ном месте.
– Я кот-ученый, а не ящерица подзаборная, – шипел на меня Борис. – Все мои знания в хвосте.
– Это как раз заметно, – устало прогонял фамильяра из больничного крыла. – Иди лучше, сообщи ее подругам, что все в порядке. Пусть под окном в кустах не прячутся.
Видимо, мой голос был достаточно громким. Шевеления листвы, доносящиеся с улицы, прекратились, но я явно расслышал: «Шухер, мы спалились».
Ругаться я уже не мог, да и за что? Русалка и оборотница были готовы весь Университет перевернуть ради Бабы-Яги, за что здесь наказывать? Поразительно, но они и фаргота с собой каким-то образом притащили. Чувствую, Майя Вольфовна проклянет тот день, когда впустила на свои ухоженные лужайки разумное растение.
Ульяна пришла в себя на следующий день и в самый неподходящий момент. Как раз тогда, когда я горячо спорил с Димой по поводу судьбы студентки.
– Надо вернуть ее в верхний мир, Слав, – предлагал ректор. – Там ей будет безопаснее. Здесь явно кто-то вознамерился ее убить.
– Да? Чтобы этот кто-то закончил свое дело, когда ни тебя, ни меня, ни живого дерева рядом не будет? У нее и сила только раскрылась. Не дай бог, сама прибьет кого-нибудь из москвичей ненароком.
Бабкина ямы выкапывала профессионально. Покажется, что за ней кто-то вечером подозрительный идет, она из сквера капище сделает. Уже всерьез подумывал отдать ее некромантам на дополнительные занятия.
– Но и возле нее никто сидеть не может. Тебе дело надо раскрыть, мне Университетом заниматься.
– Дело без нее я не раскрою, Дим. Разве это не очевидно? У нее на спине ровно такой же знак, как и у Любавы, значит, и она во всем замешана. Нет, она останется.
– И что ты предлагаешь? – недоумевал мой друг. – Могу отпустить тебя с занятий временно, чтобы ты за ней присмотрел. Но держать Ульяну в учебном заведении не проси. Мне новых убийств в этих стенах не надо. К тебе домой ее, что ли, отправить?
– Да хоть бы и ко мне…
Мысль была одновременно здравой и провальной. Долго я выдержу общество юной трещотки со склонностью к опасностям? С другой стороны, пока она будет у меня, злоумышленник может себя выдать. Как бы это сыграло на руку…
– Простите, – раздался слабый женский голос. – А у меня есть право голоса? Я за то, чтобы в Университете остаться.
Я и Дмитрий тотчас обернулись. По Ульяне и не скажешь, что вчера она едва не погибла. Да, присутствовала некоторая бледность, делая ее похожей на привидение (говорю же, надо ее к некромантам), но она смогла приподняться и таращила свои карие глаза, глядя на нас с хмурым выражением лица.
– Как ты себя чувствуешь, Ульяна? – я первым бросился к ней, хватая девушку за ладонь.
– Как будто по мне камаз проехал, Вячеслав Алексеевич. А в Тридевятом царстве есть камазы? – она с любопытством поглядела на свою руку, которую я сжимал в это мгновение.
– Есть повозки, – с другой стороны кушетки уселся глава Университета. – запряженные драконами, если говорим о крупно габаритных перевозках. Но, правда, Ульян. Как самочувствие? Ты всех очень напугала.
– Опять? – растерялась несчастная ведьма. – Сколько же можно? Признавайтесь сразу, все плохо? Я не могу ходить?
Что-что, а с толку она сбивала превосходно.
– При чем здесь самочувствие и ходить? – не понял Дима. – Ты же ноги чувствуешь?
– Чувствую, – кивнула она, – но когда рядом сидит ректор и декан факультета криминологии, держащий меня за руку, дело явно пахнет керосином.
Она, поганка, даже принюхалась.
– Можешь ты ходить, можешь, – я отпустил ее, чтобы не смущать дальше, и сам удивлялся своему порыву. – Ты в состоянии рассказать, что с тобой произошло?
Бабкина помрачнела, вспоминая события, приведшие ее к плачевному исходу. Она закрутилась на месте, пытаясь рассмотреть, что у нее на спине, но больничная сорочка не давала обзор.
– Это было внушение… – я не спрашивал, а утверждал.
– Да, внушение, – она безвольно опустила плечи. – После занятий я хотела побыть одна, пошла в общежитие, а потом… – девушка прикрыла глаза, – у меня будто клеймо выжгли, и чужой голос приказал сброситься.
– А голос ты узнала? – подался вперед Дмитрий Игоревич. – Каким он был? Женский или мужской?
Она замолчала. Силилась вспомнить, застыла, но…
– Я не помню, – расстроилась Ульяна и с надеждой взглянула на меня. – Совсем. Ощущение, что у меня в мозгу порылись и все воспоминания вытащили.
– Ментальная магия, – заключил друг. – Жаль.
– И что теперь будет? – спросила студентка. – Вы действительно отправите меня обратно? Я не хочу.
– Нет, успокойся, – я погладил девушку по плечу. – Как Мария Федоровна разрешит тебя отпустить, отправишься со мной, в мой дом.
Но и это известие девушку не обрадовало.
– А может мне остаться в Университете? Клянусь, я нигде не буду ходить одна. Либо с Милой и Златой, либо с Максом. Пожа-а-алуйста.
