Она не хотела этого говорить, особенно ему, но что-то внутри треснуло, и горькие слова бурным потоком хлынули наружу. А вместе с ними и слезы.
Во рту стоял металлический привкус предательства. Напрасно девушка убеждала себя, что магистр ей ничем не обязан, напрасно разум твердил, что нужно скорее выбираться с кладбища, переполошить всю академию. Ее трясло словно в лихорадке. Если сейчас из вон того склепа вырвется нежить, она защищаться не станет. Пускай сожрет, все лучше, чем дыра в сердце.
— Тихо, успокойтесь! Я не собираюсь вас убивать. — Голос Раяна поразил непривычной мягкостью, словно тончайший шелк, обволакивал, по крупицам восстанавливал доверие. — И не собирался.
— Вы… вы хотели отнять мой дар!
Лика хорошо помнила разговор пару недель назад, в самом начале их плотного общения. Магистр выразился однозначно, помянул отъем энергии.
— Не отнять, а сопрячь со своим в случае надобности. Я не убиваю людей, не сшиваю по ночам трупы, не занимаюсь некромагией. Клянусь вам! Я… — Спазм на мгновение сковал горло; под ложечкой стало нестерпимо больно. — Я любил Альму, я хотел видеть ее живой. Не нежитью, а человеком. Случившиеся тревожит меня не меньше вас, даже больше, потому что…
Окончание фразы повисло в воздухе. Он побоялся произнести: «Потому что она уже начала убивать».
Магистр нерешительно шагнул к Лике. Убежит, закричит?
Девушка не двигалась. Широко распахнув блестящие от слез глаза, она пристально следила за ним, напряженная, полная страхов и сомнений, однако передумавшая обороняться.
Заготовка заклинания развеялась, смешалась с влажным осенним воздухом. Руки плетьми повисли вдоль туловища.
— Вы?.. Вы действительно меня не тронете?
— Нет. Если бы хотел, давно раскроил бы на ингредиенты. Вы ведь ходили ко мне почти каждый день, Скотт, оставались наедине в отдаленном коттедже.
— Разумно.
Лика перевела взгляд на напугавший ее склеп. Ну да, внутри лишь тени.
Некогда могилу разграбили мародеры — надеялись, что вместе с усопшим или усопшей похоронили драгоценности. Они выбили двери, сдвинули крышки гробов. Хотелось бы верить, что воры, а не вампиры. Прежде они казались сказкой, всего лишь строчками учебников, а теперь обрели плоть и кровь, даже имя.
Воспользовавшись тем, что Лика ненадолго погрузилась в меланхоличную задумчивость, Раян, успокаивая, притянул ее к груди. Оказалось, именно этого ей сейчас и не хватало. А ведь совсем недавно она подозревала его в самых страшных преступлениях!
Скованные мышцы постепенно расслаблялись, плакать расхотелось, да и льдинка из сердца куда-то подевалась, будто ее растопило тепло чужого тела. Оно породило чувства совсем иного рода, которые пугали Лику не меньше прежних. Она не должна была их испытывать. Любые другие, только не эти! В сложившихся обстоятельствах — тем более. Ночь, кладбище, сбежавшая и крайне опасная покойница — а у Лики мурашки по телу от непозволительной близости Раяна. Она будоражила кровь, сделала девушку восприимчивой к малейшему дуновению ветерка. Лика ощущала запах разогретой мужской кожи, свежесть его одеколона, дышала в унисон с его сердцем.
«Не отпускай, еще, самую малость!» — молило сознание.
Лика не понимала, что с ней происходит, почему она вдруг прижалась к этому, по сути, чужому человеку, доверчиво положила голову ему на плечо. Существовали десятки причин этого не делать, но ей хотелось, чтобы сильные руки убаюкали, заключили в спасительный кокон. Чтобы она закрыла глаза, и все исчезло: ночь, кладбище, разрытая могила.
— Меня выпустили из Специальной тюрьмы, — Раян говорил и поглаживал Лику по спине. — Полагаю, это достаточная гарантия моей порядочности. Но даже если нет, с высокой долей вероятности меня снова отправят в застенки. Так что в любом случае от моих рук вы не пострадаете.
Убедившись, что девушка успокоилась, магистр отпустил ее.
Лика потупила взгляд: ей стало стыдно за прошлые обвинения.
— После смерти Альма погрузилась в подобие глубокого летаргическое сна. Каратели, — Раян сделал небольшую паузу, посмотрел поверх головы девушки на проглядывавшие за верхушками деревьев башни академии, — были мастерами своего дела, но не учли… некоторых особенностей ее происхождения. Убедившись, что она не дышит, кинули ее в мешок и похоронили. Благодаря их оплошности я получил крохотный шанс воссоединиться с Альмой. Ларс подкупил могильщика и… Хотя, это уже неважно. За сегодняшнюю ночь я десятки раз успел пожалеть о своей просьбе. Лучше бы Ларс вырезал ей сердце, а труп сжег!
Лицо магистра исказила мука.
— Отныне Альма — стригесса. Вам знаком этот термин, или нужно пояснить?
Девушка покачала головой:
— Нет, не нужно.
