места и вышел вслед за Эрдингером. Оставаться наедине с Роттом мне совершенно не хотелось, наши приватные разговоры еще ни разу не доставляли мне удовольствия.
— Таня, да не бойтесь вы меня так, — с улыбкой попросил Ротт, пересаживаясь в кресло, которое освободил Эрдингер. — Я знаю, наше с вами общение не задалось с самого начала, о чем я искренне сожалею. Но я представитель закона и не причиню вам вреда.
— Почему-то меня это не успокаивает, — пробормотала я. — Наверное, потому что законы местные мне как-то доверия не внушают.
Ротт пожал плечами и развел руками, как бы извиняясь за несовершенство системы.
— Так что вы делали все это время? — напомнила я свой вопрос.
— Я буду откровенен с вами, — Ротт печально вздохнул. — Мы пытались заключить с Нотам сделку. Надеялись, он сдаст нам свою ячейку.
— То есть вы торговались с ним, — я покачала головой. — И как, сторговались?
По губам Ротта скользнула виноватая улыбка. Наверное, это должно было выглядеть мило, но с каждым мгновением поведение легионера вызывало у меня все больше подозрений. Что-то было не так в его обходительности, как раньше что- то было не так в том, что он полностью потерял интерес к Норману. Это заставляло насторожиться.
— Нет, он не сдал свое руководство, как не захотел говорить о причинах покушения на вас.
— Может быть, вы мало предлагали?
— Ему были готовы дать даже условный срок, — не стал скрывать Ротт.
От этой новости мне стало не по себе. Человека, едва не убившего меня, были готовы отпустить на свободу. При том, что другой человек, тоже пытавшийся меня убить, даже не был обвинен.
Это напомнило мне кое о чем.
— А что с Кордой Чест?
— А что с ней? Она отбывает наказание.
— Но ведь то покушение, очевидно, тоже организовал Нот, — возмутилась я. — Он же манипулировал ею! Она просто была влюблена в него.
— Предлагаете ее выпустить? — удивился Ротт.
— Предлагаю пересмотреть меру ее ответственности.
— Я передам ваши слова обвинителю, — после недолгой паузы пообещал Ротт. — На этом позвольте и мне откланяться.
Он встал, я последовала его примеру. Ротт протянул мне руку на прощание, и я машинально пожала ее в ответ. Однако он неожиданно поднес мою руку к губам.
— Мне так жаль, Таня, что наши отношения сразу пошли в столь неприятном направлении, — признался он, продолжая удерживать мою ладонь в своих. — Иначе я бы пригласил вас на кофе. Я знаю, что вы его любите.
— Я больше не принимаю таких приглашений, господин Ротт, — поторопилась я охладить его пыл. А потом, повинуясь внезапному порыву, поинтересовалась: — Скажите, а вас назвали Гелле ртом в честь Гордона Геллерта?
Он удивленно приподнял брови и рассмеялся.
— Нет, меня назвали Геллертом в честь моего отца — его тоже звали Геллертом.
Я не успела ничего ответить на это: дверь преподавательской распахнулась и на пороге появился Норман.
Он вошел и замер на пороге, удивленно глядя на нас. Я не сразу поняла, как мы с Роттом выглядим со стороны: он стоял слишком близко и все еще держал мою руку в своих. Учитывая, что при этом мы в преподавательской находились вдвоем, ситуация получалась весьма двусмысленной.
Я поспешно высвободила руку и сделала шаг назад. Это движение заставило Нормана тоже отмереть. Он закрыл за собой дверь и сделал несколько шагов к нам, как всегда сцепляя руки за спиной.
— Профессор Норман, какой сюрприз, — Ротт вежливо улыбнулся. — Давненько мы с вами не виделись.
— Я даже удивлен, насколько давно, — равнодушно согласился Норман, скользнув по мне быстрым взглядом. — Госпожа Ларина, приветствую вас.
Я только кивнула ему, надеясь, что не выгляжу слишком виноватой. Конечно, мы вроде как расстались, но мне совершенно не хотелось, чтобы он думал, будто я флиртую с Роттом. Учитывая всю историю их отношений, с моей стороны подобное было бы настоящей подлостью.
— А вы успели по мне соскучиться? — удивленно уточнил Ротт.
Что-то было явно не так в его манере общения сегодня. Судя по тому, как едва заметно нахмурился Норман, он тоже это заметил.
— Да нет, я бы с удовольствием не видел вас еще столько же. Но не повезло.
— Успокойтесь, в этот раз я не к вам. У меня более интересное задание, — он кивнул на меня.
Норман едва заметно сощурился, поджав губы. Судя по всему, наше общение с Роттом все-таки вызвало у него какие-то нехорошие подозрения, поэтому я поторопилась объяснить:
— Господин Ротт сопровождал прокурора, они готовили меня к выступлению в суде.
— Заметив, как они оба непонимающе уставились на меня, я исправилась: — То есть не прокурора, а уполномоченного обвинителя.
— Вы хотите вызвать ее в суд? — теперь на лице Нормана промелькнула тревога.
— В Аларию? Не слишком ли опасно?
— Она будет под защитой Легиона. И под моей личной защитой.
