Наши спутники успели увериться, что причина моего падения была – глупая неосторожность. Но кто бы меня слушал?
– А удар от меня за то что ты проболталась? – мрачно пригрозила я кулаком, напоминая о том, что ректор и декан просили сохранить подробности в тайне.
С моим широким кругом общения это практически невозможно. А самое ужасное, что я, добрая душа, всем доверяла…
От разборок нас спасли проходящий мимо куратор и княгиня Соболевская, повиснувшая на руке Бойцова. А я то думала, что она нацелилась на ректора и не там искала опасность.
– Бабкина, что вы здесь делаете? – опешил профессор и округлив взгляд.
Он останавливал свои пытливые глаза на Максиме, но, кажется, ничего не понял.
– У вас больничный.
Я прищурилась, подмечая возложенную на него женскую ладонь.
– Скучно в комнате, Вячеслав Алексеевич. Хотела не отставать за однокурсниками.
– Отлично, – протянул мужчина, сбрасывая руку Марии Федоровны со своего локтя. – Раз уж вам не усидеть на месте, после завтрака жду на улице. У меня как раз свободное время оказалось.
Кажется, я проиграла битву, а возможно, войну.
– Конечно, конечно, – наиграно воодушевленно произнесла я, оборачиваясь на друзей.
Нет бы, сидела бы тихо у себя, дневник читала. Что меня дернуло на занятия пойти?
– Вы только не опаздывайте, Ульяна, – прищурился преподаватель. – Отработкой руками домовиков вы не отделаетесь.
Сквалыга, какая ему разница, кто устроит уборку? Вячеслав Алексеевич ушел, а я тут же набросилась на друзей.
– Это вы во всем виноваты. Сидела бы у себя и романтическую литературу читала.
– Да он к тебе с первого дня привязался, – отмахнулась от меня русалка, подсев и зашептав мне на ухо. – Не собираюсь за это извиняться. Я бы на твоем месте, наоборот, радовалась.
– За что, Мила? – не понимала я. – За что?
– За то, дурочка, – Моревна улыбнулась. – Что я постоянно ищу внимания Дмитрия Игоревича, а тебе и шевелиться не требуется. Любой студент с толикой разума заметил бы, что Бойцов тобой интересуется.
– Мной? – ошалела я. – Он меня определенно ненавидит.
– Ну да, – усмехнулась девушка. – Погнал всех в коммуну к ведьмам из-за тебя, и на празднике он тебя обнаружил, прогоняя всех любопытных. Мне-то не ври. Дмитрий Игоревич меня, конечно, взгрел за нарушение правил и частично опозорил, но совсем не так аккуратно, как это сделал Бойцов.
Вспоминая их прощание, я была готова подтвердить слова ректора. Он, так-то, неслабо прошелся по самолюбию морской царевны.
– Это необходимость, – возразила я. – А кто бы нас еще нашел среди Бабок-Ежек?
– Мои родные братья, – развела руками Мила. – Они, конечно, вызвали преподавателей, но это так… Руслан, Платон и Рафаэль даже не старались нас отыскать.
– Тогда дело не в преподавателе, – попыталась я возразить, сохраняя честь профессора.
– Дело в тебе, Ульянка. – устало сообщила Моревна. – Ты не безразлична Вячеславу Алексеевичу. Признай это, и я от тебя отстану.
Я задумалась. Вспоминая поведение Бойцова, его заботу после злополучной травмы, а еще полусонную явь, что мне привиделась, когда я страдала от действия «эйфории», слова русалки казались толковыми. Но нет… это же бред какой-то.
– Мила, что ты к Ульяне пристала? – встала на мою защиту более чуткая Злата. – Она сама со своим куратором разберется. Давайте лучше на завтрак поторопимся. Не хочу доедать остатки как опоздавшая.
– Как это зачем? – вскинулась Мила, не теряя хватки и не желая переводить тему. – Она, как хорошенькая и послушная девочка, будет все отрицать, отмалчиваться, а я буду с удовольствием упоминать «я же говорила».
Эх, повезло мне с одной подругой. Про вторую я, пожалуй, еще подумаю. Но я, зная Злату с детства, понимала, что дело нечисто. После праздника она немножко сторонилась Андрея и вспыхивала каждый раз при его появлении. Учитывая, что меня она с расспросами не пытала, я тоже не хотела бросаться на амбразуру и выпытывать из нее подробности проведенного вечера с парнем, но, каюсь, не удержалась. Да и стрелки удачно перевела.
– А ты сама не хочешь поделиться с нами, что с тобой происходит? – намекала на ее опущенные ресницы и поглядывания в сторону, где обосновались богатыри.
Волкова окончательно покраснела.
– Нет! – воскликнула она.
– Ой, ладно, Злата. – С силой хлопнула ее по спине не стеснявшаяся ни разу Моревна, – если ты не расскажешь, то наябедничаю я.
От выворачивания души наизнанку оборотницу спас и отвлек всех нас Максим, появившись непонятно откуда.
– Вы чего застыли, девчонки? – удивился он, прищуриваясь и подмечая наше явное тушевание.
Ни для кого не было секретом, что я парню нравилась. И хотя между нами до сих пор ничего дальше держания за ручку не происходило, он не оставлял надежд. Даже стыдно как-то.
– Вот, держи, – он вручил мне плеер, который я прихватила из Москвы. – Я смог его починить.