Ее слова мне не понравились. Я, между прочим, к ней со всей душой, а она предпочитает какого-то недоросля? Он сам без году неделя обучается, какой из него охранник?
– Дался тебе этот Макс? – я нахмурился.
– Я, пожалуй, оставлю вас наедине, – засмеялся сидящий рядом Дмитрий, явно забавляясь сложившейся ситуацией. – Сами знаете, дел по горло, надо общественность успокоить, заклинания на больничное крыло наложить. Вдруг вы его вдвоем разнесете? Учитывая склонность Ульяны к разрушениям, я ничему не удивлюсь.
– Иди уже, – проводил шутника мрачным взглядом. – Иначе я сам кабинет твой разнесу.
– Ушел, ушел, – продолжал за мой счет развлекаться глава Университета.
Бабкина, пока я отвлекался на Иванова, забилась под одеяло. Ей-богу, складывается впечатление, что все, окружающие меня люди, издеваются надо мной.
– Ты мне не ответила, – стянул с нее ткань. – Чем я тебе не угодил?
– Да при чем здесь это? – запищала она как мышь. – Зачем меня прятать? Так вы и не найдете никого. А если я буду на виду, преступник отыщется быстрее.
– Отличная идея, – скрестил я руки на груди. – Отыщется быстрее и добьет тебя. Бегал у нас по территории полуживой скелет кота, пусть и девочка появится. Быстро признавайся, что тебя не устраивает?
Ульяна, конечно, ведьма, но ведьма не обученная. Не умеет еще лукавить и нагло врать. По лицу же вижу, что она боится последствий, но упрямо твердит, что дело не во мне.
– Вячеслав Алексеевич, не надо, – побледнела она еще больше. – Зачем эти глупые подробности? Мало вам того, что мне в принципе неудобно с посторонним мужчиной в одном помещении находиться?
– Серьезно? – я окончательно рассвирепел. – А «Эйфории» налакаться, потом на мне всю дорогу спать удобно было? Или в моем кабинете девятый вал и поиск морских сокровищ организовать? Я уже молчу про ночные похождения в комнату Любавы и на кладбище, нарушая огромное количество правил. Да, – я кивнул, подтверждая свою осведомленность. – Мне и про это известно. Я еще допрашивать тебя буду, что ты забыла в склепе. Странное место для свидания с Максимом, не находишь? Он, кстати, тебе как поможет отбиваться, сам щенок малолетний?
От каждой моей брошенной фразы Баба-Яга вздрагивала, раскраснелась, меняя синеватый оттенок на лице на более здоровый, и тяжело задышала, сжимая руки в кулаки.
– Чего вы ко мне прицепились словно клешнями? – воскликнула она. – Хотите правду, получайте. От вашей заботы, Вячеслав Алексеевич, удавиться хочется. Вы на меня кричите постоянно и замечания делаете. И предубеждения у вас возникли, едва я порог Университета переступила. Сами признавались, что ведьм недолюбливаете.
– Конечно, недолюбливаю! Я тебе в который раз объясняю, что твоя жизнь в опасности, а ты причины идиотские выдумываешь.
Я специально выводил ее на эмоции, понимая, что в спокойной обстановке она никогда не признается. Но высказанное было принять нелегко. Да, поначалу относился к обучению на своем факультете отрицательно, да, был недоволен. Поменял же свое мнение, и с ней стал мягче. Неужели она не заметила?
Видимо, хотя бы на секунду девушка осознала всю патовость своего положения, и настала благословенная тишина.
Бабкина долго молчала. Закрутилась, накрылась с головой и фыркнула.
– Ладно, уболтали. Везите меня за тридевять земель в замок страшного колдуна. При одном условии…
– Каком? – дернулась у меня бровь.
Надо ее на экскурсию к Черномору свозить, чтобы не сравнивала. Между прочим, уважаемый преподаватель. Не выдержал наглости студенток, большого объема работ и жалоб от вездесущих, заботливых родителей. Ученица Людмила совсем разум потеряла и к несчастному старику приставать пыталась, надеясь таким образом получить хорошую оценку. Исход был печальным. Черномор ее к себе в поместье унес и во время каникул заставил предмет выучить, чтобы от зубов отлетало. Скандал замяли, но осадок у всех остался.
– Что за следующие сведения, о которых я расскажу, вы меня ни наказывать, ни орать не будете.
Стало интересно.
– Обещаю, – прижал ладонь к груди, а свободной рукой выписывал знак волшебной клятвы. – Ничего тебе не сделаю и даже вопить не буду. Что у тебя за сведения?
Ульяна приподнялась и начала свой приправленный ненужными подробностями рассказ. Как она получила материнский дневник, как нашла упоминание в нем о запретных артефактах, и как пошла вечером гулять с уже ненавистным мне Максом в сторону некромантского кладбища. Исключить его, что ли? Но не за что.
– Можно про свидания и прочую чепуху не вспоминать? – кривился я каждый раз, если она называла имя парня. – Почему ты сразу не пришла и не показала дневник?
– Ага, чтобы вы меня еще больше возненавидели? – высказала она мне, будто это был очевидный факт. – Вы меня с первого дня в преступницы записали.
Меня немного перекосило. Поторопился я с обещаниями не злиться.
– Причин-то не было. – хмыкнул я. – Ты же только на третий день влезла в охраняемую комнату? Ладно, неважно, – махнул рукой, признавая в ее словах некоторую справедливость. – Лучше объясни, что успела прочитать. Там не говорится, где можно отыскать другие артефакты?