— Едва ли это способно вселить уверенность хоть в кого-то, — процедил Норман едко.
— Может быть, вы сами хотите ее сопровождать? — Ротт иронично вздернул брови. — Интересно, в каком качестве? Насколько я знаю, вы ей не родственник.
Норман стиснул зубы, понимая, что на это ему нечего возразить. Ротт довольно усмехнулся и снова повернулся ко мне.
— Может быть, когда вы будете в столице, вы хотя бы согласитесь со мной пообедать, раз уж кофе вам больше не нравится. А теперь мне пора. Всего доброго, Таня, — с придыханием добавил он.
С Норманом они только молча раскланялись. Мне показалось, я слышала, как у того скрипнули зубы.
Когда за Роттом закрылась дверь, Норман снова посмотрел на меня.
— Ты же не собираешься с ним обедать, правда?
Его так беспокоил этот вопрос, но при этом он так старался это скрыть, что я против воли улыбнулась.
— Не знаю, посмотрим, — не удержалась я от того, чтобы подразнить его. — Как ты здесь оказался? Разве у тебя нет сейчас лекции?
В начале учебного года я ворвалась в его аудиторию именно в пятницу утром, когда меня выгнали с занятия по Снадобьям, поэтому мне казалось, что и сейчас он должен быть занят.
Норман только пожал плечами, едва заметно смутившись.
— Мне показалось, что тебе нужна помощь. — Он скользнул взглядом по моим рукам, не обнаружил на них перстня и добавил: — Вероятно, я ошибся.
Я достала перстень из кармана сумки и продемонстрировала ему, после чего черты лица Нормана заметно смягчились.
— Спасибо, что хотя бы носишь его с собой.
— Только в этот раз получилась ложная тревога.
Похоже, перстень слишком остро прореагировал на мой дискомфорт от общества Ротта.
— Что ж, извини, если помешал вашему общению с господином старшим легионером, — фыркнул Норман.
Я удивленно приподняла брови. Это что, ревность? Интересно, он вообще в курсе, что мы расстались?
Однако прежде, чем я успела что-либо на это ответить, дверь снова открылась и на пороге возник ректор. Судя по его взгляду, он не ожидал увидеть здесь Нормана и был не очень доволен тем, что увидел.
Я решила, что мне лучше поскорее удалиться, поэтому быстро попрощалась, ни к кому конкретно не обращаясь, и выскочила в коридор. И тут же замерла из-за внезапно пришедшей в голову идеи.
Это было глупо. Норман и ректор могли вовсе не разговаривать друг с другом или говорить о чем-то скучном. И вообще едва ли они станут обсуждать меня, но… вдруг?
Быстрее, чем успела все обдумать, я скользнула в крошечную комнатку, находящуюся рядом с преподавательской.
— Оставил бы ты девочку в покое, Ян, — сокрушенно сказал ректор, когда мне удалось проявить на стене одностороннее окошко.
— Меньше всего я хочу лишний раз нарушать ее покой, — сдержанно ответил Норман, не глядя на ректора.
— Тогда зачем ты ее мучаешь? Ей и так нелегко. Узнать такое… Даже представить себе страшно, каково ей. Не каждый взрослый с таким мог бы справиться, а она еще почти ребенок.
— Ей двадцать три года, Эйб. Она не ребенок, она взрослая женщина. Прекрасная, умная, тонкая, сильная, искренняя и нежная женщина. Она справится. Она справится с чем угодно в этой жизни. Я это точно знаю, потому что я знаю ее лучше, чем она сама себя знает.
В его тоне в этот момент было столько восхищения и столько нежности, что у меня в груди разлилось тепло, от которого защипало глаза. Слова прозвучали абсолютно искренне. Не поверить в то, что Норман действительно так считает, я не смогла бы при всем желании. Которого у меня не было. Да и зачем ему врать ректору?
Однако вопросы ректора тут же вернули меня с небес на землю:
— Ее? Или Рону?
— Да причем тут Рона! — внезапно вспылил Норман. — Ее нет. Ее нет уже пять веков! Ничто ее не вернет. Почему я один понимаю это? Вы совсем запутались в ваших суевериях. Окружили ревоплощение домыслами, которые не имеют под собой никаких оснований, но в которые вам так хотелось верить. И вы поверили. Я знаю, уходить в небытие страшно, но обманывать себя — это не выход. Умирая, мы умираем. Точка. Нет второго шанса, нет второй попытки.
— Откуда ты можешь это знать? — ректор плюхнулся в кресло, достал откуда-то самокрутку, повертел ее в руках, но закуривать не стал. Вместо этого он недовольно посмотрел на Нормана. — Не дураки же писали Теорию о Развоплощении.
— О, в этом я уверен, — хмыкнул Норман, покачав головой. А потом взглянул на ректора, как мне показалось, с обидой. — Эйб, по-твоему я хочу, чтобы Таня превратилась в Рону? Ты правда в это веришь? И в то, что перстень может поспособствовать этому?
Ректор пожал плечами и снова сосредоточил свое внимание на самокрутке.
— Я видел тебя, когда ты появился здесь. Видел твою реакцию, когда ты узнал, что Роны давно нет. И когда ты узнал, как именно все закончилось. Ты жить не хотел.