Танцу-у-уют вши на голове. Значится, мне ничего не показалось?
– Спасибо, Маш, – Дмитрий Игоревич погладил преподавательницу по плечу. – Я тебе очень благодарен. Можно тебя еще попросить…
– Не распространяться? – дернула бровями профессор. – Конечно. Но найдите злоумышленника побыстрее. У нас уже две девушки пострадали. Это черт-те что,а не учебное заведение. Прознают родители и испугаются к нам детей отправлять.
Она не стала дальше распространяться в своем мнении, подтянула юбки и вышла. А ректор закрыл за ней дверь и еще заклинание сверху наложил. Подозреваю, чтобы нас не подслушивали.
После он и Бойцов синхронно подошли ко мне поближе.
– Ульян, – как-то враждебно обратился мой куратор. И куда делся его заботливый тон? – А ты не хочешь нам ни о чем рассказать?
Сидя на столе, я лихорадочно соображала, где могла проштрафиться, но… причин-то не было. Вела себя как паинька последнюю неделю, все равно по голове заслужила.
– Да я понятия не имею, за что? – плаксиво развела руками. – Немножко с Дашкой Юсуповой поругалась. Но вы и сами в курсе.
– Опросим, – ответили Иванов и Бойцов хором.
– Больше причин нет, – клятвенно заверила их, скрещивая пальцы за спиной.
Не рассказывать же про дневник мамы? Вряд ли его кто-то рассмотрел и узнал, что в нем написано. Мама закляла его настолько хорошо, что его никто не мог прочитать, кроме меня.
– Но что-то ты видела? – не унимался профессор криминологии. – Неужели ничего не заметила?
Я поморщилась, сама не веря во что говорю.
– Мне показалось, что за мной кто-то следил. Не спрашивайте почему, сама не знаю. Я хотела сменить наряд, переоделась и вернулась на ступеньки. Краем глаза я замечала чужое движение, очень быстрое, мимолетное. Думала, что это тревога ночью. Может, они ошиблись и нацелились на кого-то другого?
С надеждой взглянула на мужчин.
Вместо ответа один из них отмахнулся, но я-то знала, что это напускное.
– Ладно, – почесал затылок ректор. – Отведи свою студентку в ее комнату, а я вернусь и разгоню остальных. Надо ли напоминать, что это разговор бы между нами и его не следует распространять посторонним?
Они снова синхронно воззрились в мою сторону.
Я изобразила жест, будто застегиваю рот на замок и выбрасываю ключик.
Будто мне нравится роль жертвы. Либо в Университете маньяк завелся, либо, действительно, дело было в свитке подчинения.
Вернувшись в комнату, на меня просто напали Мила и Злата, выпытывая подробности всего произошедшего. И даже если бы я хотела, а я, конечно, не хотела, и противостоять бы их двойному напору не смогла. Все угрозы ректора и декана пошли прахом. Я болтала словно трясогузка, распахивая свою копилочку с тайнами.
– Ты не девушка, Ульянка, а какой-то магнит для притягивания неприятностей, – уныло заключила русалка, выслушав мою историю. – То свидание неудачное на кладбище проведешь, то окажешься на месте преступления, теперь еще и тебя по голове стукнули.
– А она не человек, – влез между нами Борис и запрыгнул на мои коленки. – Она же Бабкина. У них в роду ни одна ведьма до старости не дожила.
– Эй, – я перестала гладить когтистое чудовище. – А об этом предупреждать надо. Я на подобное не подписывалась.
Кому приятно, если твой магический питомец заранее не верит в твои силы и жизненные показатели?
– Ой, вечно ты начинаешь, – зашипел фамильяр. – Ничего с тобой не случится. Если не веришь, советую еще раз внимательно перечитать свой контракт.
– Это какой? – спросила я.
Что-то не припомню, чтобы я что-то подписывала. Палец мне кололи, да. Методичку выдавали, и такое было, но контракт…
– Не было же никакого контракта? – ошеломленно обратилась к скелету кота.
Борис, не скрывая презрения, воззрился на меня.
– Это и имелось в виду, Бабкина. Отставить панику, я больше с тебя глаз не сведу. Буду всегда рядом и бдить о твоей сохранности.
Учитывая отсутствие его собственной шкуры, я бы не доверила ему свою.
– И мы, – подала голос Злата и снова задумалась. – Но ума не приложу, кому бы ты успела дорогу перейти.
Я тоже не понимала. Родство с известной колдуньей? Оно даже не у всех на слуху. Какая-то сомнительная причина, чтобы меня убивать.
Да и с последним своим утверждением я не была уверена. По лестнице я шла одна, не было никого рядом. Складывалось впечатление, что меня просто хотели отключить. Но зачем? Секретов Устиньи я не выведала, а до ее знаний мне было как до солнца далеко.
И меня озарило.
– Может, дело в дневниках? – несмело начала, обращаясь к девчонкам. – Один из них увидели.
– Да ну, – отмахнулась Моревна. – Кому они могли понадобиться?
– Тому, кто знает, что в них написано, – продолжала настаивать. – Или полагает, что знает, что там написано.
– Ты сама еще ничего полезного из них не прочитала, – недоверчиво скривилась Волкова. – Одни упоминания.
