– Будто у меня был выбор, – заворчал друг. – Он из дочери мечтает вылепить свою маленькую фанатично настроенную против магических существ копию. Не скажу, что у него не получается.
Учитывая, что Дарья была и моим студентом, на его слова я согласно закивал.
– Сподвижки есть, – попробовал успокоить главу учебного заведения. – Но нет доказательств.
– И какие? – подался вперед Дмитрий, постепенно переходя на шепот. – Они связаны с этой девочкой? С Ульяной?
– Да, – я кивнул, подтверждая его догадки. – После нападения на нее я кое-что заметил.
– И? – брови у Димы задергались от нетерпения.
– И я предпочту умолчать, – нехотя признался я, понимая, как близкий мне друг все воспримет. – Дим, у этой твари свиток подчинения. Никогда не знаешь, к кому и когда он подберется. А если это будешь ты?
– Я? – изумился мужчина. – Слав, ты в себе? Не забыл, что я, как и ты, служил и работал дознавателем. Смогу уж как-нибудь за себя постоять.
– Давай без истерик. В день ты встречаешься с огромным количеством студентов и преподавателей. Мои цифры куда скромнее.
На пару сотен так точно.
– То есть, если решат напасть на тебя, придется начинать все сначала? – ожидаемо заключил ректор.
– Не придется, этот вопрос я тоже продумал. Дим, – я поднялся со своего места, расправляя затекшую спину. – Дай мне время. Столько, сколько это возможно. Я выжидаю не только из-за отсутствия улик, но мне надо понять, отыскал ли этот деятель и другие артефакты.
– Как бы нас Бессмертный ни разжаловал, – справедливо напомнил Иванов. – Пока мы с тобой здесь сидим, Юсупов плетет свои интриги против нас.
В умении Леонида раздуть ситуацию до абсурда я не сомневался. Но сейчас и ему не играло на руку сложившееся положение. В Светлогорье продолжали назревать беспорядки. Убийцу девочки не нашли, князь пытается пролоббировать заранее провальный закон, ограничивающий в правах оборотней, ведьм и других существ. Нет, если он нас потопит, то сам попадет в свою же выкопанную яму. И Юсупов молчал, хотя и брызгался ядом в мою и Димину сторону, если приезжал в Университет в качестве председателя попечительского совета. Еще он подозрительно возненавидел Бабкину. Каждый раз требовал отчислить ее или на время отстранить от занятий, прикрываясь тем, что она первая подозреваемая. Подробности про свиток он не знал, а Ульяна, удивительно в ее возрасте, не разболтала.
– Кстати, а со здоровьем у студентки? – поинтересовался Дмитрий. – Видел ее сегодня в столовой. Вроде Мария Федоровна ей больничный выписала. Неужели искусство Соболевской теперь поднимет даже мертвого?
– Не знаю, – я усмехнулся, вспоминая, как забавно и на разрыв действовала сегодня девушка. Как заправский охотник на вампиров, ей-богу. Даже захотелось расспросить, кого она увидела в спортивных снарядах. – Видимо, недооценивали мы регенерацию у Бабок-Ежек.
– Говоришь и улыбаешься, – заметил друг. – Все-таки уже не жалеешь, что я отыскал двух наследниц? А выл-то как поначалу.
– Ты прав, – согласился я, хоть и не собирался за это каяться, и поведал другу о сегодняшнем уроке. – Не знаю, что меня больше в тот момент переполняло: чувство гордости или чувство стыда.
Я-то рассчитывал на отлаженные заклинания, на худой конец просто сдутые или лопнутые груши. А оказалось, мне ожидал артхаусный боевик с участием разъяренной ведьмы, разоряющей шведскую стенку из осины, и бодающегося, и лягающегося во все стороны спортивного козла.
Дмитрий Игоревич ответить не успел. За дверью его кабинета послышался шум, плач и дикие вопли комендантши Агафьи.
– Караул!!! – кричала она все горло. – Че это делаится! Среди бела дня убивают!
Если бы я не распахнул вовремя створку, женщина, напуганная до предела, втемяшилась бы в деревянную поверхность и оставила бы после себя дырку в форме ее тела.
– Агафья, успокойся, что случилось? – Дима сразу подскочил на месте и усадил бабулю на диван, попутно поглаживая ее по руке в попытке успокоить и добиться разумного объяснения.
Она осела, потеребила повязанный платок, подняла на нас полные слез глаза и повторила, но уже не громко, а тихо и без эмоционального окраса, будто покупки перечисляла.
– Караул, че это делаится, среди бела дня убивают. Мне бы водички…
Ректор моментально отстранился, налил из графина воды и услужливо подал гостье напиток
– Кого убивают? – я не выдержал. – Между прочим, сейчас вечер уже.
Агафья залпом осушила бокал. Кажется, сбитые настройки в голове у комендантши заработали.
– Так, девку вашу убили, Ульянку.
Я и Иванов переглянулись. Едва комендантша поднялась на этаж, я предполагал, что ее вопли каким-то образом будут связаны с Бабкиной.
Убили? Ульянку?
Не теряя времени, я подхватил старушку под руку, с другой стороны встал Дима, а она, поразительно бодро для ее возраста, повисла между нами, поджав ноги.
– Я и говорю, Слава Алексеевич, – продолжала Агафья верещать, – че же делаится? У нас девок и так мало водится, совсем приезжать перестану-у-у-ут.
– Агафья, успокойся, – сквозь зубы цедил я, упрямо следуя на выход, желая рассмотреть место преступления. – Ты хотя бы объясни, что с ней случилось?