Для непосвященных людей все вампиры одинаковы. Они представляют их в виде воскресших мертвецов, отвратительных тварей с клыками, вылезающих по ночам из могил. Но так выглядят упыри, находящиеся на самой низшей ступени вампирской иерархии. Альма же устроилась на самом верху. Подобные ей не только пили кровь, но и отменно владели магией. Темной, разумеется, как их нутро. Обычно они выбирали некромагию, но не брезговали некромантией, алхимией, в совершенстве освоили искусство перевоплощения и телепортацию. При желании Альма спокойно могла обернуться птицей или вновь предстать перед девушкой в виде духа, как уже делала в парке.
— Мать родила ее от инкуба, — магистр предвосхитил вопрос собеседницы. Даже студент понимал, обычные покойники стригами и стригессами не становятся. — Та чудом выжила после изнасилования, забеременела. Альма всю жизнь скрывала тайну своего рождения. Не зря, как оказалось. Люди ненавидят непохожих на них, приписывают им злые намерения. Вот и Альме не повезло. Кто-то проболтался, выяснил, кто ее отец. В итоге мою невесту убили, и она переродилась в стригессу. У Альмы был дар, чудесный темный дар. Как у вас, Скотт, — неожиданно добавил Раян. — Уникальное переплетение несочетаемого.
— Но мой отец — человек, — возразила Лика. — Не спорю, я «белая ворона» в семье, но утверждать…
— Не беспокойтесь, вы чистокровная и законнорожденная Скотт. Я лишь намекнул на необычность, которая роднит вас с Альмой.
— Она тоже была вашей студенткой?
При других обстоятельствах девушка обиделась бы на сравнение с переродившейся полукровкой, но в устах магистра это комплимент. Странный, в духе Раяна Энсиса.
— Нет, мы познакомились у общих знакомых. Но, признаю, она была значительно младше меня, всего на три года старше вас.
— И уж точно красивее, — чуть слышно пробормотала Лика.
Хотя какое это имело значение?
— Так вот, — вернулся к прерванной исповеди магистр, — после смерти кровь отца некоторое время поддерживала Альму в пограничном состоянии. Если бы я успел, если бы меня не арестовали и не выслали, я сумел бы вернуть Альму прежней. Тут вы совершенно правы, все мои книги, все эксперименты были подчинены всего одной цели. Но теперь кончено! Альма окончательно принадлежит Сумеречному миру и крайне опасна.
— А какому миру принадлежите вы, мастер Энсис?
На душе Лики было тревожно. Где сейчас Альма, почувствует ли она, если та вдруг вздумает напасть? Переродившаяся невеста Раяна могла затаиться где угодно. Смерть подарила ей новые возможности.
— Я и сам не знаю, Скотт, — упавшим голосом ответил Раян. Он сознавал, что слишком разоткровенничался с этой девочкой, но раз уж начал, надо идти до конца. К тому же она оказалась самым благодарным слушателем за все годы его лишений. — Когда-то мне казалось одно, сейчас — совсем другое. Если вы о некромагии, то я не некромаг, не переживайте.
— Но ваши книги, ритуал…
— Я признался в хранении спорных и порой запрещенных книг, Скотт, не более. Некромагических среди них нет. Это слишком гадкая и опасная вещь, чтобы пускать ее в душу. Она превращает человека в чудовище. Я планировал провести ритуал сумеречной некромантии, но для Тайной канцелярии, безусловно, разницы нет. Вы ведь собираетесь отправиться после ректора прямиком туда, Скотт?
Янтарные глаза отражали блики луны.
Рот Раяна чуть скривился, возле него залегла знакомая складка.
— Нет.
— Зря! Вы ведь в курсе, какие слухи обо мне бродят? Они мне даже нравятся. Пусть обвиняют, чем больше, тем лучше.
— Почему? — искренне недоумевала Лика.
— Никто не лезет в душу.
— А разве вам не хочется?..
— Нет! — резко ответил Раян и мстительно напомнил: — Ваши собственные попытки обзавестись друзьями тоже провалились, не вам разубеждать меня в губительности одиночества.
Лика промолчала. В отличие от магистра, ей не хотелось превращаться в затворницу. Да она ей и не была, не сторонилась людей, когда те заводили с ней разговор, звали прогуляться. Но Лика не сидела в Специальной тюрьме, не теряла любимых, да что там, несмотря на холодность отца, он не лишал ее фамилии, а вот Раян остался без титула, земель, должности. Былые знакомые отвернулись от него, невесту убили на его глазах, немудрено, что он озлобился.
— Но пока мы тут отбираем хлеб у беллетристов, опасность не дремлет. Предлагаю проверить, где сейчас Альма.
Магистр опустился на колени и, бормоча под нос слова заклинания, принялся выводить на земле непонятные линии.
Любопытство пересилило страх.
Она точно дурочка, раз после всех признаний не сбежала сломя голову! Но Лика чувствовала: Раян не преступник, не некромаг, пусть даже затеял сомнительный ритуал.
Ух ты, начертательная магия!
У Лики захватило дух от восторга.
Далеко не все преподаватели академии владели столь сложным искусством. Студентов и вовсе знакомили с азами исключительно на старших курсах. Однако любознательная Лика свое быстро, пока библиотекарь не видит, пролистала пару книг по запретной теме. Кажется, вот тот шестиугольник — активация заклинания. А что внутри?
Лика с замиранием сердца следила за движениями магистра. Черта за чертой, руна за руной ложились на землю, сплетались воедино. Вот рисунок замкнулся, вспыхнул пугающим и одновременно чарующим синим пламенем.