До праздника я успела пожаловаться, что не могу слушать музыку в каком угодно варианте, потому что сломала плеер, а смартфоны, увы, в Тридевятом царстве не работают. Между прочим, их группа «Изагорские еноты» специально для меня и других любителей артефактов из немагического мира, и таких собралось немало, записала демку.
– Да? – я просила, прижимая к груди любимый предмет. – А как? В Университете даже электричества нет.
Макс загадочно улыбнулся и махнул рукой.
– Мне это почти ничего не стоило.
– К-каук эт-тоу не с-стоуилло?! – ошалел пришедший вместе с ним Марк. – Д-да т-тыу вв-есь го-ноу-рар от-тдал, чт-тоб-бы оун зар-работ-тал.
– Я бы так не сказал, – юноша пристыженно опустил глаза, вызывая во мне одновременно ощущение паники, вины и дебильного чувства женской беспомощности.
– А яу б-бы т-таук ска-у-з-зал.
Это только в сказках пишут, что за щедрые подарки ты ничего не должен, а на деле страдаешь от каждого прекрасного поступка, рассчитанного на завоевание твоего сердца.
И я страдала. Сильно. Видно судьба у меня такая… с готическим,склонным к истерикам, настроением.
К счастью, больше мы почти не разговаривали. Все вместе пришли на завтрак, но за столом царила атмосфера недоговоренностей и неловкостей. Злата сторонилась Бессмертного, я думала о том, что надо признаваться Максиму в своем полном равнодушии, об интересе в Вячеславу Алексеевичу я и у себя в мыслях боялась представить. Мила ревностно следила за Марией Федоровной, сновавшей то около ректора, то около моего куратора. Один Марк ощущал себя вольготно, но я полагаю, что его прекрасное расположение духа и отсутствие проблем заключалось в плохом знании русского языка. Что ему до чувств и разборок? Фин всем вещал об успехах группы и недоумевал, что за странности в лежащей на столе вилке и стоящем на столе стакане. Все-таки парни не зря не сделали его солистом. А ведь он хотел.
– Ладно, ребята, – меня задолбали скорбные выражения, написанные на лицах друзей. – Пойду постигать науку.
– О, отлично, – хищно улыбнулась Моревна, припоминая утренний разговор. – Подтвердишь мое мнение.
Я не успела погрозить ей кулаком и скорой расправой, как в беседу влез мой несостоявшийся на балу кавалер.
– Это какое? – обернулся на девушку Макс, следивший словно коршун за моими движениями.
Я видела, что он хочет что-то сказать и не решается. Но я не собиралась ему помогать. Хватало собственных трудностей.
– Эх, милый, – русалка потрепала его по щеке. – Не бери в голову. Если начнешься разбираться в женских премудростях, то тебя можно смело к Марку на родину отправлять.
– Это еще зачем? – не понял юноша.
– Лучше у Контузова спроси. – хихикнула Милка. – Он ведет борьбу с толерантностью.
Больше я их не слушала, точнее, не хотела слушать, но там что-то проорал Марк, в ответ донесся визг и писк Моревны, а через секунду звон бьющейся посуды. Умеет морская царевна из ничего скандал сплести. Этого у нее не отнять.
Покидая столовую, меня постепенно отпускали мысли о Максе, но про себя я четко определилась, что медлить с ним не стану. Его интерес зашел слишком далеко, а я ведь и сама замечала, что некоторые однокурсницы, нет-нет, но бросали томные взгляды на вихрастого паренька.
– Ну, что, студентка, – встретил меня Вячеслав Алексеевич на выходе, держа в руках и, внимание, поглаживая по косточкам полумертвого кота. Моего кота!– Скучно вам, значит?
Завидев в его глазах живой интерес, я попятилась. Бойцов, если честно признаться, замечательный преподаватель, но еще энтузиаст. А этим свойством характера, как известно, люди, носящие в себе, желали поделиться со всем окружение, даже если то самое окружение того не желали.
– Я боюсь спросить, Борис нам для чего понадобился? – зыркнула на фамильяра, мысленно обещая тому все кары небесные.
Я же ему говорила, надо справиться со злом, а не примкнуть к нему.
– Мы общий язык нашли, – вздохнул профессор, опуская питомца на пол, – на почве вашей безопасности.
– Это вы так признаете, что я до конца учебного года не доживу? – округлила брови, но сама думала лишь о том, сдал меня котище или нет.
– Нет, правда, чего ты такая нервная? – замотал головой Борис. – Будто я тебя предал?
Как знать? Если рассказал про дневник, то его нынешняя загробная кошачья жизнь ему раем покажется. Закрою в аквариуме и отдам на откуп Ефросинье. Не зря она на него зубами клацает.
– Мы с тобой потом поговорим, – прищурилась я.
– Вот, Вячеслав Алексеевич, – пожаловался кот, потершись о ноги мужчины. – Видите, с чем приходится работать? И что мне с ней делать?
– Заткнуться? – ошалев, предложила лысому предателю.
Каков нахал? Так он видел мою безопасность? Сдать к чертям собачьим бывшему дознавателю?
Борис будто почуял, что перешел некую черту. Скрылся возле профессора, протяжно мяукнул, но сел и начал себя вылизывать.
Позер!
– Все у вас шуточки, Ульяна. – Усмехнулся Вячеслав Алексеевич, наблюдая за моим магическим помощником, а после привычно перешел на «ты», протянув свою ладонь. – Пойдем. Раз уж где-то в Университете у нас завелся злоумышленник, было бы неплохо, чтобы ты умела за себя постоять, не испортив территорию учебного заведения.