– Разбилась Ульянка, – всхлипнула женщина, подтягиваясь на руках словно цепкая обезьянка. – Лежит вся в синяках, синеет. Караул! Что же будет?
– Да перестань ты так кричать, – и терпению ректора пришел конец. – Сейчас весь Университет сбежится.
Как назло, друг оказался прав. Подходя к терему женского общежития, мы увидели собравшуюся толпу из учеников и преподавателей. Яблоку негде было упасть. Ладно, студенты. Складывалось впечатление, что коллегам было нечего делать. Михаил Матвеевич крутил свои усы и обещал покарать затаившегося врага, Майя Вольфовна поджимала обескровленные губы, виновато глядя на ректора, на ее же территории произошел инцидент, другие молча стояли в сторонке, но распускали небывалые слухи о заговорах, опасностях и проклятии Бабкиных.
Распихав всех любопытных, наконец, я добрался до Ульяны и обнаружил плачущих подружек пострадавшей, склонившихся над девушкой. Рядом была и княгиня Соболевская.
Пока Дима прогонял лишних людей, я приблизился к своей подопечной. Она лежала на траве с раскинутыми руками. Бледная, хрупкая, будто поломанная. На ней устроился скелетообразный кот Борис, который совсем недавно просил меня о помощи, и чтобы я защищал его хозяйку.
Меня обуял страх. Ведь из-за моего промедления пострадала еще одна студентка.
Хотелось рвать и метать, выдирать волосы, но это мало бы помогло делу. Пришлось сдерживаться в порыве и учитывать, что возле меня две ученицы, рассчитывающие на ответы. Дима принял все на себя, понимая, что я не в состоянии вести допрос и собирать показания.
– Слав! – отвернулась от Ульяны Мария, ошарашенно взглянув на меня. – Хватай ее скорее и неси в мой корпус. Жива ваша ведьма!
– Жива? – не сразу поверил словам профессора
Сидящие на траве русалка и оборотница тут же вскинули головы.
– Жива?
– Жива?
– Да, жива, – явно злилась декан факультета судебной медицины. – Я непонятно изъясняюсь? Вы, девочки, не тратьте время попусту, вызовите нормального лекаря, а мы с куратором вашей подруги попробуем ее залатать.
– Ты хоть объясни, – попросил я, – можно ее поднимать и как.
Прикасаться к Ульяне я боялся. Не дай, вселенная, сломаю у нее еще что-нибудь.
– Левитацией, Слава, левитацией, – раздосадованно произнесла профессор. – Ты от страха себе тоже мозги отбил? И только попробуй ее пошевелить, костей не соберем.
Словно самый ценный груз или взрывчатку, лично я склонялся к последнему, магией поднял девушку от земли.
– Слав, смотри, – сбивал меня с концентрации Иванов. – Под ней корни.
Агафья, абсолютно игнорировавшая приказ главы Университета бросилась к шелестящему дубу.
– Не зря я тебя поливала, миленький. Говорила, пригодишься. – Гладила она кору. – Не сдохла девка. Хотя она у вас болезная, конечно. Бедовая, с ней что ни день, то новая напасть.
Волшебное дерево зашелестело листвой, принимая неожиданную благодарность. А я прямо задумался, как бы расспросить фаргота. Наверняка он видел, что именно здесь произошло.
Уже в госпитале над Ульяной принялась колдовать княгиня. Чем дольше она осматривала девушку, тем больше уверяла нас, что быстро поставит ее на ноги. К тому же, усилиями Милы Моревны меньше чем через час в Университет прибыл личный лекарь морского царя, брезгливо оглядывающий кабинет коллеги. Между Марией и Антоном Павловичем возникла обоюдная неприязнь, приправленная соперничеством. Но, как бы там ни было, оба свое дело знали хорошо.
Меня и Диму оставили, но настоятельно просили не мешать, заткнуться и не пытаться влезать в перепалку медиков. Они еще и ширму поставили, чтобы никто не видел их манипуляций, а судя по звукам, над несчастной девушкой проводились опыты, а не вправлялись кости.
Ей-богу, в эти мгновения в моей прическе и бороде возникла первая седина.
– Вот и проявил себя злоумышленник, – заговорил Иванов. – Видел, у Ульяны на спине была такая же отметина, как и на Любаве?
Конечно, я ее заметил.
– А ты осмотрел место, откуда она упала? – спросил я.
– Да, ничего особенного, – отмахнулся Дмитрий и поморщился. – Ничего там нет. Русалку расспросил, кота ее полудохлого тоже, что твоя студентка после занятий делала. Как я понял, она ушла от тебя, поднялась выше и сиганула с пятого этажа. Ей внушили это желание. Поймало ее дерево, смягчило падение. Не знаешь, зачем она на подоконнике сидела? Сказали же ей, что на нее кто-то охотится, чтобы осторожнее была. Ей чертовски повезло
– Да, – произнес задумчиво, – чертовски.
– И что теперь будешь делать? – будничным тоном поинтересовался ректор.
– Убью. – выдохнул я, понятия не имея, кого имел в виду.
То ли мерзавца, нападавшего исподтишка, то ли беспечную студентку, плевавшую на мои советы.
***
Прошли почти сутки. К студентке мы предусмотрительно никого не пускали, кроме ее надоедливого кота. Но и он к рассвету окончательно довел меня до исступления. Сначала он мирно лежал возле девушки, а в разгар ночи спрыгнул с кушетки и принялся гонять оброненную кем-то бумажку. Потом орал и требовал выпустить, потом впустить, а потом я пригрозил, что оторву хвост мертвяку, и кости спрячу в надеж