Открываю шкафчик над раковиной. Сам не знаю, что ищу, будто интуиции повинуюсь. И первое, что вижу — это опасную бритву.
Хех. Учитывая, что волосы на лице у меня пока почти не растут, эта штука нужна была явно не для бритья. Судя по всему, именно ей Дима вскрыл себе вены.
— Так, — говорю своему отражению. — Давай-ка разберёмся с этим дерьмом.
Почему Могильный решил наложить на себя руки? Ему же только восемнадцать лет недавно стукнуло. Переехал в Москву, поступил в институт. Это же кайф! Вся жизнь впереди, столько нового вокруг. Не вижу поводов для суицида.
Но это я. А тот, старый Димка, повод нашёл.
Выхожу из ванной и топаю в спальню. Дюба на кухне хрустит карамельками. Мне тоже жрать охота, но узнать о причинах попытки самоубийства охота сильнее.
Ложусь на кровать и начинаю медитировать. Специальная техника с применением небольшого количества маны. Чтобы пробудить воспоминания.
Полностью погружаюсь в глубины подсознания, которое одновременно моё и не моё. Копаться приходится долго, но рано или поздно я добиваюсь результата.
Воспоминания достать не удаётся. Походу, они всё-таки для меня потеряны. Зато приходят эмоции, скрытые глубоко внутри.
Страх и стыд. Бессильный гнев. Унижение, непонимание.
Отчаяние.
Вместе с ними возникают туманные ассоциации. Ненависть членов семьи, включая даже мать.
«Зачем я только тебя родила!» — как наяву, звучит жуткая фраза. Сказанная семилетнему ребёнку, она больно ранит. Даже сейчас. Даже меня.
Звучат другие голоса. Мужские, женские и детские. Все они, насколько я понимаю, принадлежат членам рода Могильных. И ни один из них не говорит ничего приятного.
«Ничтожество. Ты недостоин носить нашу фамилию!»
«Ха-ха! Ты что, заклятие пытался сотворить? У тебя никогда не получится, ушлёпок!»
«Да всем плевать, что у тебя сегодня день рождения. Пошёл вон. Тебе нельзя входить в эту комнату!»
«Ты что, плачешь? Ха-ха, как девчонка! Может, пинка тебе дать, чтобы громче плакал?»
И всё в таком духе. Судя по всему, в родном доме Дмитрия не просто не любили. Ему каждый день напоминали, что он никто и едва ли может считать себя частью семьи. Мразь, ничтожество, ненужный потомок.
Пытаюсь отыскать хоть что-нибудь светлое и не могу. У Димы не было друзей. Не было любимого питомца. Никого, с кем можно было поделиться своей болью.
В Москву его отправили не затем, чтобы он получил хорошее образование. Просто выкинули из дома, подальше с глаз. И забыли, наверное, в ту же минуту, как он вышел за порог.
Я замечаю проблеск надежды, который ненадолго ощутил Дмитрий. Он думал, что в универе будет лучше. Что получится найти друзей, встретить любовь, заслужить хоть какое-то уважение. Однако…
«Чё так смотришь, дебил? Смойся на хрен отсюда!»
«Э, придурок! Смотри, куда прёшь! Ну-ка быстро поклонился мне и попросил прощения. Ниже, сука. Ниже, я сказал!»
«Блин, девчонки, вы видели этого Могильного? Такой лошара, капец. А вроде из дворянского рода. Такое чувство, что в хлеву растили. Ой, Дима, ты всё слышал? Ха-ха-ха!»
Могильный думал, что, покинув дом, вырвался из ада. Но оказалось, что попал в гораздо худшее место.
Слабый магический талант, отсутствие навыков общения, неумение постоять за себя. Всё это только глубже вгоняло Могильного в пучину отчаяния. Другие студенты мигом почуяли слабость и грызли Дмитрия со всех сторон.
Единственный, кто попытался стать Диме другом — тот самый Валера Смирнов. Его слабый голос с трудом пробивался сквозь какофонию издёвок и беспричинной агрессии:
«Да не парься ты, Диман. Пошли они все. Надо просто потерпеть, потом лучше станет, вот увидишь».
Хоть какая-то поддержка. Разве что подход отвратительный.
Такое нельзя терпеть, потому что будет лишь хуже. За себя надо драться!
Но Дмитрий терпел. Терпел.
Терпел…
И в какой-то момент больше не смог и решил свести счёты с жизнью. Он перерезал себе вены, но так испугался, что сразу передумал. Попытался исцелить свои раны, только ему не хватило маны. Пришлось бежать в больницу.
После этого он чувствовал себя ещё более униженным, чем раньше.
«Какой же ты слизняк, — это он говорил сам себе. — Жалкий трус и тряпка! Даже убить себя не смог. Слабак!»
Открываю глаза, сажусь на кровати и молча смотрю в пустоту. За окном уже темно, а я продолжаю сидеть и пялиться в никуда.
Вот, значит, как. Вот каким он был. Несчастным и душевно искалеченным с самого детства.
А потом, через неделю после попытки самоубийства, он столкнулся на улице с тремя антимагами. Магистр Дум спас его от них. Но когда магистр уехал, антима вернулись и избили Диму.
Он умер. Его жалкая, мучительная жизнь закончилась так же, как и продолжалась всё время — в издевательствах и невыносимой боли.
Дмитрий Могильный погиб. Так и не узнав, что в этом мире есть радость и счастье. А я занял его место. Правильно ли это? Справедливо ли?
— Дум, ты чего? — Дюббук, хрустя карамелькой, выходит с кухни. — Из-за квартиры расстроился?
