Мне было жаль царевну. Случись что-то со Златой, я бы рыла землю зубами, но нашла бы ее обидчика. Даже думать не хочу, если она окажется в опасности. То, что сейчас ощущает Мила страшно. И я горячо ей сочувствовала.
– Может, попробуем выяснить, что именно с ней произошло?
Слова вырвались, прежде чем я успела основательно над ними поразмышлять.
– Расследование хочешь провести? – изогнула бровь русалка. – Настоящее? Тебе не рановато?
– Брось, – я все больше укреплялась в правильности своей идеи. – Тебя даже не расспросили за прошедший день, а ведь вы близки. Никто про странность в поведении Любы ничего не знает. Сами все найдем, у нас и козырь имеется…
– Это какой? – напряглась Волкова. – Я везде и за тебя, но хотелось бы аргументы в твою пользу услышать, не в шаражку учиться поступили.
– Ты, вообще, врач, – возмутилась я, потому что ни доказательств, ни вразумительных аргументов у меня не было.
Зато были усы, лапы, хвост, мне не принадлежащие, чуйка и злополучный дневник мамы. Эх, была не была, признаться-то все равно кому-то надо.
Обернувшись, посмотрев по сторонам, поинтересовалась у более опытной Моревны.
– Что нужно сделать, чтобы никто клятву не мог нарушить? И чтобы нас не подслушали?
Девушка едко усмехнулась и прервала обед своего хищного питомца.
– Ефросинья, – щелкнула она пальцами. – Организуешь?
– Как скажете, Мила Валерьевна, – выскочила наполовину из воды огромная щука. – Но это желание!
– Желание, желание, – закивала блондинка и ответила на наш немой вопрос. – Заклинание есть, но как оно с ведьмами срабатывает, понятия не имею. Вдруг у тебя ноги в куриные превратятся, и нос крючком пойдет? Я на отработку из-за глупости не пойду.
– О, как мило, – приложила ладошки к сердцу. – Ты уже и заботиться обо мне начала.
– Издеваешься? – сразу помрачнела надменная русалка.
– Теперь даже и не знаю, – пожала я плечами.
А что? Спасибо на том, что Мила сразу колдовством не воспользовалась.
Мы все застыли в ожидании, наблюдая за магией, исходившей из рыбы. Даже Борис перестал делать вид, что спит. Приподнялся на лапах, спрыгнул и следил за мелком, летающим за нашими спинами и вырисовывающим круг. Лениво пытался его поймать, ведомый инстинктами, но со мной не забалуешь.
– Ух ты, – восхитилась Злата. – Прямо как в сериале. Мы точно никакого демона не вызовем?
– Не отвлекайте, – клацнула зубами Ефросинья. – Одно неверное движение, и вместо полога тишина и клятвы верности, в центре Банник вылезет.
– Банник, это кто? – вполголоса спросила Милу.
Девушка также тихо зашептала.
– Лучше с ним не встречаться. Замоет до смерти и березовыми вениками изобьет.
Понятно, звучит страшнее, чем на самом деле, но на спа-процедуры я в этом мире ни ногой.
– Все готово, – нырнула обратно щука и залегла на дне.
Мы же уселись на пол, и первой заговорила русалка. Она пообещала, что не нарушит клятву, и что пока я не позволю, никто ни о чем не узнает. После ее фразы, между мной и Моревной образовалась алая лента, постепенно превращающаяся в прозрачную. Потом царевна поглядела на оборотницу, намекая, чтобы та все повторила за ней. Хмыкнув, Злата заученно произнесла краткую речь, и лента снова возникла и пропала, но уже между мной и Волковой.
– Говори, можно, – подтвердила мои догадки Мила.
Ну, я и рассказала о полученном дневнике от Майи Вольфовны, о том, что успела прочитать, о свитке и о руне, нарисованной в кабинете ректора, об их задумчивости и просьбе помалкивать, которую я только что нарушила. Мне можно, я там никакие клятвы не давала.
– Покажи, – первая в себя пришла блондинка. Ее глаза загорелись от нетерпения, и она поднялась со своего места. – Так и знала, что все из-за ведьм.
– Если будешь рассуждать в подобном ключе, – обиделась я, – то не участвуй. Я хочу помочь, а не вечно оправдываться.
– Ладно, – забурчала Моревна. – Извини, не думала, что ежки такие чувствительные.
– На себя посмотри, – бросилась на защиту Злата, а я, не прислушиваясь к их перепалке, вытащила из-под подушки изрядно потрепанную книжку.
Обе девушки сначала уставились на нее с изумлением, будто это не строчки, написанные моей родительницей, а какой-то древний труд, но шок прошел быстро. Правда, они ничего так и не увидели.
– Бессмыслица какая-то, – листала странички Мила. – Я ничего не понимаю.
– И я тоже, – вторила ей Волкова, хоть и не старалась, больше бросала злобные взгляды на морскую царевну.
– Ульян, – отчего-то интонация у Моревны понизилась, а презрительность, к которой я привыкла за недолгое знакомство, пропала. – Твоя мама действительно была великим артефактором. Тебе надо быстрее все изучить. А если она не только свиток смогла воссоздать, но и другие артефакты? Представляешь, чем это грозит?
Молча, я соглашалась с доводами русалки. Видимо, Устинья была очень талантливой и могущественной Бабой-Ягой. Так что ей стоило и камень боли сделать, и мертвую воду нахимичить?
