– Я кровь послов не проливал. – Дипольд угрюмо смотрел на маркграфа. Кажется, убивать его пока не собираются. Пытать вроде бы тоже. Пока с ним просто разговаривают. – Не я их рвал на части.
– Своими руками – нет, – охотно согласился Альфред. – Но именно ваш выбор заставил сегодня умереть десятерых остландцев. Именно ваша непреклонная воля их погубила, дорогой Дипольд.
– Ты бы все равно не отпустил послов, – с ненавистью бросил пфальцграф. – Остаток жизни все они провели бы в клетках и…
– Вот именно! – перебил Чернокнижник. – Остаток ЖИЗНИ.
– В клетках, – устало повторил Дипольд.
– В клетках тоже живут. – Подумав, Альфред добавил: – Некоторое время…
– А потом? Что потом? Мастератория магиера?
– Это уже неважно. Может быть, для них, – маркграф кивнул вниз, на рассортированные куски человеческих тел, на загустевающую, покрывающуюся мягкой пенкой кровь в ванной – потом было бы предпочтительнее, чем сейчас… вы же не знаете наверняка, вы их не спрашивали. И уже не сможете. К тому же потом вы… лично вы, Дипольд, не имели бы никакого касательства к их судьбе. Теперь же – не льстите себе понапрасну – в смерти остландских послов повинны именно вы. В первую очередь – вы.
– Я как-нибудь справлюсь с этой ношей, – сквозь зубы заверил маркграфа Дипольд.
– Рад за вас. – Альфред улыбнулся так, будто в самом деле искренне радовался. – А если я сейчас распоряжусь вывести к голему Герду? Если прикажу и ее растерзать на ваших глазах? Эту несчастную девушку вы тоже обречете на смерть со столь же легким сердцем?
Дипольд промолчал. О дочери нидербургского бургграфа он уже успел позабыть. А ведь она тоже… Заложница… Пленница… Что ж, если придется выбирать между нею и письмом… У Дипольда хватит сил сделать и этот выбор.
– Наверное – да. Наверное – обречете. По глазам вижу. Или все же нет? А? – Маркграф внимательно смотрел на него.
Отвечать не хотелось. Ну не было никакого желания! И все же Дипольд ответил. Попытался ответить достойно:
– Если в тебе осталась хоть толика рыцарской чести, Альфред, ты не поднимешь руку на…
– Не подниму – не подниму, не волнуйтесь, пфальцграф, – перебили его. – Уже – нет. Герда-Без-Изъяна нынче слишком занята. У нее полно дел.
– Каких дел? – растерялся Дипольд.
– Важных, – криво усмехнулся Альфред. – Чрезвычайно важных дел в мастератории, отвлекать от которых мы девушку не станем.
В мастератории! Значит, Герда – уже… значит, ее – тоже… Лебиусу… Ну да, она ведь не столь важная персона, как сын курфюрста и будущего императора. С ней здесь долго не церемонились. Она и нужна-то была Альфреду, вероятно, лишь для благополучного возвращения из нидербургских земель. А теперь… Теперь – важные дела в мастератории. Бедняжка!
– Не расстраивайтесь, Дипольд. Быть может, вы еще повидаетесь с очаровательной дочерью нидербуржского бургграфа. Когда-нибудь потом. Позже. Не сейчас. А сейчас вам пора отправляться в свои… хм… покои. Жаль, очень жаль, что мы сегодня так и не смогли договориться.
Холодные глаза маркграфа смотрели так, будто на самом деле он и не жалел об этом вовсе.
– Увести, – приказал Альфред Оберландский.
Дипольда отконвоировали обратно те же стражники, что и привели сюда.
Лестница вниз. Знакомые коридоры. Позвякивающие в такт шагам железные оковы узника и доспехи стражей. Только вилка, упрятанная под одеждой, шума не производила.
Пфальцграфа втолкнули в темницу. Провели широким коридором меж камер. Разомкнули цепь, соединявшую оковы на руках и ногах. Завели в опостылевшую одиночную клетку с окошком. Заперли дверь. Дипольд послушно, по первому требованию стражи просунул в проем между прутьями руки. По-прежнему не отрывая от бока занемевшего правого локтя. Под рукой – вилка. И она сейчас – самое главное. Она – его последняя надежда.
Стража сняла с рук зубастые железные браслеты. Ножные кандалы остались.
Тюремщики ушли.
Темница, как всегда, глумилась и бранилась.
Сосед Мартин молча смотрел из-за прутьев разделительной решетки.
Дипольд дышал глубоко и свободно. Получилось! У него имелся двузубый ключ к свободе.
– …Ну что, колдун, тебе это сгодится? – Маркграф Альфред Оберландский задумчиво смотрел сверху на расчлененные и выпотрошенные тела.
На внутреннем дворе неподвижно стоял голем, с ног до головы перепачканный красным. Рядом – бронзовая ванна, подернутая темной коркой запекшейся крови, два деревянных корыта, полные вырванных конечностей и выдранных потрохов, плетеная корзина с десятком голов, короб со смятыми бесформенными останками. Вокруг суетятся слуги. Присыпают опилками красные потеки на камнях. Вынимают кляпы из оторванных голов. Укладывают поудобнее, утрамбовывают обрывки и ошметки тел.
– Да, ваша светлость! – склонил капюшон Лебиус. – Там много всего… полезного.
– Что ж, выводи из мастератории своих помощников и забирай, что нужно. Не пропадать же добру. И голема проверь. Почисть, смажь… Ну, в общем, сам знаешь. А то вон кровищи сколько. Еще под броню попадет – поржавеет твоя механика…
– Конечно, ваша светлость, будет исполнено.