— Да срать на неё, — глухо отвечаю я.
— Ну и правильно. Новую купишь, да?
— Да. Я вообще всего добьюсь. И знаешь, зачем? Не ради себя. Ради него.
Дюба оглядывается по сторонам и спрашивает:
— Кого?
— Ради Димы Могильного. Он заслужил. Пусть все, кто его унижал, подавятся его успехом. Я сделаю так, что семья и все остальные будут ему завидовать и пресмыкаться перед ним!
— Э-э… Где-то я уже это слышал, — усмехается Дюббук. — Примерно так же ты про своего папу-графа говорил.
— Да, говорил. Именно поэтому я так сильно хочу добиться успеха для Димы. Магистр Дум погиб. Я теперь другой человек. И этот человек достигнет такого, что весь мир содрогнётся!
— Класс, — кивает демон. — С чего начнём?
На моём лице медленно расцветает улыбка:
— Есть у меня одна идейка.
Глава 14Олежа
— Какая? — заинтересованно спрашивает Дюба. — Мне, если честно, движухи охота!
— Не хватило сегодня?
— А что сегодня? Я только обломки раскидывал, пытаясь до пожарного артефакта добраться. Мне подраться охота!
— Читаешь мои мысли, дорогой, — киваю я. — Думаю, настало время отправиться на арену.
— О да! — Дюббук стучит кулаком о ладонь. — Подраться я всегда готов!
— Прямо сейчас и поедем, — говорю я. — Только закину чего-нибудь, а то не ел целый день.
У меня осталась пара сосисок. Варить гречку лень, поэтому просто поджарю сосисоны и слопаю с хлебом и кетчупом. Нормальный ужин для студента.
— Так, дружище, — говорю я, закидывая сосиски на сковородку. — Давай прикинем, где мы находимся и что у нас есть.
— Я тебе уже сто раз сказал: мы в жопе, — говорит Дюббук.
— Давай без этих абстракций. Если по факту, то всё обстоит вот как: с прошлым покончено. Тело где-то гниёт, квартира сгорела, никакого имущества не осталось. Только знания и опыт.
— Это уже до хрена, — говорит демон и разворачивает очередную карамельку. — А ещё можно Абигора вернуть.
— Согласен. Только сначала его надо поймать. Что ещё? — спрашиваю сам у себя, переворачивая сосиски. — Да ничего, блин. Денег нет, работы нет, полезных знакомых нет, кроме Садюги. Только он со мной нянчиться не будет. Из друзей только Смирнов, а от него толку мало.
— Ну потенциал у него побольше, чем у тебя, — усмехается Дюба. — Целитель выйдет неплохой, может пригодиться. Кстати, у тебя телефон пиликал, пока ты медитировал.
Дюббук без спросу летит в комнату за телефоном и протягивает мне. Вижу сообщения от Валеры:
«Диман! Это пипец! Зашли к ней домой, и она такая платье снимает… Спиной ко мне стояла, но всё равно!»
«Короче, я немного изменил заклятие и получилось убрать родинку. Она так благодарна была».
«Чувак, она меня ПОЦЕЛОВАЛА!!!»
«Блин, спасибо тебе. От души. Это был первый раз, когда меня девчонка поцеловала».
— Ха! — усмехаюсь я. — Валерке поцелуй перепал.
— Только поцелуй? — фыркает Дюба.
— Лучше, чем ничего. В целом, ты прав, из него может вырасти неплохой целитель. Учитывая, что я собираюсь проводить много дуэлей и сражаться, такой человек мне пригодится.
— Вот и я про то же!
— Ладно, — бросаю телефон на стол и снимаю сковороду с плиты. — Если коротко, то у нас с тобой ничего нет, а хочется, чтобы было всё. Для этого нужно что?
— Дай угадаю — набить много морд!
— Скорее всего, да, — киваю я, поливая сосиски кетчупом. — Но ты же только этого и ждёшь?
— Как будто ты не ждёшь. Видел бы сегодня свою лыбу, когда на дуэли победил.
— Драться я люблю. А побеждать — тем более, — соглашаюсь я. — Окей, значит, план такой. Я учусь в универе, участвую в дуэлях и всячески развиваюсь. Ты дерёшься на арене и тоже качаешься. Нормальный план?
— Дум, это не…
— Называй меня Димой, — прерываю я.
— Ладно, Дима! Это не план. План это когда по пунктам. Сегодня то, завтра это, цель такая-то.
— Не, такой подход не для меня. Люблю спонтанность. Например, прямо сейчас мы с тобой спонтанно отправляемся на подпольную арену. Готовься, — говорю я и приступаю к еде.
Покончив с сосисками, надеваю спортивный костюм. Отыскиваю в груде хлама чёрную медицинскую маску — она пригодится. В том месте, куда я отправляюсь, светить лицом не стоит. А на заклинание иллюзии сил не хватит.
Если уж говорить о плане, то самый важный пункт — придумать, как повысить свои силы. Прежде всего — увеличить резерв маны.
— Кстати, Дюба, — стою в прихожей и пересчитываю оставшиеся деньги. — Вот насчёт проклятия, которое якобы наложили на род. Ты его чувствуешь?
«Нет», — мысленно отвечает демон.
— И я не чувствую. Либо это брехня, либо проклятие как-то хитро наложено. Просто если оно есть, его можно как-нибудь снять.
«Я даже знаю, как. Надо перебить всех тех, кто наложил проклятие».
— Это на крайний случай. Но если других вариантов не останется… Ладно, посмотрим. Думаю, что на каникулах надо будет съездить домой и повидаться с родными. Узнаю про проклятие и всё остальное.