– А студентка зачем кому-то понадобилась? – не укладывалось в голове у Златы. – Люба, конечно, выросла в Тридевятом царстве, но кому успела дорогу перейти?
– О, я предлагаю выяснить, – развернулась к девочкам. – В комнату к ней вломимся, все рассмотрим, может, найдем что-то интересное.
– А вот это вряд ли, – обломала меня Мила. – Их спальню опечатали, а соседок отселили. Туда никто через дверь не зайдет.
– Через дверь нет, – зачем-то высказался кот, поигрывая когтями. – А через окно запросто. Я и замки вскрывать умею. – Блеснул на свету самым длинным белоснежным острием.
Огого, а про Луку-то я и забыла, а про медвежатнические замашки Бориса и понятия не имела.
– Борис, миленький, – подхватила ни разу не пушистого доходягу. – А ты мое дерево уговоришь?
– Если и меня с собой возьмете, – замурчал котик, прильнув к груди. – Я же ученый, пропадешь без меня.
– Ой, кстати, – блондинка прижала ладонь ко рту. – Получается, что ты, Ульяна, уже столько правил нарушила , куратору своему соврала…
Пришла моя очередь хмуриться.
– Неа, – мотнула головой. – Я признание перенесла, формально это не ложь.
– Ага, потом известному дознавателю так и скажешь, – съехидничала Мила.
«На дело» мы договорились пойти завтра, хотелось быть хоть чуть-чуть посвежевшей, а мое сегодняшнее состояние к этому не располагало.
Дневник я перечитывать не стала, мне достаточно было дневных кошмаров, связанных с прошлым моей матери, но теперь я не относилась к нему беспечно, решила запрятать в каком-нибудь укромном уголке. Его услужливо подсказал Борис, укладываясь рядышком со мной.
– Передай его фарготу, бедовая. У него в дупле и тело спрятать можно.
– Целиком? – недоверчиво оглянулась на шуршащие листочки Луки, выглядывающие из окна. – Что-то с виду так и не скажешь.
– Он талантливый, – махнул хвостом котик, царапая тем самым меня по боку. – Но лучше внутрь не заглядывай, он тот еще бардачник.
– От старых тел не избавился? – продолжала расспрашивать питомца. – Можно самой там пропасть?
– Ульян, меньше знаешь, крепче спишь, – Борис не пожелал быть откровенным и притворно зевнул. – Впрочем, не мне тебя останавливать.
– Ты же мой… – щелкала пальцами в попытке вспомнить незнакомое слово.
– Фамильяр?
– Фамильяр, да, – накрылась одеялом. – Должен мне помогать, подсказывать, обучать.
– Вот я тебе и помогаю, подсказываю и обучаю. Не надо в его внутренний мир со своим уставом лезть, он не обрадуется.
Если мне и хотелось еще что-то возразить, то я бы ничего не смогла сделать. Со стороны Златы мне в лицо прилетела подушка, явно приказывающая заткнуться.
Этот день мне запомниться надолго, но на душе было спокойнее. Во-первых, шок от увиденного преступления немного отошел, а во-вторых, я радовалась, что наладила мало-мальское общение с вредной Милой.
К сожалению, в объятиях Морфея я пробыла недолго. Противный, визгливый будильник разбудил несчастную Бабу-Ягу в самый неподходящий момент. Во сне я увидела красивую грустную женщину, чем-то похожую на меня, она тянула ко мне руки и называла мое имя. Я надеялась, что так выглядит Устинья, но понятия не имела, у кого можно попросить ее изображение.
Собравшись, поспешила на выход. Знала уже, что под густой кроной меня поджидает скучающий преподаватель. Его я побаивалась, учитывая, что задолжаю ему как минимум две отработки. Как максимум буду задолжать больше после нового урока от куратора. Вчерашнее замечание от Моревны изрядно мучило мою совесть. Наверное, стоит признаться, но прежде чем я открыла рот, он повел себя настолько надменно и мерзко, что я быстро передумала.
– Вовремя, – посмотрел на часы Вячеслав Алексеевич. – Исправляешься, Бабкина.
Мне даже показалось, что он расстроился. Еще бы, наказания избежала, а он только пытку изощренную придумал.
– Не педагогично со студентами в подобном тоне разговаривать, – обиделась я.
Жутко раздражалась, что Бойцов называет меня по одной фамилии, ему прекрасно известно имя, да и на других учеников он рычал меньше.
– Контузову об этом сообщи, – Вячеслав Алексеевич отвернулся и твердо пошел вперед, не следя, успеваю я за ним или нет.
Подавив в себе гнев и повторяя себе под нос, что ничего человеческое ему не нужно, попробовала успокоиться. Слишком подозрительно хрустели ветки у близко находившихся деревьев, и они одушевленными не были. Если не обуздаю силы, то в Университете окажется еще один труп, только преступник отыщется сразу около места преступления.
Профессор чересчур резко остановился, а я не успела среагировать и врезалась в его каменную спину, теряя равновесие. В жизни не была такой неловкой, сказывалась его неприязнь и мое отчаянное желание выяснить, за что он так со мной. И когда прикрыла глаза, выставляя руки, чтобы сделать падение менее болезненным, поняла, что меня подхватили.
Не знаю, что там за тараканы в голове у Вячеслава Алексеевича, но студентку он пожалел и спас от возможного позора и отбитой филейной части. Бойцов держал меня за талию, а я медленно выбиралась из его ладоней. Ох, этот неловкий момент, когда кто-то явно псих.