– Но это является доказательством, что артефакты изобретены, – не унималась я. Мне казалось, что все очевидно. Либо на меня напал какой-то тупой фанатик, ненавидящий Устинью, либо очень умный тактик. Но тупой фанатик сделал бы свое выступление показательным, а нападающего никто не увидел, да и меня обнаружили случайно. – Откуда еще черпать информацию, если не из тетрадок великой артефакторши?
– Кстати, который можешь прочитать только ты, – высказалась Мила, добавляя трагедии к своим словам.
Мы втроем задумались на мгновение, а потом бросились перебивать друг друга.
– И когда ты планируешь его дочитать, Ульян? – спросила морская царевна.
– Ульян, тогда ты в опасности. Надо признаваться кураторам и ректору, – испуганно посмотрела на меня Злата.
– Кирдык тебе, ведьма, – прищурился кот.
А я… Я пыталась припомнить, кто же мог видеть мои дневники.
Майя Вольфовна не в счет, она сама выдала первый и хранила специально для меня, к тому же крепко дружила с бабушкой. Еще тетрадь заметили все мои однокурсники, друзья-богатыри и Михаил Матвеевич.
Кто? Ну на Андрей Бессмертный же?
Этим вопросом также задались подруги. Некоторое время мы горячо обсуждали кандидатуры, склоняясь к одной-единственной.
Даша Юсупова – дочка Леонида Валентиновича, князя и сторонника политики пренебрежения и ущемления магических существ. Но у нас не было никаких доказательств, а лишь голое ощущение, что девушка могла наябедничать отцу. Сомневаюсь, конечно, что суд примет подобные аргументы. Да и мы не в институте благородных девиц обучаемся. Меня, Милу и Злату объединяла нелюбовь к однокурснице, непонимание ее позиции и жесткое непринятие деятельности ее отца. Беспристрастно судить о ней мы не могли. И к кому мне идти? К Вячеславу Алексеевичу, к Дмитрию Игоревичу? Преподаватели меня на смех поднимут. Прежде всего нужны факты, а уж потом делай с ними что хочешь.
Что бы там ни было, и как бы меня не настраивал на опасности фамильяр, я четко решила одно: я никуда не денусь. Придется доучиться в Университете, дожить до старости и тусить в коммуне, подтверждая славу Бабок-Ежек в качестве великолепных диджеев, но тенденцию с коротким сроком жизни я переборю. Дело оставалось за малым – найти моего неожиданного недруга, дочитать мамины дневники и отыскать злоумышленника, который пользуется ее артефактами. Сегодня этим и займусь.
К счастью, у Бойцова дрогнуло сердце. Он пожалел меня, осознав, что у его студентки сотрясение и что она развалилась на лестнице не из-за клятой «эйфории». Княгиня Мария Федоровна действительно помогла унять боль в голове, но ближе к ночи неприятные ощущения вернулись. Естественно, после такого о занятиях и речи не шло. На завтра и еще на парочку дней у меня образовались выходные.
Глава 13
Ульяна
Следующим, немного отвратительным утром я, как ни странно, все же посетила занятия, но боевку Контузова предпочла пропустить. Михаил Матвеевич как раз разбирал приемы обезоруживания противника. Использовал множество тактик, но все она сводились к ударам по голове. А моя и так пострадала, не имея понятия, за что именно.
Нет уж, я достаточно пожертвовала своим мозгом и репутацией на весь Университет. Лежала на ступенях? Лежала. Меня на руках несли? Несли. А кто нес, это вторичный вопрос.
Было тяжело не замечать заинтересованные шепотки, когда я присоединилась к подругам на завтраке.
– Что, Ульян, – расслабленно развалился Андрей, периодически поворачиваясь на Злату. – Теперь ты у нас принцесса в башне?
– Это в каком смысле? – ошалело не поняла я, усаживаясь на своем месте. – Я же ведьма, Баба-Яга, где здесь голубой кровью запахло?
Естественно, рядом взвизгнула Мила, следившая за благовидностью возникших союзов.
– Ты и об этой традиции не знаешь? Ульян, святые небеса, ты бы хоть немножко историю учебного заведения изучила. Стыдно же.
– Да можете вы не загадками говорить, – всплеснула я руками, жалея, что не осталась в комнате. – Хотите, я вас традициями из своего мира завалю? Закачаетесь.
Я ведь не шутила.
Как-то сразу вспомнилось посидеть на дорожку, посыпать солью порог и не здороваться через него, не удостоверившись, что соседи – люди, а не нечистая сила. И ведь было что пострашнее. Некоторые матери, отрицавшие достижения доказательной медицины, по младенцам хлебный мякишек катали, уверившись, что снимут с ребенка младенческий пушок и множество сглазов. Не будем говорить об их уме, количестве извилин и прочем, традиции же…
Я повернулась к Максу в поисках поддержки, но он, собака такая, поддержал толпу.
– Очень похоже, Ульян. В Упсе, – так именовали Университет, – часто что-то случается. Если события связаны с одним человеком, и неважно, мужчина он или женщина, его называют принцессой в башне. Не будешь же ты отрицать, что с тобой ничего не связано?
– Конечно, буду, – не согласилась я. – Все произошедшее – результат моих действий.
– А удар по голове на лестнице? – вспомнила Злата, вызывая еще больший шквал вопросов.