Альфред перевел взгляд на пустующее место Дипольда.
– Что пфальцграф? Клюнул? Заглотил наживку?
– Да, ваша светлость. Все прошло великолепно. Дипольд оказался достаточно сообразительным, чтобы совершить ожидаемую от него глупость. Вилку со стола он взял.
– Точно?
– Я видел. Спрятал в камзоле. За пазухой. Унес под мышкой.
– Молодец! – похвалил Альфред. То ли ловкого пленника, то ли зоркого магиера. – Значит, в скором времени надо ожидать побега. Думаю, пфальцграф пожелает покинуть нас сегодня же. Подготовиться нужно.
– Все уже готово, господин… – поспешил заверить его Лебиус.
ГЛАВА 42
Как такового, плана побега у него не было. Была надежда. И желание поскорее сбросить с ног кандалы. И выбраться из клетки. Для начала. А уж там… А уж потом…
Скоро кормежка. Сегодня должна быть ранняя. Так что следует поторопиться. Ибо ждать до завтра невмоготу.
Пищу приносят трое стражников. Не так уж много. Если совладать с ними, если завладеть их оружием… Что тогда? Что дальше? Да не знал он, что будет дальше! И как будет. Гейнский пфальцграф Дипольд Славный хотел лишь выбраться из подземелья. Он уповал на внезапность, стремительность. А пуще того – на везение.
В конце концов, замковая стража не ждет нападения сзади. И быть может, удастся пробраться к воротам незамеченным. Или пробиться с боем. Выскользнуть, быть может, удастся… А возможно, обнаружится и иной путь к спасению. В любом случае попытаться нужно. Что он теряет? В конце концов, смерть в неравной схватке лучше, чем никчемная жизнь в клетке. И много лучше, чем мастератория магиера.
– Мартин, – шепотом позвал Дипольд. – Глянь-ка сюда.
Бывший часовщик прильнул изуродованным лицом к разделительной решетке. Дипольд, загородившись спиной от соседних клеток, вынул из камзола вилку.
– Что это?! – судорожно дернулся сосед.
– Сам видишь. Подойдет?
– Для чего? – Мартин нервничал. И боялся. Очень…
– Как для чего?! Ты, помнится, хвастался, будто можешь смастерить отмычку, открывающую любые замки. И утверждал, что вилка вполне сгодится.
– Э-э-э, – растерянно протянул Мартин.
– Ты также обещал помочь мне выбраться отсюда. Не забыл еще? – Дипольд подпустил в шепот зловещего шипения.
– Помню, ваша светлость, но…
Мастер запнулся, дрожа всем телом…
– Ну, так в чем дело? Действуй! Готовь отмычку. Мне нужно снять вот это. – Дипольд звякнул кандалами на ногах. – Для начала. Потом – открыть дверь клетки.
Мартин испуганно замотал головой:
– Пощадите, ваша светлость! Если они, – дрожащий палец мастера указал в потолок, – догадаются, кто вам помог… Меня ждет магилабор-зала… мастер Лебиус… это хуже, чем казнь.
– Ну, это еще как обернется, – недобро усмехнулся Дипольд. – Догадаются ли, нет ли – кто знает. Но вот если ты не сделаешь того, о чем я прошу, тогда тебе точно конец…
Дипольд просунул руку в клетку соседа, поймал цепь Мартина. Дернул посильнее. Проверенный прием… Звякнула цепь, входившая в ноги мастера – в разверзнутые язвы, в кость. Мартин глухо застонал.
– Тогда тебе придется иметь дело не с Лебиусом, а со мной.
Пфальцграф говорил тихо и мягко. И тянул цепь на себя. Медленно, не торопясь. Словно жилу вытягивал.
– А я, уж поверь мне, вареная твоя морда… я тоже могу убивать долго и больно. Без всяких там магических штучек! Голыми руками. Знаю как… умею… обучен…
Мартин сопротивлялся. Пыхтел, упирался, старался отползти, цеплялся за склизкий каменный пол, царапал ногтями шершавые плиты, сдирая с них грязь. Но влажный камень не держал легкое человеческое тело. Ногти ломались. Пальцы соскальзывали. Дипольд подтягивал Мартина, как опытный рыбак тянет замшелого сома на крепкой лесе. На надежном крючке, с которого обреченной рыбине уже нипочем не сорваться.
– Я прямо здесь устрою тебе хуже, чем казнь, – ласково обещал Дипольд. – Настолько хуже, что в последние минуты твоей поганой жизни все пытки Лебиуса, вместе взятые, покажутся тебе детскими забавами.
Расстояние сократилось достаточно, чтобы Дипольд мог, протянув руку между ржавыми прутьями, поймать упирающегося соседа. Дипольд руку протянул. Поймал.
Прижал перепуганного мастера к решетке. Прошипел в вареное лицо:
– Один раз я тебя уже душил. И отпустил. А знаешь, как не хотелось?
– М-м-м… – Мартин кривился от боли и страха.
– Неужели ты надеешься, что второй раз тебе повезет так же? Неужели считаешь, что мне здесь нужен сосед, от которого нет никакой пользы?
– М-м-м…
– В общем, ты подумай хорошенько, прежде чем давать окончательный ответ, ладно? Подумал? А теперь давай попробуем снова. Итак, Мартин, я хочу выйти отсюда, а у тебя есть выбор: либо помочь мне, либо сдохнуть. И я спрашиваю в последний раз: ты мне поможешь?
– Эй, о чем вы там опять шушукаетесь? – выкрикнул из мрака кто-то невидимый и зоркий. Однако недостаточно чуткий, чтобы уловить суть разговора. – Вареный?! Светлость?!